– А что со мной не так? – Он честно оглядел свой прикид, не забыв посмотреть и на ядовито белые кроссовки. – Вполне хорош собой, девушкам нравится. Можно сказать, красавчик. – Красавчик? – У меня даже опустились руки. – Где красавчик? – Посмотрела по сторонам, пожала плечами. – Ты что ли? Не смеши меня. – А что тебе не нравится? – Выпрямился, выпячивая грудь колесом. – Да подойди ко мне на улице такой, – показала в воздухе пальцами «кавычки», – красавчик – я бы бежала, не оглядываясь. – Ага, пока бы не навернулась, – усмехнулся неудачливый шутник, напоминая о небольшом конфузе, произошедшем со мной несколько минут назад. – Ты у нас, значит, любитель поржать? Весело тебе? – Ага. – Тупой подкат, ясно? Не хватило ума на что-то вменяемое? – Послушай, – осторожно начал он, взмахнув руками, – я, правда, не подумал. Я готова была зарычать от кипевшей во мне ярости. Вывернула пальто, скрутила и бросила ему в руки. – На, мне оно больше не пригодится. Можешь даже носить. С такой росписью, – указала на его татуировки, растянувшиеся от уха до груди, – на полосы краски во всю спину никто и внимания не обратит. Поправила сумку на плече, бросила на него последний негодующий взгляд, и сорвалась с места, как гоночны й болид. Только бы свалить отсюда поскорее, закрыться в своей комнате и колотить кулаками подушку, пока не полегчает. – Эй, куда ты? – Послышалось вдруг за спиной. Сказал это обескураженно и, я бы даже сказала, жалобно. Видимо, ему не очень понравился тот факт, что придется идти по улице в таком виде. – Это же всего лишь пальто! – Что?! – Знаете, так оборачиваются в крутых боевиках. Или в старых добрых комедиях, где Марлон Уэйэнс говорил: «What did you say about my mama?». Наклонял голову набок, плющил возмущенную физиономию и палил по злодеям из пушки. Ба-ба-ба-бах! Я молниеносно преодолела расстояние обратно до обидчика и ткнула пальцем в его грудь (была бы пушка, вышло бы эффектнее). Ну и что, что невоспитанно. А насколько воспитанным было приглашать меня присесть на свежевыкрашенную лавку? – Всего лишь пальто, значит? Да?! Для тебя это, конечно, всего лишь пальто. А мне пришлось вкалывать, чтобы его себе купить. Целых полгода! Понятно?! Конечно, я не планировала его разжалобить. Просто хотела, чтобы это холеный мерзавец хоть на секунду задумался, что не всем все так просто достается в этом мире. – Ох, прости, коротыш. Я же не знал. – Кто?! – Аж волосы зашевелились на голове. – Это я – коротыш? – Посмотрела на него снизу-вверх, почти лопаясь от возмущения. – Ага, такая малышка и так прикольно злишься. – Пожал плечами, улыбаясь. Кто этот парень? Откуда взялся и почему считает себя вправе рассуждать о моем росте и поведении? И смотрит на меня так… свободно, открыто. Чуть наклонив голову набок и приподняв брови, словно потешаясь. – А ты.. ты… долговязый! Снова ткнула пальцем ему в грудь. Сильно и, надеюсь, больно. Даже желтый лак с ногтя чуть не отпал. Могла бы, ввинтила ему этот палец прямо в мозг, будто саморез. – Метр с кепкой. Мои глаза полезли из орбит. Ах, вот ты как, значит! – Дядя Степа! Он оставался совершенно невозмутимым. И продолжал насмехаться, глядя с высоты своего роста. – Мелочь пузатая. – Гулливер! – Карлик. Чуть не задохнулась от возмущения. – Верзила! – И топнула ногой. Нагнулся ко мне, еле сдерживая смех. – Крошка. – Сказал это почти ласково, приблизившись к моему лицу на расстояние, показавшееся почти критическим. Меньше двадцати сантиметров от моего носа. – Жердь! – Наверное, с таким бессилием и отчаянием гавкала бы Моська на слона. – Все, сдаюсь. – Он рассмеялся, прижимая мое пальто к своей груди. – Я куплю тебе новое. Хорошо? – Пошли. – Радостно указала я в сторону дороги. – Тут недалеко есть магазин. – Не сейчас, – замялся незнакомец. – А что такое? – Усмехнулась я. – Мамину карточку дома забыл? Вот печалька-то а! – Я что, похож на маменькиного сынка? – Вопросительно склонил голову. – Еще как! На зажравшегося прожигателя жизни похож. – Я? – Кажется, он не верил моим словам. – Да. – Я сложила руки на груди. – На ленивого, наглого и хамоватого прожигателя жизни. Вот. – Сдурела. – Я? Ты – сдурел! – На себя посмотри. – Вздохнул устало и в который уже раз покачал головой. – Козявка, а материшься, как слесарь. – Лучше сам посмотри в зеркало. Ты попал в плен к татуировщикам? Или просто уснул на свежем граффити? А? – Я гордо задрала подбородок. – Тебе еще и придется идти сейчас по улице, как бомжу. Вон, смотри, задница вся в краске. Спина – та же фигня. – Нормально я выгляжу. – Даже не собираясь, рассматривать свои тылы, заявил незнакомец. – Скажи это своему отражению в зеркале. – Я закатила глаза. – Часто будешь повторять и сам поверишь. А пока у тебя такой видок… с которым в приличное место вряд ли пустят. – Ну тебя, – почти обиженно произнес он, поджав губы. Мне хотелось развернуться и уйти, но вперед полезла дерзость. Эта Суриковская неконтролируемая дерзость размером с целую планету, которая всегда спасала в любой непонятной ситуации. – Гони мне бабки за новое пальто! Смело. Нагло. Почти круто. Молодец, Сурикова, просто молодец. – Не, я уже передумал. – Прищурился незнакомец. Тоже не лыком шит, оказывается. – Скамейку не я красил, тебя тоже насильно не усаживал. – Вот так, значит. Да как скажешь! – Развернулась и припустила прочь с территории универа. Проигрывать я не умела. А вот уходить красиво – завсегда пожалуйста. – Вот стерва! – Сзади послышались торопливые шаги. – Куплю я тебе новое, обещаю. – Не надо мне ничего от тебя, – взвизгнула не оборачиваясь. – Вали! – Нет, не свалю. Остановилась, посмотрела зло и прошипела: – Отвали, я сказала. Иди, куда шел. Не надо за мной ходить. – А я пойду. – Нет. Подошел, бесцеремонно коснулся моего плеча и тут же, словно обжегшись, отпустил. Вот и правильно, иначе я бы его эту хваталку испепелила сейчас своим взглядом, похлеще лазера. – Дай мне свой номер телефона. – Лучик солнца, пробившийся сквозь листву старого тополя, скользнул по его лицу, заставив забавно поморщиться и сомкнуть длинные ресницы. – Завезу тебе вечером деньги. – Не нужно мне ничего от тебя. – Я запрыгнула на бортик и, стараясь сохранять равновесие, пошла вперед. – Тогда просто провожу тебя. – Раздался упрямый голос сзади. Обернулась и покачала головой. Каланча, сверкая на солнце всеми цветами радуги, плелся за мной, улыбаясь, как придурок. Готовый подхватить в любую секунду. Вот что за идиот. Еще и расписной. За что мне все это? – Тридцать тыщ, – внезапно сморозила я, боясь напугать и продешевить одновременно.