Она переживала и волновалась только за меня. Эх, сестрёнка… Если бы ты только узнала, что такое истинная пара для дракона… Мы позабыли… Мы извратили само понятие «истинная» и за это нас прокляли. Это не помощь нам — заковать истинную пару в ошейник и посадить на цепь. Это боль самой Любви и Истины. Когда я столкнулся лицом к лицу со своей истинной парой и постепенно начал принимать её и воспринимать как часть своей жизни, вся суть этой связи очень быстро опутала меня, и моему зверю всё стало ясно. Зверь сразу принял Женевьеву, а разум сопротивлялся. А ведь то, что мы воспринимаем как «любовь», на самом деле является лишь очень малой частью разрушающей мир, вспышкой сердца, словно большой взрыв. Любовь — это когда находишь свою половинку. Да, мы драконы становимся уязвимы. Но жертвенность души нашей истинной пары колоссальна. Наша уязвимость позволяет нам объединить наши души на очень глубоком уровне. Наша связь может, как разрушать, если её не принимать, уничижать и топтать, либо может стать самой глубокой частью нашего существа — нашей Душой и возвысить, наделить небывалой силой любви. Рождённые небом и землей, мы сами принесли в свой мир беду, растоптали свои пары, запечатлели на них печать страха, ужаса, позора. Отвернулись, вместо того, чтобы боготворить, лелеять и любить… Мы идиоты. Зарбани Эхтс из клана Чёрных драконов — Вы — идиоты! — от всего сердца сказал я нессам Ир'Гармену Энталю и Эн'Димитру Орну. Горе-доктора поджали в недовольстве губы. — Простите, профессор, но будь любезны, общаться с нами без оскорблений, — проговорил обиженно Димитр. Ан'Рэнхард — дракон, чьё отчаяние считал бы даже толстый лори, с надеждой в голосе спросил: — Несс Эхтс, умоляю, скажите, что с моей парой… И сколько мольбы в голосе, сколько надежды и скорби. Взрывной и очень горький коктейль. Выдержав паузу, я насладился напряжением, что возникло в кабинете несса и когда Гармен и Димитр открыли было рот, я заговорил, не дав этим идиотам даже слова произнести. — Несс Нерваль, всё очень просто и одновременно сложно — ваша пара становится драконом. Лицо несса Нерваля вытянулось. Он явно не ожидал такого ответа. Пока дракон переваривал мои слова, я перевёл взгляд на оболтусов, гордо называющих себя светилами медицины и с едкостью заметил: — Если бы вы действительно учились в академии, то запомнили бы труды великого дракона, профессора и моего соотечественника — чёрного дракона Харшана Абдина. Поднял вверх указательный палец. — Он писал, что драконы, коими мы с вами сейчас являемся в привычном для нас виде, были не всегда. Потомство от драконов и той расы, которая не имела вторую ипостась, было сильным и в то же время слабым, но природа совершенствовала нас, шлифовала и довела до идеала. Но на это потребовались миллионы лет! А до этого по теории Харшана Абдина у наших предков рождалась вторая ипостась после встречи с истинной парой и после первого слияния. Это сейчас мы с вами с рождения имеем звериную сущность, которая прорывается с тринадцати до пятнадцати лет. Раньше всё было иначе. Но эту теорию никто не воспринимал всерьёз, считая, что это чушь, всего лишь гипотеза, но сейчас… Потёр в предвкушении ладони. — Я догадывался, что происходит, когда вы описали симптомы нессы, но решил проверить только лично. И убедился в правоте своих слов. Корка, которой покрылась несса Женевьева — это кокон. Через пару дней она полностью покроет её тело, лицо. Ещё через пару дней, ваша пара, несс Нерваль родится заново. Она станет драконицей. У неё, как и у всех нас будет две ипостаси. Я сложил пальцы домиком и не смог удержать предвкушающей улыбки. — Это воистину знаменательное событие, господа! И я рад оказанной чести быть свидетелем этого явления. Мы сможем увидеть своими глазами и подробно узнать, как у наших предков рождалась звериная ипостась. Если вы не против, то я бы хотел запечатлеть каждый момент на свои артефакты, записать всё происходящее и забрать все права на издание последующих трудов с подробным описанием происходящих событий… Ах, ещё бы пригласить сюда прессу и осветить этот процесс по всему миру! — Знаете, профессор, нужно ещё обсудить права на издание и… — начал возмущаться Димитр. — Моя пара — дракон? Она не умрёт? — прервал его шокированный несс Нерваль. Это всё, что он услышал? — Да. Она — дракон. И нет, не умрёт. Будет жить долго и счастливо. — Она так страдает… — проговорил он. Что ж, у всего есть цена. — Увы, но любое перерождение происходит через боль, невыносимые страдания и уродства. Запомните, господа, для того чтобы появилось новое, жизнь в старом состоянии должна стать невозможной. Для того чтобы появился колос, зерно должно умереть. Всего лишь истина. — Ах, а я уже в таком нетерпении узнать, какой же будет ваша пара? Огненная? Синяя? Или чёрная? Или вовсе она окажется новым видом? Ведь всё же, она из другого мира… — проговорил я мечтательно. Было бы так замечательно, окажись пара огненного дракона чёрной драконицей. Глава 30 Женевьева Новость о том, что я стану вскоре драконом — немного приободрила. Почему немного? Всё просто — боль сводила с ума. Мне казалось, что я уже вечность нахожусь в состоянии агонии, и этим мукам никогда не наступит конец. Осмыслить должным образом новость о моей трансформации в дракона не выходило. Сознание ускользало от меня. Боль глушила любые мысли. Моя душа плакала вместе с телом. И когда моё тело полностью покрыла странная и страшная корка, я подумала только одно — они ошиблись. Ошиблись, потому что я перестала дышать. Лёгкие наполнились огнём, разрывающим мою грудь. Сердце отчаянно продолжало биться. Мозг всеми силами пытался сохранить мне жизнь. Всё тщётно. Я задыхалась. И понимала — я умираю… Слышала, как кто то кричал! Живи! Но я задыхалась, меня уже не спасти… Прости, Рэн… Но он кричал… А я всё равно уже не слышу. Тук-тук-тук-тук… Тук-тук… Тук… Тук… Никогда больше не услышу. Я задохнулась. Я умерла. * * * Ан'Рэнхард Нерваль из клана Огненных драконов Я ощутил как с последним стуком сердца, моей Женевьевы не стало… Но… Связь наша не оборвалась. Я чувствовал её. Она была жива! По велению Зарбани, я перенёс свою пару в пустующий, недавно отстроенный ангар. По словам учёного, рождение новой драконицы произойдёт бурно и ей нужен будет простор. Покрытая толстым каменным панцирем, свёрнутая в позу ребёнка и сгорбленная фигурка моей пары пролежала ровно три дня и три ночи. Я ждал и молился, чтобы она скорее пробудилась. Не смог я глаз сомкнуть за эти дни, ни ел, ни пил, а только ждал. Отчаяние держало сердце в крепком кулаке. На третий день я начал испытывать жуткий страх. А что если чёрный дракон ошибся? Что, если… Треск… И окаменевшее тело лопнула. По нему побежали лучики трещин, как на самой настоящей скорлупе. — Женевьева… — прошептал я, подскочив с кресла, в котором провёл все три дня. На мой вскрик очнулись и остальные. Мы окружили мою пару и ждали. Скоро. Я снова её увижу, обниму, залюблю и никогда не оставлю!