– Я посмотрю на твоё поведение. Ещё раз бросишь меня в багажник, ты труп, – предостерегаю его. Он улыбается мне и садится на стул рядом, помешивая свой кофе. – Наслаждаешься? – Ага, так красиво. Дома у меня нет времени на то, чтобы вот так посидеть и просто посмотреть на природу. Постоянно куда-то бегу. Хотя и здесь я тоже бегала, а сейчас… даже странно. – Спасибо, что не дала плохому случиться. Я насчёт брошюр, – шепчет Герман. – Я ничего не сделала, просто была шпионкой, ради этого спокойствия. Полье успокоился, как и остальные? Бунта не будет? – Пока не слышал, Эльма бы сказала. Она очень волнуется за своего жениха, а он, в свою очередь, очень вспыльчивый. Справедливый, как ты. Слабо улыбаюсь Герману. – Вроде бы всё хорошо. Праздник пройдёт, и всё устаканится. Надеюсь, что Дин поймёт решение Ферсандра. Об этом ещё не сообщалось? – Нет, но я бы сообщил, потому что люди до сих пор немного напуганы. Они знают Дина и раньше не особо волновались о его коронации, а теперь напряжены и только ждут сигнала, чтобы бороться за своё. – Почему Ферсандр тянет? – Я не знаю, Реджина. Но перед тем как сообщить народу о подобном решении, нужно собрать министров и выслушать их мнения. Сначала король должен сказать своё слово, а остальным – согласиться с ним. – Выходит, он опасается, что не все согласятся, – догадываюсь я. – Да. Отец Моники, к примеру. Его близкие друзья, тоже министры. А если не согласен один, то это посеет сомнения. Отец Моники хороший оратор, и ему выгодно, чтобы Дин стал королём. Он надеется выдать за него дочь. – И, вероятно, это ему удастся. Моника спит с Дином, она коварна, хитра и пойдёт по головам, чтобы добиться своего. Предполагаю, как и её отец. – Увы, так и есть. Поэтому заседание может затянуться на целый день, и оно назначено на завтра, чтобы после праздника Ферсандр имел уже более чёткие данные, как и Дерик. – А если они не придут к решению? – Значит, заседание будет перенесено на следующий день. – А если и тогда… – Тогда коронация состоится. Решение о передаче трона было принято полгода назад, и все поддержали его. Сейчас должно состояться заседание, чтобы подтвердить согласие всех влиятельных лиц, но, как ты знаешь, планы изменились, а министры узнают об этом только завтра. Так что для них это будет полным шоком. Но они прислушиваются к мнению короля, тем более он должен будет аргументировать своё решение, поэтому и здесь могут возникнуть сложности. Сказать полную правду он не сможет. Дин его сын. – То есть аргументы могут быть слабыми, и министры не обратят на них внимания? А Дерик? Он же тоже входит в палату министров? – Его отстранили от этой должности. Дин постарался, аргументируя это тем, что якобы сейчас Дерик находится под подозрением, что это именно он настраивает жителей против Дина из-за… ты понимаешь чего. Поэтому он не будет принимать участия в заседании. А насчёт первого вопроса, ты права, Реджина. Пока ничего не отменено. – Чёрт. Я об этом ему и сказала. Я была уверена, что Дин воспользуется ситуацией. Но разве не Дерик всё это предотвратил и дал опровержение в газету? – От имени Дина, Реджина. Для народа сейчас важно не то, кто это сделал, а чьим именем было это подписано. – Дело дрянь. Выходит, есть вероятность, что Дин всё же станет королём? – К сожалению, да. Никто не может знать наверняка, что будет на собрании, но будем надеяться, что у короля ещё есть полномочия, и его слово имеет вес. Раньше они слушали его и делали так, как он им говорил, точнее, советовал сделать. А сейчас ввиду того, что среди министров есть заинтересованные в коронации Дина, дело принимает абсолютно безрадостный оборот. Но мы будем надеяться на лучшее, как обычно. – Понятно. Значит, остаётся только надежда. Герман бросает на меня удивлённый взгляд. – Что? – недоумеваю я. – И ты не собираешься ничего предпринимать, куда-то идти, чтобы доказать кому-то, насколько они не правы? Температуры нет, Реджина? – Герман прикладывает ладонь к моему лбу, но я подаюсь назад. – Юморист из тебя дерьмовый, Герман. Нет, я ничего не буду делать. Единственный человек, который может сделать что-то кардинальное, это Дерик. Я устала постоянно говорить ему о том, что он поступает крайне глупо и верит своим демонам, а не тем, кто живёт рядом с ним. Да и… мы расстались. Он винит меня во всём. Я и сама себя виню, поэтому мне проще, вообще, не находиться в замке и уехать поскорее отсюда, пока не стало слишком больно, – шёпотом говорю. – Тем более я поругалась с Сабиной. Сказала ей, что хватит ныть о своей судьбе и искать богатого мужика, надо полагаться на свои силы. Она разозлилась, обиделась и послала меня к чёрту. Паршивый день, – грустно добавляю. – Нашла из-за чего расстраиваться. Ты всё правильно ей сказала. Такие, как она, привыкли, что за них всегда платит мужчина. Они зависят от мужчины, считая это правильным. Это унизительно для женщины, поэтому не бери в голову, Реджина. Я говорил тебе, что не стоит с ней связываться. Она эгоистичная и избалованная стерва, не лучше той же Моники. Просто Сабина умеет лгать прямо в лицо, и в этом точно не плюс для неё. Моника хотя бы не скрывает своего настоящего отношения, открыто об этом высказывается, и всегда знаешь, чего от неё ждать. А Сабина пронырливая змея, как и её братец. Они всегда там, где есть деньги, и где их будут содержать, – с нескрываемым отвращением говорит Герман. – Ну, вы оба отъявленные лжецы. Она участвовала в том случае в лесу, ты же передал прессе чёртову статью о нас с Дином. Зачем ты это сделал? Я от тебя подобного не ожидала, – напоминаю ему. – Я это сделал ради друга и не раскаиваюсь. Я сделал всё правильно, – отстаивает своё мнение Герман. – Брось, Реджина, ты же знаешь, что было пять лет назад, и вот по чистой случайности оказалась в Альоре. Опять начинает повторяться то же, что было в прошлом. Мне просто хотелось, чтобы ты увидела правду, и Дерик тоже узнал, что ты не падаешь ниц перед Дином и между вами нет чувств, – добавляет уверенно Герман. – Из тебя не только ужасный юморист, но сваха ещё хуже. Почему бы тебе своей личной жизнью не заняться? – У меня её нет и не будет. Работа такая. – Говоришь, как Дерик. Вы что, это с детства заучивали? – Это правда, Реджина. Ну кому я нужен? Я, а не мои деньги и моя должность. Со мной сложно, и я это знаю. Поэтому проще быть одному. Так что я вложил свои силы в чужие отношения… – Которых не было. Секс, и только, а теперь и этого нет. Дерик вчера меня кинул, – говорю и отпиваю уже остывший кофе, заедая его чизкейком. – Он бы никогда тебя не бросил. Дерик тоже сложный человек. Он полностью погружён в проблемы страны и помощь ей, а сейчас… не справился с навалившимися проблемами. То ли ему защищать страну, то ли тебя. Долг и чувства. В нашей профессии нет места второму, чтобы не было дилеммы. – И об этом тоже он тоже сказал вчера, выходит, всё так, как и я думала. Он винит меня во всём, Герман. И он прав. Если бы я не влезла, если бы не появилась… – То вы оба никогда бы не узнали, что всё можно совмещать, если правильно распределять силы. Этому тоже нужно учиться. У Дерика хотя бы шанс был, я же даже этого не хочу. Мне пора дальше ехать прочёсывать улицы и прислушиваться к разговорам. Встретимся завтра на празднике. Надеюсь, что всё разрешится в нашу сторону, – Герман целует меня в щёку и уходит. Доедаю свой чизкейк и допиваю кофе, собираюсь и выхожу обратно в город, гуляя по улицам, встречаю закат на берегу с невероятным куском пирога, о котором говорил Дерик, и стаканчиком чая. В полном одиночестве. Всё же порой стоит побыть наедине с собой, чтобы никто не мешал. Не думать, не анализировать, а наслаждаться минутами тишины и спокойствием без проблем, без разговоров и без тёплого плеча, на которое можно было бы положить голову. Глава 48 Вернувшись в замок уже ночью, устало плетусь к себе и замечаю свет в кабинете Дерика. Дверь приоткрыта, но я поднимаюсь к себе и вхожу в спальню. Бросаю покупки на кровать, снимаю на ходу одежду и голой прохожу в ванную. Спасёт ноющие ноги только тёплая и приятная вода. Забираюсь в ванну и откидываю голову назад, закрывая глаза и слушая шум воды. Проведя достаточно времени наедине с собой, выхожу, вытираясь полотенцами и заматывая одним волосы. Переодеваюсь в шёлковую пижаму. Прислушиваюсь. И так тихо. Может быть, ну их эти отношения? Есть дружба, и я всё равно переживаю за Дерика и будущее страны. А ещё бы уснуть. Выхожу из спальни и отправляюсь на поиски молока. Говорят, это помогает. В кабинете свет уже выключен, и это вызывает разочарование. Я надеялась, что Дерик заметит, что я брожу здесь в одиночестве, и хотя бы выйдет, чтобы поддержать беседу. Но видимо, не мой день сегодня. Открыв холодильник, осматриваю забитые продуктами полки, и тепло появляется в груди. Дерик. Беру бутылку с молоком и достаю стакан. Наливаю себе молоко, и слышу звук шагов. Немного напрягаюсь, но делаю вид, что ничего не замечаю. Звук шагов стихает перед входом в кухню. – Привет. Тоже пришёл за молоком? – Натягивая улыбку, поворачиваюсь, точно угадывая, кто стоит за спиной. Дерик. По его виду сложно понять, что на самом деле он сейчас думает, или как прошёл его день сегодня. Лицо Дерика ничего не выражает, даже злости. И вот это уже не привычно. – Привет. Нет. За пивом. Возвращаю в холодильник молоко и достаю бутылку, протягивая ему. – Одну или упаковку? – Я передумал. Не хочу. Парням нельзя пить, когда они на службе, – сразу же отвечает он. – Понятно. Ну, ладно, доброй ночи. – Беру свой стакан и прохожу мимо него. А что я могу сделать? Поскандалить? Усугубить своё, и без того незавидное, положение? Не хочу. Мне уже достаточно той вины, которую мы оба на меня наложили. Мне по горло её хватает на этот день. Вхожу в свою спальню и прикрываю за собой дверь. Забираюсь в ставшее уже любимым кресло и отпиваю молоко. Раньше оно мне казалось гадостью, но это настоящее, не пакетированное, а самое настоящее, какое я один раз пила на ферме у родителей Мег. У них несколько коров. После того, как узнаешь вкус чего-то настоящего, пропадает желание пользоваться подделкой. И это касается всего. Твои запросы на качество вещей, отношений, чувств поднимаются до следующей отметки. Остальное становится пресным, лживым и недостойным тебя. Если хоть раз ты испытала что-то настоящее, то на меньшее уже не согласишься. Но к сожалению, бюджет не всегда может позволить подобное, поэтому отметки снова скатываются до минимума, и ты пользуешься дерьмом от безысходности. Дверь моей спальни открывается. – Я могу войти? – Дерик заглядывает ко мне. Хмыкаю. Раньше он не спрашивал разрешения. Брал то, что хотел. – Конечно. Это твоё крыло, – пожимаю плечами и делаю ещё один глоток молока. Дерик чувствует себя словно не в своей тарелке, а я молчу. Не собираюсь помогать ему подбирать слова или же, вообще, нарушать тишину. Порой нужно просто наблюдать, чтобы дать человеку самому решить, куда двигаться. И если не к тебе, то что ж, так тому и быть. Он всё же садится напротив меня и приподнимает уголок губ. – Словно год прошёл с того момента, когда мы с тобой вот так же сидели в первый раз, – говорит он.