Вот сама не знаю, что на меня нашло! Что на меня нашло? — Разумеется. — Он посмотрел на меня. — Но я не помню, чтобы в наших с тобой отношениях предполагались вопросы подобного рода. — О, — сказала я. — Ну, в наших с тобой отношениях вообще ничего не предполагалось, Райн! Тем не менее мне надо как-то соответствовать статусу твоей невесты, поэтому я просто не могла не спросить. — То есть ты спросила об этом исключительно, чтобы соответствовать? — А ты что подумал? С минуту мы буравили друг друга взглядами, и, если честно, мне в эту минуту хотелось надеть на голову его светлости панталоны! С кружавчиками, которые, запакованные в большие дорогие даже по виду коробки, лежали вместе с остальным бельем за ширмой. Коробки должны были поднять ко мне в спальню, а точнее, в нашу общую спальню (где была моя голова, когда я на это соглашалась?!). Вот поднимут — и момент будет упущен! А его светлость так красиво смотрелся бы со штанами-ушками, свисающими до самой груди. Кстати, стоило вспомнить про эту самую грудь, как в голову полезли всякие непотребства. В связи с чем возвращаемся к вопросу — что на меня нашло?! — О чем ты задумалась, Алисия? — Райнхарт подозрительно прищурился. — О том, чтобы надеть панталоны вам на голову. Ой, прости, тебе! Я показала ему язык (просто не смогла удержаться!) и направилась к двери. Пусть сам разбирается со своими Динами, Элеонорами не в настроении и вообще со всем своим «цветником», выражаясь его же собственными словами. — Куда это ты собралась? — Меня догнали у двери. Схватили за локоть, развернули лицом к себе. — Руки, ваша светлость. — Я смерила его взглядом, позаимствованным у этой самой светлости. — Пойду пообщаюсь с Киром, в отличие от вас, он умеет нормально разговаривать! Взгляд Райнхарта стал дремучим. Вот даже не представляю, как это иначе описать — представился сразу густой лес, в котором мгновенно стемнело. — Я запрещаю тебе с ним общаться. — Что?! — Ты меня прекрасно слышала. После нашего расставания можешь вести себя как угодно, а пока… — А пока позвольте мне удалиться к себе в комнаты, — произнесла я, сдерживаясь из последних сил. Понимая, что еще немного — и я не просто панталоны на голову ему надену, но еще и корсет зашнурую! На шее! Вместо ответа Райнхарт рванул дверь на себя с такой силой, что после всех заходов-выходов Элеонор и последнего всплеска ярости его светлости не хотелось бы мне оказаться на ее месте. Я бы точно сорвалась с петель. Да что там, я и так почти сорвалась! Поэтому сейчас я вышла в коридор грациозно и плавно, не хватало еще показывать ему, что я на самом деле чувствую! К счастью, у лестницы наши пути разошлись, и стало немного легче. Немного! Высший свет Барельвицы, видите ли, прочит ему в жены Леопольдину как-ее-там Полинскую! А он сам просто мимо проходил, ни да, ни нет не сказал. Действительно, с чего бы ему — он же целый эрцгерцог с претензией на корону, так что пусть всякие там герцогини помаются, подумают о том, как им повезло. Не говоря уже об отдельных цветочницах! На этой мысли я пнула вешалку и принялась прыгать на одной ноге. В таком состоянии меня и застал Кир, вышедший откуда-то из глубин этого бесконечного дома, раскрывающегося огромными крыльями на три этажа. — Эри Армсвилл, у вас все хорошо? — Чудесно! — воскликнула я, осторожно наступая на ногу, на которой до сих пор пульсировал большой палец. — Почему вы здесь совсем одна? Потому что его светлость — серан. — У его светлости возникли неотложные дела. Или, правильнее будет сказать, Элеонор. Кир улыбнулся: — Да, дела действительно неотложные. Тут у меня возникла идея. Раз уж мне не разрешают гулять, просто так прожигать время в этом роскошном особняке я не намерена. — Вы не могли бы проводить меня в библиотеку, Кир? — В библиотеку? — Да, его светлость сказал, что я могу почитать, пока он решает важные государственные дела. — Разумеется. Кир улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Пусть его светлость занимается чем угодно. А я буду изучать маджеров! ГЛАВА 22 Райнхарт Стоило войти в кабинет, Элеонор резво отпрыгнула от моего стола. От стола и, видимо, от пьесы Алисии, которую я забрал и которая сейчас лежала неровной стопкой бумаги. — Понравилось? — поинтересовался я. — Нет, — в который раз за сегодняшний визит вздернула нос сестра, заставив меня нахмуриться. — Что с тобой, Эле? Ангелом ее назвать сложно, но я не помню, чтобы она так вела себя с тех пор, как ей исполнилось пять. — А что со мной? — Ты врываешься в мой дом, показываешь манеры, недостойные дочери герцога, грубишь мне и моей невесте… — Она не может быть твоей невестой! — перебивает меня сестра. — Почему? — Потому что она безродная! Я приподнимаю бровь: — Это делает ее человеком второго сорта? В нашей стране таких большинство. — Ужасная! — Удивительная красавица. — Меркантильная! — Уверяю тебя, Алисии нужен только я сам, не мой титул или деньги. По сути, ей не нужен даже я, и это несколько раздражает. Очень сильно раздражает. — Она тебя не любит! — И когда ты это поняла? — уточнил, добавив в голос еще больше строгости. — Стоя под дверью? На глазах Элеонор выступили слезы, отчего захотелось немедленно покинуть кабинет. Женские слезы — зло. Хорошо, что моя Алисия слишком гордая для подобных манипуляций мужским сознанием. — Тебя любит Дина. — Меня много кто любит, но я не могу осчастливить их всех замужеством. Эле смахивает показные слезы и, сложив руки на груди, делает шаг вперед. — А ты? — Что — я? — Значит, ты любишь эту Алисию? Я вошел в роль счастливого жениха, но этот вопрос выбил меня из наезженной колеи. Мне стоило сказать, что я безумно влюблен или еще какую-то романтическую чушь в духе пьесы на столе, это бы поддержало легенду и избавило от лишних вопросов. Но учитывая, что я сам никогда подобным не страдал и знал, что делать с женщиной вместо сочинения стихов ее красоте и тоски в разлуке, то я замешкался. На мгновение замешкался, и этого хватило, чтобы взгляд сестры загорелся торжествующим блеском.