– Неужели у него новая голова отрастёт? – удивился он. – Лучше это не проверять. А где она, кстати? Я кое-как встал сначала на четвереньки, а уж потом принял вертикальное положение. – Вниз укатилась, – признался Лёд. – Надо бы её найти. – Да, пожалуй. Ты молодец, можешь отдыхать. А нам тут ещё прибраться нужно… На лестнице послышался дробный топот, и вскоре там показались Хруст с Двойкой. Явились, не запылились! Я хотел было их язвительно поприветствовать, но слишком расслабился. Бортовой компьютер решил, что раз опасность миновала, то можно дёрнуть рубильник. Перед глазами резко потемнело и меня затянуло во тьму. Очнулся я на жёстком топчане, завёрнутый в покрывало. Несколько секунд непонимающе пялился в низкий потолок из досок, пока сообразил, что меня перенесли в один из домов. Кольчуга отсутствовала, как и большая часть одежды. Раны оказались обработаны, кровь смыта, а пострадавшее бедро стягивала новая повязка. Тот недобиток от меня едва кусок мяса не отгрыз, но сейчас укус почти не доставлял беспокойства. Значит, времени прошло немало. Я осмотрелся по сторонам и обнаружил в крохотном помещении ещё несколько лежанок, на одной из которых тихонько сопела Лиффия. Всё ясно. Воины не стали оставаться в крепости, перенеся лазарет в другое здание. Но решение остаться в разорённом селении мне совсем не нравилось. Здесь чувствуешь себя живой мишенью, которая всё время под прицелом. С топчана я смог спуститься только с третьей попытки. Тело стало каким-то деревянным и слушалось с большой неохотой. Зато протез восстановил семьдесят процентов масла. Видимо, за счёт моей крови, которой сильно поубавилось. Отсюда и слабость. Я добрёл до дверного проёма, укрытого плетёной циновкой, и прошёл сквозь неё в следующее помещение. Здесь было гораздо светлее благодаря нескольким окнам. Судя по всему – местный бар, где царили разгром и хаос. Столы перевёрнуты, посуда разбита, а на полу множество подозрительных пятен. Тут не всякая клининговая служба справится. На переломанной барной стойке устроилась Двойка, задумчиво потягивающее какое-то пойло из пузатой бутылки. Девушка выглядела получше, и даже смогла привести исполосованный костюм в порядок. Рядом с ней в деревянной столешнице торчали оба клинка. Так что схватить их она могла за доли секунды. – Бухаешь? – Сторожу, – возразила темнокожая девушка. – Этой ссанины нужно целую бочку вылакать, чтоб по башке садануло. – Остальные где? – На разведку пошли, местность прочёсывают. Даже одноглазый вызвался. – Мародёрят? – Ой, да какие с них мародёры, не смеши! – она замахала руками. – Здесь всё равно добра столько, что нам в жизни не унести. Людоеды ничего не тронули, кроме самих жителей… Кстати, ты жрать хочешь? – Теперь не особо. – Да ладно тебе! Тут много всего осталось. Жженоземка грациозно спрыгнула на другую сторону барной стойки, принявшись копаться в чужих закромах. Вскоре она вытащила на свет несколько свёртков с едой. Самодельную колбасу, сыр и чёрствые лепёшки. К ним она подала разбавленное вино из местных ягод. – Тут либо жрёшь ты, либо тебя. Приятного аппетита! Стоило мне только вспомнить случившуюся накануне бойню, как горло перехватил спазм, но тут неожиданно слово взял желудок. Его требовательное урчание вызвало у девушки понимающую усмешку. А я основательно приложился к кувшину с бражкой, отгоняя прочь неприятные воспоминания. Организму сейчас жизненно необходима новая порция стройматериалов для восстановления, так что не время воротить нос. Тем более, что еда здесь не шла ни в какое сравнение с тем, чем нас пичкали окраниты на каторге. Не шедевр кулинарии, но вполне съедобно. – Долго мы уже тут? – спросил я, утолив первый голод. – Только рассвело. Решили переночевать тут, всё равно далеко уйти бы не успели. – А что с бессмертным? – Тело сожгли, а башка вот тут. Она подобрала с пола небольшой холщовый мешок, с которого натекла порядочная лужа. – Зачем? – чуть не поперхнулся я. – Хотела тебе кое-чего показать. Посмотреть там действительно было на что. Отсечённая голова была… Живой. Стоило Двойке вытащить её из мешка, как она стала злобно клацать зубами, пытаясь отхватить ей пальцы. Корка на глазницах превратилась в плотные наросты, а обрубок шеи покрывало нечто странное. Присмотревшись, я едва не расстался с едой. Рану сплошь затянули тонкие розовые волоски, которые постоянно шевелились, будто черви. Омерзительное зрелище. Глисты и то пригляднее выглядят. – Знаешь, что это такое? – Нет, впервые такую гадость вижу, – я невольно содрогнулся. – Тело у него тоже сплошь в такой херне, – продолжила рассказывать девушка, пряча голову обратно в мешок. – Благодаря ей всё и зарастает прям на глазах. Я несколько раз резала и смотрела. Если кровь смыть, очень хорошо видно. Эти нитки сшивают рану, будто порванную рубаху. – Надеюсь, ты их не трогала? – Я что, дура? – хмыкнула мечница. – Но куском мяса в них ткнула ради интереса. Так нити его быстро схарчили, и рана затянулась ещё быстрее. А вот бухло они не любят, особенно крепкое. Остаток бутылки она демонстративно вылила на мешок. – Вы хорошо сожгли тело? – уточнил я, после того, как он чуть шевельнулся. – Тут свой крематорий есть, так что не беспокойся. Спалили до тла. – Что с остальными людоедами? – Вроде дохлые, как им и полагается. Семьдесят три трахнутых ублюдка. Расскажешь кому – не поверят… – А Марь с Осенью? – Мы их приготовили, но трогать не стали. Решили вас, доходяг, дождаться, пока не очухаетесь. – Надо бы и Лифф накормить, у неё же нога сломана, – спохватился я. – Ой, да что с ней станется! Её сколько ни корми, так и останется мелочью костлявой. – Сестрёнка-а-а-а… – тут же донеслось из гостевой комнаты. – Окраново вымя! Бывшая наёмница выругалась, но всё же отнесла часть припасов «младшей сестрице». Переломы у неё ещё не срослись окончательно, но медикаменты всё же делали своё дело. Уже к завтрашнему дню она сможет ходить без костылей. Цена за это чудо оказалась стандартной – девчонка оказалась голодна, как будто неделю ничего не ела. С едой она расправилась ещё быстрее меня. Тошнотворные воспоминания её явно не мучили. А тем временем вернулся разведотряд во главе со Льдом. У того тоже рука пока что покоилась на перевязи, но отщепенец уже мог ей шевелить. Троица обшарила всё селение вместе с окрестностями, не обнаружив ни души. Заодно они приоделись в новую экипировку, а Сторк взял вместо сломанного в бою меча почти такой же полуторник. Новость об отсутствии соседей оказалась прекрасная, но меня всё равно не отпускало противное чувство, что нам на головы медленно падает самолёт. И с каждой минутой непонятное беспокойство только нарастало. Так и подмывало броситься отсюда прочь. Но сначала требовалось проститься с теми, кто ушёл другой дорогой. Воины обернули тела погибших девушек в дорогую ткань, превратив их в подобие мумий. А вот Тэмпу трогать нарочно не стали, как и его дружков, позорно полёгших в лесу. С собой они забрали всего четверых людоедов, остальные отщепенцы предпочти разбежаться и нашли свою смерть поодиночке. Льду удалось обнаружить девятерых бандитов. Даже больше, чем нас было при обороне крепости. Наберись кто-нибудь храбрости уйти в селение, мог бы выжить вместе с нашим отрядом. А так нам пришлось заплатить жизнями двух человек. Сторк скрипел зубами, сжимая мозолистые кулаки, но прикоснуться к Осени никому не дал. Сам возложил её в приёмную камеру крематория, шепча под нос молитву. Марь погрузили Хруст с Двойкой, после чего закрыли широкую заслонку. Внизу, под мелкоячеистой решёткой, располагалось горнило. Туда обычно закидывали каменный уголь, дающий очень жаркое пламя. Если топить обычными дровами, ни с каким поддувалом нужной температуры не выйдет. И тогда вместо кучки праха в камере останется обугленный костяк. Я думал, что Двойка закинет туда и голову бессмертного людоеда, но та раздобыла где-то отрез непромокаемой ткани, обернув в неё промокший мешок. – Пригодится, – ответила она на мой невысказанный вопрос. – Ногти стричь мне будет. – Хочешь её кому-то сбыть? – догадался я. – На слово нам всё равно никто не поверит, Рю. А вот если в империи узнают, что среди людоедов появились такие уроды, мелочиться с наградой не будут. – Если бы только среди дикарей… – задумчиво протянул я. Лёд вместе со Сторком зажгли с двух сторон заправленное топливом горнило, но кузнец не спешил отходить от разгорающегося костра, едва не опалив себе бороду. Я подошёл к нему и положил руку на плечо. – Пойдём. – Скажи, как она умерла? – неожиданно спросил он. Его единственный глаз блестел, отражая яркое пламя. – Как герой, – сказал я, не покривив душой. – Она остановила дикаря в доспехах, не дав ему пройти на лестницу. – Совсем не похоже на неё… – В душе Осень была храброй, хотя сама считала иначе. Перед смертью она просила передать тебе, что ей жаль. И ещё, чтобы ты жил дальше, ради неё.