– Да, серьезно. Почему? – Потому что все, что я продал сегодня, было выращено в садах Клойстерса. Все собрано. Все украдено. Все разрекламировано, чтобы понравиться белым женщинам, которые не верят в современную медицину, но, кроме них, больше никто не может себе этого позволить. Понимаешь, о чем я? – Ты действительно думаешь, что кому-то есть до этого дело? Что такое несколько трав из сада? Лео вскинул голову и рассмеялся. – О, нет, Энн. Это не мелкая сделка. Я не просто срезаю немного зелени. В оранжерее за клуатром Боннефон я выращиваю целый дополнительный сад, полный трав, которые я собираю для этого, – возразил он, указывая на стол. – Я продаю больше, чем несколько стебельков травы. Мне показалось, что он гордится этим – доходами, хлопотами, скрытностью. – Зачем мне кому-то рассказывать? – спросила я, убирая деньги в карман. – Ты удивишься, насколько многое может выясниться в случайном разговоре. – Я возьму на заметку, чтобы не упомянуть случайно о твоей незаконной операции по выращиванию. – Незаконная операция по выращиванию? – Что? Разве это не так называется? Лео рассмеялся, и мне показалось восхитительным то, как душевно и эмоционально это прозвучало. Я не могла поверить, что этот смех был вызван моими словами. Мне это нравилось. – Я и представить не мог, что ты знакома с этим, – сказал он. – В смысле, с такими терминами, как «операции по выращиванию». – Я собиралась признать, что не знакома, и он был прав, как вдруг Лео добавил уже более серьезно: – Просто нужно извлекать все возможное из ситуации, в которой находишься, понимаешь? Заставить ее работать на тебя. Это было мне знакомо: я поступала так с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы понять, в какой ситуации я нахожусь. – Это просто… – Он шагнул ближе ко мне и протянул руку вверх, чтобы поймать локон, выбившийся из моей прически. – …Одна из вещей, которыми я сейчас занимаюсь. Но очень важная. Я почувствовала, как его мозолистые костяшки коснулись края моей щеки, и повернула голову так, что мои губы мазнули по его раскрытой ладони. Я хотела, чтобы он прижал меня к себе, но когда я вдохнула его запах – запах земли, пота и мелиссы, – Лео резко вскинул голову и бросил: – Чёрт! Пора сматываться. Он поспешно собрал свои вещи, продемонстрировав, что на самом деле их было совсем немного, сложил стол и передал мне ящик с деньгами. – Давай, живо. – Схватил меня за запястье и резко потянул за собой. Сначала мы просто шли быстрым шагом, и я заметила позади мужчину, который поспешно нагонял нас. – Лео, – окликнул он. – Лео, стой! – Прибавь ходу, – приказал Лео, переходя на рысь. Мои короткие ноги с трудом поспевали за ним. – Кто это? – спросила я, оглядываясь через плечо. – Местный офицер полиции, – пояснил Лео. – Бесится, когда я торгую без лицензии. – У тебя нет лицензии? – Эй, ты сегодня торговала вместе со мной. Так что поспеши. Впереди виднелся парк. – Нужно поймать тебе такси, – сказал Лео, подняв руку и махнув ею в сторону проезжающих машин. – Ты слишком тормозишь. Когда такси подъехало к нам, Лео усадил меня на заднее сиденье и бросил водителю двадцатку. – Отвези ее домой, – сказал он. – Лео, подожди. Нет… – растерянно проблеяла я, но он уже захлопнул дверцу. Окно не открывалось, и я выкрикнула его имя сквозь стекло, наблюдая, как Лео обернулся, увидел у себя на хвосте полицейского – потому что это действительно был полицейский, – а потом сорвался в спринт и скрылся в парке. Глава 9 Едва дождавшись, пока за мной закроется дверь библиотеки, Рейчел сказала: – Патрику нужно, чтобы мы поехали в центр. Был понедельник, и я провела остаток выходных, изучая исследования Линграфа по картам Таро и размышляя, стоит ли обращаться к нему и ответит ли он вообще. Но тогда мне пришлось бы объяснять, каким образом у меня оказалось так много его работ; он вряд ли поверил бы, что это случайность. Я потрогала блестящие черные пионовые бусы, которые носила на шее с момента встречи с Лео, и решила сохранить отцовский секрет – по крайней мере, пока. – Я не знаю, сколько времени это займет, – продолжала Рейчел, – но в любом случае сегодня подходящий день, чтобы выбраться из библиотеки. – Она ткнула большим пальцем в сторону кабинета Патрика. – Он не хочет, чтобы мы сейчас путались под ногами. Это было правдой, Патрик с каждой нашей встречей становится все более нервным. Его ожидания казались все более недостижимыми, поскольку наши исследования продолжали упираться в тупики. – Я не знаю, когда мы вернемся, – сообщила Рейчел. – Думаю, ближе к вечеру. Если тебе понадобится свободное время – пользуйся. Для меня это не имело значения. В любом случае, это решало проблему с Лео: с тем, как мы станем общаться в первый раз после той нашей встречи в минувшие выходные. В автомобиле по дороге в центр города Рейчел сказала: – Мы едем к Стивену Кетчу. Я не знала, полагалось ли мне знать, кто такой Стивен Кетч, но промолчала, надеясь, что она продолжит и мне не придется раскрывать свое невежество. – Это личное поручение Патрика. Не для музея. Рейчел выглядела раздраженной, и мне казалось, что после того ужина с Аруной отношения между ней и Патриком стали более напряженными, поскольку он ввел меня в курс дела. Мне стало интересно, как она себя чувствует теперь, когда баланс нарушен. Я ничего не сказала, и Рейчел подняла на меня глаза, ожидая ответа. – Извини, – произнесла я. – Я не знаю, кто такой Стивен Кетч. Рейчел вздохнула и посмотрела на мелькающие за окном машины здания. – Увидишь, – пообещала она. * * * Джон вез нас в направлении моста Куинсборо мимо множества зданий со швейцарами у высоких дверей, а затем остановил машину. Отсюда нам был виден квартал Саттон-Плейс, выстроившийся вдоль пролива Ист-Ривер. Это было одно из тех немногих мест, где город давал тебе возможность дышать, позволял зданиям отступить на задний план, а небу – одержать верх над застройкой. Я последовала за Рейчел дальше вдоль квартала, но прежде чем мы дошли до реки, она остановилась перед железными воротами, обрамленными двумя кирпичными нишами и увенчанными кованой решеткой. С черной цепи свисал викторианский фонарь. Это выглядело почти как проулок. Небольшая щель между зданиями, которую я могла бы и не заметить, если б не шла пешком и если б меня не привел туда кто-то, знающий, где искать. Это было неприметное и красивое место. Оно было хорошо спрятано, но если уж попалось на глаза, то трудно было отвести взгляд – укромное и старинное, оно резко отличалось от оживленных кварталов, мимо которых мы проезжали по дороге на юг. Рейчел позвонила в колокольчик слева от ворот, и в глубине проулка, за очередной дверью, послышался звонок. Никто не вышел нам навстречу, но ворота зажужжали, приоткрываясь, и Рейчел протиснулась внутрь. Мы шли по дорожке, пока не оказались перед стеклянной дверью с надписью «Редкие книги и антиквариат Кетча», выведенной вручную золотыми буквами. Интерьер оказался совершенно не таким, как я ожидала. Здесь было темно, потолок низко нависал над головой. Все было заставлено множеством старинных стеклянных бутылок, на полу стопками лежали картины. Каждый свободный сантиметр стены был занят книгами, некоторые из них – в стеклянных шкафах. В задней части магазина гудел кондиционер, а по углам работали вентиляторы, с жужжанием гоняя прохладный воздух. Повсюду стояли различные предметы – кресло эпохи Людовика XIV, сине-белая ваза, статуэтка, оловянная безделушка. За большим дубовым столом в глубине комнаты сидел невысокий широкоплечий человек – как я предположила, это и был Стивен – и делал записи в бухгалтерской книге. Я остановилась, чтобы взглянуть на стеклянные витрины, где дешевые точечные лампочки освещали дорогостоящие изделия: горсть старинных колец с настоящими драгоценными камнями, бирки на них были перевернуты, цены скрыты. Я задержала взгляд на золотом кольце с гладким красным камнем в центре, неограненным, простым. Судя по виду, оно могло быть древним, римского происхождения. В Уолла-Уолла антикварные магазины были полны пыльного сельскохозяйственного оборудования и мебели, выцветшей под жарким западным солнцем. Время от времени попадались вещи, которые совершили путешествие на восток вместе со своим первоначальным владельцем: сундук, расписанный цветами, или зеркало, потемневшее от старости. Но в основном предметы, считавшиеся там антикварными, на самом деле были совсем новыми – пятьдесят лет, может быть, сто. Здесь были изделия семнадцатого века, картины, датированные временем до открытия первых переселенческих троп на запад от Индепенденса в штате Миссури. С момента приезда в Нью-Йорк я ни на что не тратила деньги – не считая карточки «Метрокард» и продуктов, – но в этом антикварном магазине мне стало интересно, какие суммы скрываются на обратной стороне бирок. Краем глаза я увидела, как Рейчел последовала за Стивеном через дверь в дальней части комнаты; потом сквозь тонкие довоенные стены услышала, как они поднимаются по короткой лестнице. Оставшись в магазине одна, я взяла с полки книгу и обнаружила, что это первое издание «Оливера Твиста». Я поставила ее на место и подошла ближе к столу Стивена. В глубине магазина беспорядок стал еще более ошеломляющим, и я представила, как Стивен живет, словно зверек в норе, в этом уютном гнездышке из антиквариата и редких книг, где ему тепло и комфортно. Я заглянула в его бухгалтерскую книгу, где предметы и цены были записаны мелким шрифтом. «Реликварий, Святой Илия, 6800 долларов», – прочитала я, но тут дверь открылась, и вошли Стивен с Рейчел. Она держала в руках коробку, обернутую зеленой лентой. – Есть ли здесь что-то, что вы хотели бы посмотреть? – спросил Стивен. Это была вполне доброжелательная просьба, без намека на порицание, несмотря на то, что он только что поймал меня на подглядывании. – У вас собраны замечательные вещи, – сказала я. Он посмотрел на Рейчел, и та кивнула. – Позвольте мне показать вам некоторые. Тут я поняла, что рост у него очень небольшой, а крупным он кажется из-за обхвата туловища, которое Стивен с трудом пропихнул обратно за стол, после чего снова вылез, звеня ключами, собранными на кольцо. Проходя мимо, он взял меня за руку и пощупал основание безымянного пальца. Его прикосновение было приятным – теплым, сухим и мягким; он жестом велел мне следовать за ним, а Рейчел осталась, чтобы пролистать несколько книг на полке рядом с его столом. – Смотреть – это приятно, – произнес Стивен, подводя меня к стеклянной витрине, – но ничто не заменит удовольствия от осязания. Он достал из футляра кольцо и протянул его мне. Оно было украшено гравировкой в виде виноградной лозы и мельчайшими бриллиантами, которые ослепительно сверкали, несмотря на отсутствие солнечного света в магазине и их крошечный размер.