– Отойдите в сторону, девушка. Вы задерживаете остальных! Бросил, не глядя, и даже бровью не повел. А в это время чьи-то сильные руки уже отодвинули меня в сторону. – Можно хотя бы не толкать?! – Гневно бросила я, дернув плечом. – Подвинься, – пробубнил какой-то широкоплечий гад в синей толстовке. Я отошла в сторону и расстегнула сумку. Ее содержимое напоминало белье после стирки в барабане машины. Косметика выпала из косметички и рассыпалась, перемешавшись с очками, сотовым, ключами от квартиры и блокнотами с цветными ручками. Два ощутимых неприятных тычка достались мне одновременно с двух сторон. – Да бли-и-ин! – Я готова была зарычать от досады. – О, Галя! Галя, стой! Я крепко схватила девчонку за рукав. Ответом мне был пренебрежительный взгляд сквозь толстые стекла очков. – Что? – спросила одногруппница, вырывая руку. – Галя, я не могу найти свою карточку. – И? Эти ботаники иногда могут быть ужасно занудными. Мне уже хотелось потрясти ее за плечи, как следует. – Галя, дай мне свой пропуск, как пройдешь. Пожалуйста! Просунь вот здесь, а? – Я не могу. – Она вздохнула, наградив меня сочувствующим взглядом. – Ну, почему? Еще один взгляд. Так жалеют умалишенных, сирых и убогих. – Я пройду. Система отметит, что я в здании. Ты не сможешь войти, пока система не выпустит меня отсюда. – Что? – Не сработает пропуск, что! – Она двинулась к турникету. – Потому что я буду в здании. Ты разве не понимаешь, как это работает? – Блин, – я опустила руки. Стоило бы выбраться на волю, чтобы хорошенько перетряхнуть содержимое сумки. Еще есть время. И зачет успею сдать, и со Стасом повидаться. Поток студентов, жаждущих успеть к началу занятия, потихоньку иссяк. Поэтому я легко выбралась на крыльцо. Судорожно начала рыться в сумке. Каких только удивительных вещей там не было скрыто. Билеты в кино, куда мы с Пашкой ходили еще осенью, наушники, запутанные и связанные узелком, фонарик (на черта мне фонарик?), старая жвачка, завернутая в фантик, сто рублей, зажигалка, духи. Смысла не было перебирать этот хлам по второму кругу. Нужно было сесть. И я направилась за угол к моей любимой скамейке. Всю дорогу туда, рискуя вновь растянуться на асфальте, я копалась в бездонных карманах. Натыкалась на скрепки, пуговки, монетки. Это вообще карманы или кладбище потерянных вещей, а? Извлекла на свет божий квитанцию из ремонта обуви, скомкала и швырнула в урну возле скамьи. Ноги запутались в обрывках сигнальной ленты. Наступила на нее, отдирая от кед, и замерла. Взгляд застыл на идеально белых кроссовках с красными шнурками. Таких знакомых. Но откуда? Вот ведь блин!!! Меня словно молнией прошибло. Во рту пересохло, и ужасно захотелось почесаться. Везде. Чтобы снять нервное напряжение. Я так была занята выгребанием мусора из карманов, что не заметила присутствия на своей любимой скамейке высокого незнакомца. Того самого, о существовании которого уже успела забыть в горячке поисков потерянного пропуска. – Привет. – Он улыбался, самодовольно и нахально. Очки подняты на лоб, вздымая непокорную черную челку. Куртка распахнута, обнажая футболку, облегающую крепкие мышцы. Да, черт возьми, они у него были! Не качок, не спортсмен, но и не вялый дрищ. Худой, жилистый, поджарый, как гончая. При свете дня он уже не смотрелся бледным подобием человека. Всего несколько минут, а такое нехилое преображение. Поза парня уже не была такой вызывающей. Он сидел, немного наклонившись вперед, уперев ладонь в колено и курил, зажав сигарету между пальцами руки, свободной от татуировок. – Угу, – отозвалась я и, лишь скользнув по нему взглядом, отошла на два шага назад. Снова полезла в сумку. Не бежать же мне отсюда. Но и здороваться с незнакомцами тоже не собираюсь. Продолжила копаться. Жаль, нельзя было все взять и вывалить на ровную поверхность. В этом болоте черт ногу сломит. Мусорка, а не сумка, честное слово. Не подумайте, я не неряха. Вроде. Сама не представляю, как до такой жизни дошла. В общем-то, и не нарочно. Просто, как все девочки, складывала, складывала туда все возможное, пока было место. И забывала доставать. Нормальная женская сумка. Но есть подозрение, что если заглянуть туда с головой, засосет все тело. Прям сюжет для фэнтези: попаданка в мире смятого мусора, косметики и потерянных вещей. Стоило бы в ней прибраться. Да. Сразу, как найду пропуск, сдам зачет и вернусь домой. Где же он? – Да сядь ты, я не кусаюсь, не бойся! – рассмеялся парень, стряхивая пепел в урну. Вероятно, ему стало жалко смотреть, как я, изображая цаплю, стою на одной ноге, коленом другой поддерживая сумку и рискуя, потеряв равновесие, грохнуться. Я почти рычала, ругая собственную забывчивость, ведь карточка никак не находилась. Готова была рвать на себе волосы. Пожалуй, можно и присесть. На другой край лавки. Так удобнее будет искать. Не съест же он меня? Оторвалась от сумки и посмотрела на незнакомца. Бесконечные ноги в черных джинсах, сигаретный дым, плотной серой струей вырывающийся из напряженных губ и взгляд. Пронзительный, испытующий взгляд сине-зеленых глаз, смотрящий прямиком тебе в душу. С ресницами длинными, пушистыми, делающими лицо немного наивным, как у ребенка, но почему-то ужасно притягательным. Да уж. Было в нем что-то такое, немножко растерянное, смущенное и приветливое. И на этой скамейке возле универа он уже не смотрелся таким чудаком. А была, не была! Делая вид, что не замечаю парня, и гордо задрав подбородок, я плюхнулась на противоположный край скамьи. Вытянула ноги, глядя, как сигнальная лента бело-красного цвета пляшет на ветру, зацепившись за ветку акации. И вдохнула легкий весенний ветерок, налетевший вдруг со стороны незнакомца и принесший с собой пряный запах его туалетной воды и что-то такое неуловимое… Что это? Похожее на… растворитель? Лак? Хм. Будто где-то поблизости делают ремонт. Поставила сумку на колени, открыла шире и хотела повернуться полу-боком, чтобы скрыть содержимое от сидящего в метре нечаянного соседа. Шевельнулась и ощутила что-то странное. Не поняла. Повела плечом. Еще раз. Пальто намертво прилипло к сидению. Хотя нет, не намертво. Медленно, со звуком кх-кхх, оно отклеивалось от скамейки. Чувствуя, что шок от осознания произошедшего вот-вот сменится настоящей истерикой, я перевела взгляд на парня. Эта сволочь тихо хохотала, прикрыв глаза. Дрожал всем телом, силясь не заржать в голос и осыпая пеплом недокуренной сигареты собственные джинсы. В моей голове пронеслось все: сигнальная лента, оборванная и болтающаяся на дереве, запах краски, донесшийся откуда-то поблизости и это лицо напротив: растерянно-наивное. И слова: да сядь ты. Покрываясь пунцовыми пятнами от злости, я произнесла: – П-покрашено что ли? – Ага, – он швырнул окурок в урну и согнулся напополам от смеха. – Зачем? – Я попыталась привстать, наблюдая, как отлипают светлые ворсинки пальто, насквозь пропитанные краской. Все. Это вещь было уже не спасти. Меня почти затрясло от злости. – На хрена ты мне сказал сесть, если знал, что она покрашена?! Парень окинул меня оценивающим взглядом, оторвал от скамейки спину с ужасающим звуком, какой можно слышать разве что на депиляции, и улыбнулся во все тридцать два ровных зуба. Вот же наглец! Этот козел знал, что сидит на краске, что его кожанку и джинсы уже не спасти, и предложить мне сесть тоже! Просто урод! Засранец! – Знал, конечно, – кивнул он, сдерживая смех. – А что мне здесь, одному сидеть, как дебилу? И заржал. – А ты и есть дебил! Нет, даже хуже! Дегенерат, блин, недоделанный! 2 Я так растерялась, что не знала, то ли вскочить, то ли остаться сидеть приклеенной своим новым пальто к чертовой скамейке. Или разрыдаться, как маленькой. Потому что слезы отчаяния уже подкатили, прозрачной пеленой накрывая зрачки. В горле встал ком, лишавший меня дара речи. – Эй, не обзывайся. – Он нагнулся, заглядывая мне в лицо. Заметил дрожащую влагу в уголках глаз, нахмурился. От улыбки не осталось и следа. – Это не культурно. Сказал растерянно, смущенно, видимо, понимая, что я готова вот-вот расплакаться. – К-культурно? – Сглотнула, пытаясь подобрать слова. – Да что ты знаешь о культуре, чертов обдолбыш?! Его глаза удивленно распахнулись. Но мне уже было все равно. Опоздала на зачет, к которому усердно готовилась, не повидалась со Стасом, испортила новое пальто, на которое так долго копила! Что еще может быть хуже?! Поэтому мне совершенно было наплевать, задену ли я его чувства, обзываясь. Вскочила, буквально вынырнув из рукавов пальто, и принялась отклеивать его от скамейки. Медленно и осторожно. Сопровождая сие действо смачными ругательствами, качеству и количеству которых позавидовали бы все работники сапожных мастерских вместе взятые. – Все, я понял. Понял. – Он вдруг встал, нависнув надо мной черной тенью, и зачем-то вытянул руки. – Не нужно было так шутить. Дай помогу, не ругайся, а то у меня кровь из ушей сейчас потечет. – Убрал свои грабли, живо! – Отмахнулась я, чувствуя, как предательски трясется нижняя губа. – Послушай, ну. Я уже понял, что поступил подло. – Парень совершенно не интересовался тем, как поживает его собственная одежда. Суетливо крутился вокруг меня, боясь, видимо, разозлить еще сильнее и не решаясь помочь. – Глупо получилось, да. – Глупо?! – Я силой рванула пальто, перевернула его, оглядывая испачканную спинку, и еще раз грязно выругалась. – Это ты называешь глупо? Чертов дебил! Ты все мозги себе, что ли, прокурил? – Да я не… – Посмотри, что ты наделал! Ты на хрена меня заставил сесть сюда, если сам уже вляпался. – Ну, – он виновато посмотрел, почесывая шею, – одному не так стремно. – Что?! – Подняла на него взгляд, бессильно сотрясая в воздухе крашеным пальто. Парень казался искренне растерянным и смущенным. Прикусил губу, ссутулил плечи, согнулся в три погибели, все еще загадочным образом оставаясь выше меня на полторы головы. – Я думал, это будет веселым способом познакомиться. – Познакомиться? – Мне казалось, я вот-вот взорвусь, настолько гнев переполнял сейчас мой рассудок. – Ну, да… – Опустил голову с виноватым видом. – С кем? С тобой я должна знакомиться?! Посмотри на себя!