Я отъявленная лгунья, но в данной ситуации ничего другого для Дерика сделать не могу, кроме как, отойти в сторону, хотя всё внутри противится. Но он всё для себя решил, забыв о тех, кому он, действительно, дорог. Это эгоистично. Глава 41 Очень сложно двигаться в темноте, не понимая, на правильном ли ты пути. Когда тебе не дают ни одной подсказки, то ты просто действуешь наугад. Так, как ты поступила бы в отношении самого родного и близкого человека. И даже если всё это противоречит твоему поведению и прежним мыслям, ты всё равно пытаешься сделать хотя бы что-то, чтобы остаться в памяти важного для тебя человека. Надеюсь, что не буду винить себя за свои поступки. Очень хотела бы, чтобы в памяти Дерика я задержалась не как что-то запретное или мимолётное, а как близкое и искреннее. К сожалению, это лишь мои мечты. Поднимаю взгляд на Дерика и больше говорить ни о чём не хочется. Его лицо ничего не выражает, а я вложила всю душу в свои последние слова. Это обижает и превращает меня в пустое место. – Что ж… спасибо за ужин. Он был вкусным. Куда мне убрать недоеденное? Я бы забрала с собой, чтобы не есть снова изыски королевской кухни. – Всё же язва внутри меня не дремлет, пока я собираю приборы и перекладываю их с места на места, только бы занять руки. – Ты так влюблена? Резко вскидываю взгляд на Дерика. – Ещё раз? – спрашиваю, и мой голос садится от его предположения. – Ты так сильно влюблена в Альору, Джина? – повторяет он. Где-то внутри меня проносится облегчение, что Дерик спросил именно о стране, а не о… хм, нём. Я не влюблена в Дерика. Да, между нами был просто хороший секс и куча тайн, но никак не чувства. – Конечно, – спокойно отвечаю. – А как иначе? Мне хотелось бы, чтобы эти люди не знали, каково это – жить от зарплаты до зарплаты, ненавидеть каждый новый день и просыпаться с тяжёлыми мыслями о том, сколько у тебя долгов, и что их нужно выплатить. Пусть они и дальше улыбаются друг другу или незнакомцам. Пусть будут такими добродушными, подвозя странную американку, и убеждая, что это именно у неё неправильное видение мира, а не у них. Это необыкновенный народ. Он словно живёт вне законов и правил другого мира. Здесь нет злобы среди обычных людей. Нет зависти к соседям. Наверное, это и есть идеальная жизнь. А природа? Сколько она может подарить, если с ней правильно обращаться. Здесь существуют в гармонии смесь сельской жизни и высокий уровень качества жизни, чего в остальном мире многие лишены. Если есть домик и свой огород, то нет возможности носить хорошую одежду. Если есть возможность покупать дорогие ткани, то никогда не ценишь, насколько чист воздух вокруг. Здесь баланс, который я бы хотела сохранить, но это, увы, не в моей компетенции. Я лишь туристка. – Ты была бы хорошей шпионкой, Джина, – с улыбкой замечает Дерик. – Брось, я выдаю себя моментально и постоянно делаю глупости. Да и хватит с меня уже чужих тайн. – Печально приподнимаю уголок губ и неожиданно понимаю, что мы так прощаемся друг с другом. Спокойно. Тепло. До слёз больно. Сглатываю горький ком в горле и поднимаюсь со стула. Не люблю я прощаться с людьми. Я не умею. Они от меня уходят раньше, чем я могу об этом подумать. И уходят они навсегда, в могилу. Беру тарелку в руки, вижу, что Дерик тоже встаёт со стула, и замираю. Он обходит стол и останавливается позади меня. Его рука накрывает мою и заставляет поставить тарелку обратно. Озадаченно поворачиваю к нему голову. Ну почему он такой спокойный? Не узнаю его. Обычно он в движении или хотя бы как-то проявляет себя горящими в глазах эмоциями. Сейчас же взгляд Дерика напоминает безлунную, тёплую и умиротворённую ночь… перед бурей. – Что-то не так? – обеспокоенно спрашиваю его, когда он разворачивает меня за плечи лицом к себе. – Я не умею поддерживать душевные беседы, потому что моя работа подразумевает отсутствие сердца и души… Ещё более удивлённо смотрю на него. Это к чему он? – Но ты должна знать, Джина, что именно твоё волнение, беспокойство и искренность я заметил сразу. Я всегда отвергаю помощь, она мне и не нужна была до некоторых пор. А вот сейчас… мне очень нужна помощь… – Я готова помочь тебе, – быстро вставляю. Дерик улыбается и касается пальцами моей щеки, проводя по пряди волос. – Ты не поможешь мне в этом деле, Джина. Это личное. – Так почему не рассказать мне об этом? Я же не предам, волкодав. И это многое может изменить, – хмурясь, говорю ему. – И что же изменит это? – Не что, а кого. Нас с тобой. Если бы ты сказал мне правду о том, что на самом деле происходит сейчас, и что тебя мучает, то мы бы изменились. Ты и я. Мы бы стали ближе, а это меняет мысли, поступки и будущее. Я тоже не любительница поболтать, но с тобой готова стереть язык, чтобы лучше понять тебя и себя заодно. Рядом с тобой я узнала о себе так много. И благодаря твоим тайнам, каким-то событиям, начала больше нравиться себе и узнала, что умею. Так и ты. Открыться всегда сложно, но порой это дарит облегчение. Ты столько скрываешь внутри себя. Держишь это где-то очень глубоко, что я до сих пор не понимаю, как ты с ума не сошёл в этом аду. Я бы хотела разделить его с тобой, даже если это не изменит твоих решений. Хочу просто быть другом тебе в такой сложной ситуации. Иного нам уже не дано, правда? – И я так надеюсь, что он убедит меня в обратном, в том, что шанс ещё есть, и между нами не всё потеряно. Но вместо этого, Дерик притягивает меня к себе и крепко сжимает в руках. Чёрт. Жмурясь, обнимаю его и закрываю глаза, принимая его вот такой ответ. – Спасибо, Джина. Ты многое для меня сделала, – шепчет Дерик. – Всегда пожалуйста, Фредерик. Кстати, королевское имя. Слышу его грудной смех и улыбаюсь. – Скорее, насмешка судьбы. От его ответа мою улыбку стирает напрочь. Немного отклонившись, озадаченно смотрю на мелкие морщинки Дерика у глаз и улыбку. – Ты… подожди, ты что, подслушивал? – прищуриваюсь я. – А как же. Было интересно узнать, какая ты на самом деле, Джина. Когда Дин начал цитировать Шекспира, единственную книгу, которую он дочитал до конца… – Это было ужасно. Он всё перепутал, – смеюсь я. – Зато ты знала. И я всё ждал, когда же ты скажешь ему отвалить от тебя. Этого не случилось… – Если бы ты ему не помогал, то случилось бы намного раньше, – напоминаю ему. – Но теперь я могу благодарить Питера за то, что вовремя смылся сам, и я узнал тебя. Наконец-то, узнал, Джина. – И как? Сильно разочаровался? – Ни капли. О многом я даже не подозревал. Я услышал тебя, Джина. Из сотен криков и ссор. Из миллионов голосов. Из тысячи людей, шепчущих мне о важном. Я услышал тебя. Ты уникальная девушка, Джина. Уникальная в своём безумии и так отличающаяся от всех. Я тебя запомню. Запомню каждую секунду, в которой видел тебя. Запомню каждый твой взгляд, обращённый ко мне. Запомню вкус твоих губ и нежность прикосновений. Запомню тебя на всю свою жизнь и буду благодарен за то, что ты поверила мне в тот момент, когда я безумно в этом нуждался. Ты пришла в ту минуту, когда я был в тупике от страха потерять тебя. Ты оказалась рядом. И пусть порой ругалась так, что моя кровь горела от возбуждения, но была рядом со мной. Ты мне дорога, Джина, и я опасаюсь, что, когда ты поймёшь, насколько я никчёмен на самом деле, разочаруешься во мне. Ты… – Никогда, – шепчу, мотая головой. – Никогда не разочаруюсь. Ты для меня пример силы духа. Ты, столько лет живший с чувством вины, всё равно остался участливым, добрым и прекрасным человеком, Фредерик. – Ты специально зовёшь меня так, как нарекли? – спрашивая, прищуривается он. Смеюсь и киваю. – Мне нравится твоё имя. Оно такое… большое. – Большое? Ты имеешь в виду мой член или что-то другое? – Дурак! Я об имени говорю! – Ладно, но оно не такое большое, как Реджина. – Я говорю абсолютно о другом! – шлёпаю его по плечу. – Я имела в виду, что оно включает в себя невероятные возможности и глубину личности. – Я или буду валяться завтра с сильным отравлением от твоих комплиментов, Джина, или прямо сейчас упаду замертво. Откидывая голову, смеюсь от его слов. – Хотя бы не тошнит сейчас. Видишь, какой прогресс. Мы улыбаемся, обнимаясь, и не сводя глаз друг с друга. Я не хочу отпускать его. Не хочу уходить. Не хочу разрушать эту странную идиллию между нами. Не хочу терять его… – Ты живи, ладно? Просто живи, – шепчу, крепко обнимая Дерика, и целую его в шею. – Обещаю, Джина, – он гладит меня по волосам, и я чувствую его горячее дыхание в них. Мои губы продолжают касаться его кожи. Я даже слышу биение сердца Дерика. Оно бьётся быстрее, чем обычно. Но пора уходить. – Что ж, – размыкаю руки, и кто бы знал, как сложно сейчас отойти от Дерика хотя бы на шаг. – Я могу попросить тебя вызвать мне машину или позвонить Калебу? Ну там, собрать вещи ещё нужно, найти какой-нибудь рейс в Америку и другие дела, – произношу, отворачиваясь и делая вид, что всё легко и просто. – Ты решила, что я так просто отпущу тебя в Америку, Джина? – В голосе Дерика проскакивают стальные нотки. Тушуясь, сразу же понимаю, на что он намекает. – Да. Мне нужно будет подписать документы о неразглашении информации? Хорошо. Без проблем, я всё подпишу, – быстро заверяю его. – Ты, конечно же, подпишешь, но для начала вымоешь всю посуду. – Дерик указывает взглядом на стол, а затем на раковину, где нагромождены кастрюли. – Ты что, серьёзно? – удивляюсь я. – Я готовил. Это будет справедливо, – произносит он и, пожимая плечами, поднимает мою тарелку и несёт её к кухонной зоне. – А-а-а, то есть Ваше Королевское Высочество не может опуститься до уровня посудомойки, – поддеваю его. Дерик поворачивается и усмехается, выбрасывая недоеденное мной в урну.