От Каспара не было новостей два дня. Неотвеченные звонки и непросмотренные сообщения наводили Шарлотту на дурные мысли. Синяки на плече и шее исчезали благодаря специальным мазям, которыми ее снабдила врач. Целыми днями девочки предлагали ей поиграть в прятки, посмотреть мультсериалы и почитать книжки о принцессах. Шарлотта с удовольствием соглашалась. Она отказалась завести собственную семью по двум причинам: женщина, которую она любила, выбрала другого и погибла; сама она боялась заводить детей. Деторождение с детства казалось ей чем-то неправильным и жутким, а вид женщин с выпирающим животом, в котором развивалась новая жизнь, вызывал у Шарлотты панику и тошноту. Человек вылезает из другого человека. Эта мысль не давала ей покоя больше половины жизни, пока она не увидела беременную Грету. Но вместе с заботой и любовью к ней Шарлотта испытывала бесконечную ненависть к Каспару. «Боже, как отвратительно». Мысль о том, что все тяготы беременности ложатся на женщин, не давала Шарлотте спокойно смотреть на мужчин. Тайная ненависть к ним крепчала с каждым днем, а появление Каспара лишь укрепило ее. Не переубеждали Шарлотту даже рассказы Греты о его заботе и переживаниях. Изучая историю развития науки, медицины, литературы и политической деятельности, детали значимых мировых событий, она благодарила бога, что родилась в лучшее время. Тера сидела на первом этаже, уплетая лазанью быстрого приготовления. Ружье лежало на столе, на поясе в кобуре хранился пистолет, а во внутренних карманах пухлой куртки грелись ножи с зубчатыми и ровными лезвиями. Она не обернулась, когда услышала спускающуюся Шарлотту. Только пробормотала: – Нет, он не пришел. Нет, не ответил. Нет, я не пойду его искать. Он заплатил мне за вашу охрану, а оплаченные сделки я не нарушаю ни под каким предлогом, пусть даже начнется ядерная война. – Уже поздно. Иди спать. – Шарлотта прошла к столу, словно призрак, и приготовила себе кофе. – Я сейчас это в пустоту сказала, да? – Пожалуйста, Тера… – Или, может, вы глухая? Упертая? Люблю таких, но не когда они наставляют мне рога. – Тогда пойду я. Просто проверю и все. – Шарлотта бросила нетронутый кофе и под неодобрительные взгляды Теры выбежала в коридор, где схватила первое, что попалось под руку, – красное пальто. – Ладно уж, идите. Останавливать вас приказа не было. – Тера вернулась к ужину. – Но если умрете, то создадите мне дурную репутацию, так что возьмите. – Она не глядя вытащила пистолет и с силой опустила его на стол. Шарлотта заглянула на кухню, застегивая пальто. – У меня нет лицензии на… – Если кто-то остановит вас, то позвоните мне. Номер у вас есть. А теперь идите и поскорее. Туда и обратно, окей? Шарлотта кивнула и взяла пистолет со стола с опаской, словно тот мог взорваться в любой момент. Она спрятала его в клатче, села в машину и выехала из гаража. * * * Каспар вышел из теплого салона и двинулся в сторону загородного коттеджа, как только белая машина, за рулем которой находилась женщина в белой шубе, отъехала от ворот. По пятницам хозяина навещала любовница, и дабы скрывать их встречи от жены, мужчина отключал камеры и отпускал всех своих людей. Никто не должен был знать. Беспечный подвыпивший хозяин оставил входную дверь открытой. А может, сам бог велел ему так поступить, чтобы облегчить задачу Каспару. Он зашел в дом бесшумно. С верхнего этажа слышался одинокий голос. – Нет, дорогая, я не пил! Ч-что ты такое г-говоришь? Я… – протянул он нараспев. – Когда я тебе лгал? Ты вообще должна быть благодарна, что такой мужчина, как я, взял тебя в жены, а ведь у меня было много других вариантов. Очень много! Да не упрекаю я тебя ни в чем, п-просто ты должна б-быть благодарна, слышишь?.. Алло? Сука неблагодарная, еще и трубку бросает!.. Под оглушительные маты Каспар разрешил себе сделать несколько громких быстрых шагов на лестнице. Сердце горело от подступающего волнения, давно забытого напряжения и силы, которая переполняла Каспара, стоило ему вспомнить клуб, заплаканную Шарлотту и тонны рассказов о человеке, который устроил все это. Адам Синглер. Зажравшийся прохиндей, унаследовавший материнское состояние. Совесть не мучила его, когда он только начинал устраивать мелкие пакости в виде скандалов во время вечеринок, неуважительного обращения с людьми, насилия по отношению к женщинам. Когда же в голову пробралась идея зарабатывать деньги на продаже людей, совесть и вовсе покинула его навсегда. Но он и не скучал по ней. Когда-то хуже себя Каспар считал лишь таких, как он. Страх перед неизвестностью отступил, когда он увидел, как нелепо Адам пытается завязать галстук перед зеркалом в золотой раме. На полу, укрытом шкурами белых медведей с разинутыми пастями и стеклянными глазами, валялись скомканные одеяла и подушки. Бронзовая люстра, небольшой выложенный диким камнем камин у двери и голова оленя, высившаяся над столом из красного дерева. – Черт, долбаный галстук. Кто такие делает?! – Адам раскраснелся от злости, залилась краской даже плешь на его маленькой голове. Светлые волосы торчали в разные стороны, выпирающий живот заставил оттопыриться черную рубашку, а короткие ноги тонули в классических брюках. Каспар прошел в комнату. Адам развернулся к нему и отпрыгнул назад. – О, господи помилуй! Ты кто еще такой, мать твою? Пистолет Адама лежал на столе, от которого его отделяла вся комната, а на пути стоял Каспар. – Господи? – Он приближался медленными размеренными шагами. – Странно слышать это от тебя. – Эй, я тебя не знаю. – Адам вытянул перед собой руку. – Тебя наняли? Сколько заплатили? Ну? Я заплачу больше. У меня навалом денег. – Как быстро ты стал торговаться за свою жизнь. – Каспар говорил все тише и становился все мрачнее. – Но она ничего не стоит. Зато создает кучу проблем другим. Адам сжался, раскрыв рот и прижимаясь к зеркалу. На морщинистом лице растянулась паническая улыбка. – Ха! Так ты из этих… поборников справедливости. Ну да, кто же еще? Наемники делают свое дело быстро, а ты у меня тут разглагольствуешь. – Адам опустил руки, страх исчез из его маленьких зорких глаз. – Но знаешь, что любят все? И наемники, и выпендрежники вроде тебя? Это деньги! Погоди, сейчас. Он отодвинул зеркало и открыл сейф за ним. – Вот, держи! Вместо пачки денег он вытащил пистолет. Раздался выстрел. Адам рухнул на пол, рыча от боли в раздробленной руке. Каспар приблизился к нему с горячим пистолетом в руке и опустошил магазин оружия Адама, разбросав пули по полу. – Ах ты ж тва-а-арь. С новым выстрелом Адам почувствовал разрывающую боль в левом колене. От его рева закладывало уши, но Каспар не изменился в лице, и даже взгляд его не дрогнул. – Что ты делаешь, сукин сын?! Что?! Я убью тебя, сволочь! Убью! Каспар посадил его в кресло и связал его руки за спинкой принесенной веревкой, пылившейся в подвале дома с тех пор, как он завел семью. Кровь Адама заливала шкуру белого медведя. – Собираешься пытать меня?! – не унимался Адам. – Скажи! Что я тебе сделал?! – Лично мне – ничего. Спокойствие в голосе Каспара взбесило Адама лишь сильнее. – Тогда кто ты, мать твою, такой?! Каспара утомила его болтовня. Затянувшаяся расправа наскучила ему. Он питал интерес только к одному: – Есть ли хоть что-то, о чем ты жалеешь? Прерывисто дыша, Адам прохрипел: – Жалею, что не закрыл чертову дверь. – Ты не понял. – Каспар опустился перед ним на корточки, приставив пистолет к шее. – Знаешь, шея – интересное место. Можно перерезать ее от уха до уха, и человек может как умереть быстро, так и помучиться, захлебываясь собственной кровью и пытаясь руками закрыть порез. Интересно, что будет, если я прострелю тебе шею, и пуля выйдет навылет? Что ты будешь делать? Палец постукивал по спусковому крючку. Каспар внимательно вглядывался в красное потное лицо, в бегающие глазки. Неужели он не увидит в них ничего, что заставит его передумать? – Ж-жалею, что… не достал того мальчишку. – Мальчишку? – Да. – Безумие сквозило в его улыбке. Адам продолжил устрашающим шепотом: – Да. Одна девка, которая частенько бывала у меня в клубах, как-то написала мне, что ее подружки полегли из-за одного мальчишки, которого они хотели мне продать. Я подумал, ну что здесь такого? Я и сам могу достать мальчишку, если захочу. И тут она сказала: он нимфае, да еще и альбинос. С сиреневыми глазами. От лица Каспара отхлынула кровь, но спустя несколько секунд под напором раздирающей внутренности ненависти вновь бросилась в голову. Дрожащая рука сжала пистолет сильнее. – Ты понимаешь? Альбинос с сиреневыми глазами и нимфае в одном флаконе! Вот это находка! У меня никогда таких не было и, уверен, ни у кого из моих клиентов тоже. Принц, да ну и что? Мы бы сделали так, что никто и не подумал бы искать его у нас. Мы бы прятали его. Напичкали бы его наркотиками, и он забыл бы собственное имя, а я получал бы горы денег. Адам стиснул зубы от досады из-за упущенного шанса, когда заметил, как побагровело лицо Каспара. – Что такое? – спросил Адам невинно. – Я тебя чем-то задел? Я просто ответил на вопрос. Жалею о том, что не заполучил нимфае-альбиноса. Рынок твинков[6] очень мал, а такие – настоящая редкость. Сокровище! И хотя я по женщинам, но сам бы отвалил за него столько, сколько бы попросили. Вот то, о чем я жа… Секунда, и Каспар, подскочив на месте, выстрелил Адаму в пах. Оглушительный крик слышала вся округа, но Каспара это больше не волновало. Он схватился за голову и тяжело дышал, наматывая по комнате круги, пока завывающий Адам сыпал проклятиями: – Урод! Я убью тебя, сволочь! Запихаю тебе свинец в глотку и задницу и пристрелю, как последнюю суку, слышишь?! Я, я, я… Следующий выстрел стал последним. Адам затих. Кровь хлестала из разнесенного черепа, окропляя белую шкуру. Даже покончив с мерзавцем, Каспар не мог успокоить тяжелое дыхание. Ярость не утихала. Он не чувствовал ни сладости отмщения, ни покоя. Перед глазами вырисовывались ужасные картины, описанные Адамом. В порыве гнева он расстрелял в бездыханное тело всю обойму, пока кровь не брызнула на его рубашку и пальто. Не достоин. Он был не достоин жизни. С разрывающимся сердцем Каспар признался себе, что убил бы Адама еще сто тысяч раз, будь тот жив. Он поклялся себе, что проследит за закрытием клубов и освобождением каждого работника-невольника. Ведь одним из них когда-то мог стать Александр. Только приятные воспоминания о принце успокоили Каспара во время возвращения домой. Ему хотелось поговорить с ним. Убедиться, что принц в безопасности. Поехать к нему? Нет, он не мог себе позволить такую роскошь. Не ночью, не с забрызганной кровью одеждой после жестокого убийства, за которое, однако, Каспар не винил себя ни секунды. Робин избавила всю семью и его самого от невообразимого ужаса. И за это Каспар будет признателен ей до конца жизни. Услышав грязные фантазии Адама, он по-настоящему осознал всю тяжесть последствий своего ухода в тот день. Но стоил ли тот просчет смерти Греты? Он заехал во двор, выкинул пальто и сумку на лужайку и сел на крыльцо. Холод пробирал до дрожи. Каспар упер локти в колени, сцепил дрожащие руки в замок и поднес их к губам.