– Ладно, Шульц, мы ценим свое время. Где колье Греты? – Я еще днем сказал, что не знаю. – Может, принц знает? – Девушка кивнула в сторону сообщницы. – Спроси. Александр невольно шагнул вперед, подталкиваемый сзади. – Прошу, не трогайте его. Он здесь случайно. – Случайно? Случайно сбежал из дворца прямо к тебе? Знаешь, а это довольно мило. Но вы зря пришли, Ваше Высочество. Упростили задачу нам и усложнили ее своему другу. – Пожалуйста, отпустите его! – Каспар дышал непривычно тяжело, вздрагивая от любого движения той, что угрожала Александру. – Почему ты заступаешься за него? Тебе больше за это не платят. – Если вы отпустите его, я скажу, где колье Греты. Александр не мог понять, за чью жизнь боялся больше. Он стоял неподвижно, пытаясь сохранить спокойствие. Грета, вспоминал он, была женой Каспара, которую убили неизвестные, а колье, о котором шла речь, вероятно, ужасно дорогое. Главная среди них прищурилась, разомкнув пухлые губы. – Внимательно слушаем. – Сначала отпустите его. – Хватит, Каспар. – Она покачала головой с жалостливой улыбкой. – Хватит. Мне тебя даже жаль. Где тот Шульц? Что за рвань осталась после служения этой королевской швали? Потеря Греты, нашей Греты, ничему тебя не научила, да? Ничего не понял? – Что я должен был понять? – То, что ее велела убить королева. Мать гаденыша, которому ты отдал столько своих сил. Кровь отхлынула от лица Александра, а тело онемело от ужаса. Тревожный, жаждущий объяснений взгляд Каспара упал на него, как валун на только распустившийся цветок. – Окажу тебе милость по старой дружбе и расскажу, как это было. – Главная опустила пистолет, чувствуя, что опасность ей не грозит. – Вероятно, ты очень сильно облажался перед ними, и королева решила тебя проучить. Мы уже давно не работали с Гретой. Она решила сократить штаб и посвятить себя семье. Бред какой-то. И тут пришло предложение: добрый миллион фунтов за убийство бывшей начальницы. Мои люди рвали друг другу глотки, чтобы взять эту работу. Но взяла ее я. Она опустилась на корточки перед поникшим Каспаром и уставилась в его растерянное лицо с довольной улыбкой. – Она умерла быстро. Даже сама не заметила. А ты испугался: стал прятать детей у Шарлотты и освободился от семейного бремени, полностью посвятив себя служению принцу. Может, он и не знал ни о чем, но смерть Греты на его совести. Ее бы все равно кто-то убил. Поэтому я решила не упускать такой шанс, уж не обижайся. Это не я решила сломать тебе жизнь и сделать своей собственностью. Это семья принца. – К-Каспар, – Александр подался вперед, – я не знал, я… Я очень виноват. Он понимал, что нелепее слов в тот момент нельзя было придумать, но должен был что-то сказать. При этом принц понимал, что не имеет права искать защиты. Язык разрывали сотни пустых оправданий. Незадолго до смерти Греты он сбежал во время одной из немногих прогулок. Каспар отпросился в тот день, и с маленьким принцем осталась няня, которая была слишком занята книгой. За Александром увязалась Робин, приемная дочь ныне покойной телохранительницы Броук – Марго, и на любые уговоры вернуться получала капризный отказ с нотками горечи в высоком голоске. Уже тогда Александр не выносил пыток во имя вольной жизни матери, и хотя попытка сбежать от вечернего обряда была очевидно провальной, он искал место, чтобы спрятаться и, может, заставив мать беспокоиться, дать ей шанс пересмотреть свои бредовые идеи. Александр укрылся в одном из недостроенных частных домов и стал невольным свидетелем расправы одной из местных банд над их бывшим приятелем. Испугавшись вида вытекающей из расколотой головы крови, Александр взвизгнул. Внимание четырех девушек обратилось к нему. Он не смог сбежать: колени наполнились болезненной тяжестью, шаги сзади были все громче, голоса – веселее, а надежда сбежать растворялась в детских слезах. Что теперь с ним будет? Он надеялся, что из-за происхождения его пощадят, но на лицах девушек не было ни намека на жалость. Одна из них предложила «убрать» его. Другая – продать закрытому клубу. Третья и четвертая поддержали последнюю идею и добавили, что «наркотики сотрут память мальца». Одна из них задрала его рубашку кверху и восторженно вскричала при виде шрама: – Да он же нимфае! – Ага, вот только ему уже сделали операцию, так что он обычный паренек, и надбавки нам не видать. – И что? Все равно сущность нимфае у него в крови. Адам будет доволен. Александр кричал так громко, что наверняка сорвал бы голос, если бы ему не заткнули рот. Он отчаянно брыкался и размахивал хрупкими кулаками, пока не ударился одним о стену и не взвыл от боли под заливистый противный смех. Его прижали животом к бетонному полу и сели на спину так, что он умолял девушку привстать – лишь бы сделать глоток воздуха. Он думал, что бог ненавидит его, раз так несправедлив. Он считал себя самым несчастным ребенком на земле, в чьей жизни никогда не будет ничего хорошего. Да и жизнь отныне кончена. Мысли о конце прервал дикий крик с первого этажа. «Робин», – сообразил Александр и поднял голову. Две девушки отправились на разведку, но спустя десять минут и пару безответных окликов третья отправилась следующей. И вновь не вернулась. Последняя, что сидела на Александре, вытащила раскладной нож. С лестницы донеслись шаги и всхлипы. В конце коридора показалась Робин. Правая окровавленная кисть руки безжизненно болталась на кости, в то время как левой рукой она держала новенький пистолет с глушителем, украденный у матери. Один точный бесшумный выстрел покончил с мучительницей Александра, и тот выполз из-под тела. Робин упала на колени и склонилась над полом, рыдая и крича. Уцелевшей рукой она придерживала искалеченную. Шутники, а может, та же банда, разбросали по первому этажу охотничьи капканы, в один из которых угодила ее рука. Александр сел рядом с ней, но Робин словно не замечала этого. Тогда ей было всего двенадцать лет, она только что убила четырех человек и потеряла руку, от вида которой Александра стошнило. Запах крови преследовал его, даже когда его вывели на улицу. Робин вкололи снотворное и увезли в больницу, а принц вернулся домой, готовясь к грандиозному скандалу. «Это все из-за Каспара», – взъелась тогда мать на него, и сколько бы сын не умолял, она заявила, что накажет его. Как именно – не раскрыла. Но теперь Александр узнал. До него дошло сокрушающее осознание, что каждая его попытка вольной жизни, каждый дерзкий побег заканчивается трагедией: Робин потеряла руку, Каспар – жену и возможность видеться с детьми, а позже – работу. «Может, я не создан для этого? Может, бог дает мне понять, что пора остановиться и смириться со своей участью?» У Александра выступили слезы. Бурлящая обида и чувство вины вырывались из груди резкими всхлипами. На несколько секунд на кухне стало тихо – только его едва сдерживаемый плач. – Возможно, не все в королевской семье успели прогнить, – заметила глава банды. Окно взорвалось тысячей осколков. Не отпуская трос, девушка в черном залетела в кухню и ударила главу в живот. Та сложилась пополам. Последовал выстрел. Она потянулась к упавшему пистолету. Выстрел. Пуля застряла в костяшке среднего пальца. Душераздирающий крик главной смешался с угрозами последней девушки, державшей Александра под прицелом. Каспар медленно встал со стула, приближаясь к ним с поднятыми руками, словно сдавался. – Отпусти его, и тебя не тронут. – Его голос внушал доверие, но девушка была слишком напугана видом убитой подруги у окна и побежденной главы их шайки. Руки ее тряслись. Каспару пришлось остановиться. – Я обещаю, что тебе не причинят вреда. Правда, Робин? – Правда, – кивнула она. Но руки последней тряслись все сильнее. Александр не смел дышать, чувствуя спиной, как часто от волнения вздымается грудь его врага. Но тут послышался короткий стук, словно чем-то маленьким и твердым ударили по чьей-то голове. Рука на его шее обмякла, и девушка упала без сознания. Осуждающие и в то же время благодарные взгляды Каспара и Робин обратились к девушке впереди них. – Что? – угрюмо, но невинным голосом спросила она, пожимая плечами. – Вы бы здесь еще потанцевали перед ней. Или устроили психологический сеанс. – Тера, она могла нажать на спусковой крючок, – вышла вперед Робин. – Но не нажала же. Александр с трудом узнал Робин: некогда длинные черные волосы теперь не доставали до плеч, глаза и пистолет в ее руке светились синим, а на самой девушке были черная куртка до бедер с сеткой в середине рукавов, обтягивающие штаны и тяжелые ботинки. Заметив недоумение принца, она улыбнулась: – Извините, это боевой режим. Если хотите, я стану прежней… – О-о-ой, эта ванильная преданность, – закатила глаза Тера. – Даже рада, что не стала телохранительницей. Пришлось бы заново учиться говорить и научить желудок не выворачиваться каждый раз наизнанку от нежностей. Тера Гарсия. О ней Александр слышал от Робин еще на вечере памяти. У нее было действительно ангельское лицо с нежными чертами и вздернутым носом. Глаза болотного цвета, пухлые губы, бледные по краям, густые русые брови, коротко стриженная левая половина головы, скрытая за парой прядей светло-русых волос, и аристократическая бледность кожи, сочетающаяся с мягким румянцем. Тера была ростом с Робин, но худее, уже в плечах. В качестве формы предпочитала мешковатые штаны болотного цвета, свободную куртку оверсайз, черную майку и грубые ботинки. – Так, – начала Тера, – я заберу стерву с подстреленной рукой, уши от нее болят, и эту бесхребетную. А вы болтайте. А тело… Это скучно. Я позову кого-нибудь. Робин поглядывала то на Каспара, то на Александра. – Знаешь, Тера, я вынесу тело сама. – Уходя, она коснулась плеча принца, и тот улыбнулся уголками рта. В коридоре еще слышалась возня вперемешку с матами Теры. Слезы вновь жгли Александра. Плечи его ссутулились, сжались. Он и сам был бы рад сжаться так, чтобы исчезнуть. – Вы ни в чем не виноваты, – проговорил Каспар. – Ты, наверное, теперь захочешь отомстить. – Александр придал взгляду бесстрашие настолько, насколько мог. Но Каспар, казалось, стал от этого только грустнее. – Жизнь сама отомстила вашей матери, Ваше Высочество. Еще задолго до того, как я все узнал. Еще тогда я подумал, что три месяца без жалования – снисхождение с ее стороны. И я подозревал, что к убийству может быть причастна она. – Каспар посмотрел в сторону. – Она причинила… много боли. Особенно вам. Титул не защитил вас от нелегкой жизни. Но вы не должны отчаиваться. – И это все? – Александр развел руками. На щеке блеснула мокрая дорожка. – Т-ты не будешь ненавидеть меня? – Никогда в жизни, – почти прошептал он. – Я очень… ценю вас. Я бы отдал ради вас свою жизнь. Вы хороший человек. Не дайте вашей сестре изменить вас, если только не в лучшую сторону. Мне никогда не говорили об этом. К сожалению, мне самому пришлось понять это на деле. У меня не было сестры или брата, а отец был таким тираном, что мать боялась приходить домой и однажды не вернулась. Я остался с ним наедине и видел, насколько жалким и бессмысленным может стать существование человека. Я пообещал себе, что сделаю все, чтобы у меня не сложилось так же, поэтому после школы переехал из Бейквелла в Лондон, где приходилось делать многие плохие вещи, прежде чем прийти во дворец и стать вашим телохранителем. И я считаю, что это нормально. Нельзя всегда быть хорошим, добрым и уступчивым. Немногие ценят это и предпочитают перешагивать через таких людей, какими бы близкими они до этого ни были. Только железная хватка и твердый характер помогут вам. Поймите, что вы выше всех людей, которые пытаются вас унизить. Не прячьтесь, не говорите себе плохих слов. Вы прекрасны. Вы идеальны. И вы можете стать еще лучше. Легкая дрожь била Александра. Слезы без устали скатывались по щекам, губы дрожали. Он не смел просить Каспара вернуться, как бы сильно этого ни желал, и потому лишь обнял его крепко, изо всех сил, не желая отпускать. Ошарашенный Каспар ненадолго замешкался, прежде чем обнял его в ответ. Нежно и мягко, словно от любого неосторожного движения принц мог рассыпаться в прах. Он легонько прижался губами к его макушке. Как же он хотел обнять его сильнее! Наклониться ниже, расцеловать его румяные щеки, коснуться их руками, коснуться шеи и прильнуть к его губам нежно и медленно, запоминая каждое долгожданное бесценное мгновение, вдыхая легкий запах кокосового масла. Сладкого и теплого, как объятия, в которых утопал принц. О большем он боялся мечтать. Александр сел в машину рядом с Робин, чувствуя полное опустошение. Боль в душе не утихала. Ее часть осталась за дверью дома из черного кирпича. – Вы в порядке? – забеспокоилась Робин. – Нет. – Чем я могу помочь вам? – Увы, ничем, но спасибо.