— Не слышите вы меня, очень жаль. Все еще страдаете? Непродуктивно. Я всегда восхищалась вашей стойкостью, Аллаэ. — Президент, женщина среднего роста с чрезмерно хрупким по меркам Зиндаррии телосложением, но с поразительно яркими зелеными глазами, проницательного взгляда которых боялись все, поднялась из-за стола, чтобы пройтись по кабинету. — А также тем, что интересы своего народа вы ставите выше личных. Считаю, что, когда вызвались отправиться на Землю для участия в конференции по биотехнологиям сразу после смерти мужа, это был настоящий подвиг. Нам очень повезло, что развеялись вы самым удачным способом, закрутив роман со столь выдающимся ученым, как Киран Ноул. Такого специалиста земляне нам ни за что не отдали бы даже за огромные деньги и выгоды по контрактам на добычу редких элементов. Теперь он заботливый муж, будущий отец, что само по себе уже великое достижение, а разработки Кирана обещают очередной прорыв в генной инженерии. Надеюсь, вы не разочаруете меня опрометчивыми поступками, которых ранее не допускали, благодаря чему добились столь значительных успехов в карьере. — Я все понимаю. — Голубые глаза потухли, рядом с губами Аллаэ залегли морщинки, демонстрирующие истинный возраст уже далеко не юной девушки, а взрослой женщины. — Не сомневаюсь. — Президент вернулась на рабочее место, продолжая говорить деловым тоном, будто не было минуту назад попытки вести доверительную беседу. — Близится зима. Мне кажется, вам пора подумать о том, чтобы перебраться в другое полушарие. Положение обязывает. Сколько осталось до родов? — Десять недель. — Полагаю, две недели достаточный срок, чтобы сдать дела и отправиться в теплые края. Внутри вас растет сокровище — девочка. Вы не имеете права рисковать, Аллаэ. К тому же через три недели прибудет лайнер с Земли, не думаю, что будет разумно вам с Дэвидом видеться. Если более у вас, госпожа советник, дел ко мне нет, можете идти отдыхать. Благодарю за службу. — Слушаюсь, госпожа президент. Покинув кабинет, Аллаэ не смогла заставить себя отправиться в жилой корпус, где ей было так же одиноко, как и в любом другом месте планеты. Повернув в другую сторону, она оказалась на балконе, который, уже припорошенный колкими снежинками, выходил на горную гряду. И пик Доверия, немым укором напоминающий о той ошибке, которую госпожа советник когда-то совершила, сиял в солнечных лучах, ослепляя до слез. Но ни одна слезинка не скатилась по мраморной щеке Аллаэ, госпожа президент не напрасно выражала восхищение ее внутренней силой. Подставив горящее после неприятного разговора лицо порывам холодного ветра, женщина поглаживала живот и беседовала со своими еще не рожденными детьми. Она часто поступала подобным образом, обращаясь к близнецам мысленно, чтобы ни одно слово не достигло чуткого слуха ее стражей, тех, которых выделила госпожа президент, поскольку второй муж не мог обеспечить необходимой зиндаррианке защиты. Да, девочки, появляющиеся на свет, считались сокровищем, которое необходимо оберегать, поскольку рождались крайне редко, лишь один из сотни детей был женского пола. Успехи ученых, множественные эксперименты и самые передовые достижения генетиков не могли изменить существующего положения вещей. Впрочем, когда-то зиндаррианцы практически в девяносто процентах случаев не могли иметь потомства вовсе, вынужденные вступать в брак с совместимыми представителями других рас, а теперь почти каждая пара обретает это счастье хотя бы единожды. Впрочем, если связь, соединяющая супругов на ином, не доступном другим расам уровне, формировалась крепкой, шансы на то, что детей в браке родится много, повышались многократно. И зиндаррианки в таких случаях рожали часто. Но что не менялось за все время, которое они скитались по вселенной, — только среди девочек мог появиться оракул, благодаря дару которого их раса еще существовала, получая указания и питаемая верой в лучшее. И потому все беседы завершались единым финалом — напоминанием о необходимости беречь дочь. Аллаэ же неистово любила обоих детей, пусть один и был мальчиком, этих даже больше, чем первенцев, лишь с возрастом прочувствовав, что такое материнство. И работа, и служение Зиндаррии, и все прочее стало восприниматься обычной суетой, а самым важным оказалась именно та жизнь, что двумя крохотными сердцами билась внутри. Сыновья Эдриана росли, почти не видя мать, но теперь Аллаэ пыталась это исправить, каждые каникулы привозя мальчиков в апартаменты, которые были отведены ей во дворце. И всем своим детям она желала счастья, которого не обрела сама. В душе давно поселилось ощущение пустоты, теперь занимаемое ненавистью и желанием отомстить той, кого Аллаэ считала виновной не только в своих несчастьях. А таковыми она теперь считала почти все события в жизни, так или иначе случившиеся под влиянием бывшей землянки, а ныне оракула и президента, которая оказалась слишком расчетливой и сильной для той, что даже не была рождена на Зиндаррии. «Пусть небеса обрушатся на меня, если я позволю воле оракула коснуться вас. — Щеки зиндаррианки все еще пылали, и уходить ей с балкона не хотелось. — Братья станут вашими защитниками, если меня не будет рядом, но вы, надеюсь, со временем поймете и простите». — Госпожа нуждается в тепле. — Рядом возник один из обычно безмолвных стражей и, не дождавшись ответа, укрыл женские плечи плащом. — Благодарю. — Аллаэ даже не взглянула, кто это был, привыкнув к постоянной опеке, и вновь замкнулась в себе, отдавшись воспоминаниям. Рожденная, чтобы достичь вершины. Дочь двух, владеющих даром и сама наделенная многими способностями, от умения пробуждать симпатию до гипноза. Свой дар Аллаэ никогда не использовала на родной планете, лишь за ее пределами и ради блага Зиндаррии. Добилась многого, но и потеряла тоже. И так ли она была несчастна? Ведь познала всю глубину чувств, вознеслась к самой вершине власти, которая доступна не владеющим даром оракула. Именно об этом она мечтала с детства, и даже, кажется, была любима. Так почему ненавидит ту, что предсказала Дэвиду иную судьбу, чем быть с ней? Первый выбор сделала сама, отдав предпочтение Эдриану, обладающему всем набором качеств, необходимых для того, чтобы стать лучшим из мужей. Дэвид был молод, слишком горяч и всегда стремился улететь с Зиндаррии. Аллаэ думала о будущем и была осторожной. Но уже через год после свадьбы поняла, что удобство не равно счастью, а безрассудство, порой кружащее голову, может привнести в жизнь ту искру, что почти угасла в ее браке. Возможно ли любить двоих? Аллаэ это удавалось, или она так думала. Связь с Эдрианом была крепкой, они понимали друг друга, чувствовали, им было по-настоящему хорошо вместе. Но на этом все, любви не было. А от одного только взгляда Дэвида сердце замирало и щемило в груди от мысли, что нужна ему. Его преданная любовь стала той силой, что питала госпожу советника, тогда еще только поднимающуюся к данной должности по карьерной лестнице. И пусть Дэвид никогда более, кроме единственной встречи на пике Доверия, не прикоснулся к Аллаэ и ни словом не намекнул на то, что творилось в его душе, зиндаррианка купалась в этом чувстве. И громом прозвучало предсказание оракула, сделанное два года назад, навсегда отдававшее его другой женщине. Смерть мужа, бегство на Землю и встреча с Кираном… Они так похожи. Отдавшись иллюзии любви с мужчиной, который лишь внешне напоминал Дэвида, она сама определила свою судьбу. Слишком важным стал этот человек для Зиндаррии, а потому Аллаэ уже не могла отказаться от брака. Киран одержим ею, и его любви должно было хватить на двоих… Но сердце прекрасной зиндаррианки не смогло впустить новое чувство, и теперь в нем расцветала кровавым цветком только ненависть. И желание отомстить будоражило кровь гораздо сильнее горячих объятий супруга. Резкая боль заставила согнуться, и Аллаэ ощутила, как по ногам стекает жидкость, недвусмысленно намекая на то, что тело не терпит столь сильных эмоций, отторгая их и вместе с этим ускоряя другие процессы. — Началось! Сообщите мужу! Мириады звезд кружились, образуя причудливые фигуры. Одно мановение руки создавало галактику, другое отправляло в долгий и наполненный неожиданными встречами путь комету. Удивительный танец, сплетающий в единое целое нити, сотканные из хаоса, и разбавляющий пульсирующие предчувствием жизни миры черными дырами, поглощающими все, что умирало, но вскоре могло вернуться уже иным. Появление планет, таинство зарождения жизни, ее расцвет и угасание… Воодушевление, восторг и неожиданный страх, что все это напрасно — самые странные чувства и впечатления, застывшие на грани сознания, то ли видения, то ли воспоминания… Внезапно очнувшись от странного сна, Алира услышала рядом размеренное дыхание. Это стало еще одной неожиданностью, удивившей, но, как ни странно, не испугавшей ввиду предшествующих событий. Никогда прежде она не проводила ночь в одной постели с мужчиной, правила академии не позволяли подобного, чтобы курсанты могли всецело посвятить себя обучению. И краткие мгновения, когда они с Илиодором проводили время вместе, случались исключительно в дни отдыха, если не было занятий и других дел, которым требовалось посвятить себя полностью. Как давно это было, будто в другой жизни и с другим человеком! Впрочем, так, наверное, даже лучше, подумалось Алире, меньше боли и сожаления о том, что уже невозможно вернуть. Грусть стерла остатки сна, но мужчина рядом вдруг застонал, заставив беспокоиться о нем. Дэвид был рядом, живой и нуждающийся в помощи. Во всяком случае, Алире показалось именно так. И непонятное, но волнующее ощущение при мысли, что она теперь замужем за этим зиндаррианцем, заставляло задумываться о том, как будут складываться их отношения. С одной стороны, он в таком же положении, как и она, если, конечно, не стал инициатором столь странного распределения землянки. В последнее не верилось, для подобного нужны хоть какие-то основания. Дар у Алиры не такой уж редкий, возраст и внешность, вполне возможно, подходящие, но не особенно выделяющиеся. Сногсшибательной красавицей ее точно нельзя назвать, если, конечно, у жителей загадочной Зиндаррии такой же вкус, как у землян. Да и знакомы они не были, поскольку покидала Алира территорию академии только в сопровождении Илиодора и более ни с кем не общалась после появления пары. Это было так недавно, но уже в прошлой жизни… И потому Дэвид совершенно точно не заслуживал дурного отношения, но с другой стороны — насколько можно быть к нему расположенной, чтобы это не привело к тем последствиям, которые Алира и сама расценила бы как предательство… Зиндаррианец вновь застонал, привлекая пока оказавшуюся не способной сосредоточиться Алиру к своей персоне. Тусклый свет дежурного освещения, имитирующий ночное время суток, позволял разглядеть лишь очертания, но и так было очевидно, что мужчина лежит, вытянувшись словно струна. И, дотронувшись до холодной руки, что лежала рядом, но не касалась ее, Алира поняла, что Дэвид напряжен сверх нормы. Конечно, физиология зиндаррианцев могла отличаться, но если они с людьми на самом деле схожи, то стоны в данной ситуации уж точно нельзя отнести к хорошему самочувствию. — Дэвид… С тобой все в порядке? Воды? Лекарства? — Приподнявшись, девушка села на не слишком широкой кровати, на которой пришлось умещаться вдвоем, пока смирившись с подобным неудобством и тем, что теперь все будет не так, как она привыкла. — Я разбудил тебя? — Прозвучал хриплый голос в темноте, и засиявшие глаза, открывшись, заставили Алиру вспомнить о том, что она не одета. Натянув тонкое одеяло до подбородка, землянка кивнула, будто точно знала, что мужчина способен разглядеть ее, но после все же ответила, заметив, что синий свет вновь угас. — Ты стонал. Сначала скажи, что нужно. Тебе станет легче, я надеюсь. А после объяснишь, что, затяни меня черная дыра, происходит! — Последнюю фразу Алира не произнесла шепотом, как предыдущие, а угрожающе прошипела. — Ничего не надо. Скоро само пройдет. Если можешь, поспи, это самое лучшее в данной ситуации. Ты всегда так эмоциональна? Объяснять, что испытывает дикую боль, которую забрал себе, Дэвид не собирался, поэтому пришлось умолчать и о том, что она стихает лишь тогда, когда тело землянки касается его. — Нет. Только тогда, когда ничего не понимаю. Впервые. — Ответ был произнесен уже вполне обычным голосом. Показалось или зиндаррианец рассмеялся? Или, может, это кашель у него такой? — Ложись, я буду рассказывать. — Дождавшись, когда, вздохнув и что-то неразборчиво пробурчав, землянка устроится рядом, Дэвид продолжал, найдя в темноте ее руку и бережно сжав в своей. — История слишком долгая, чтобы начинать сначала, поэтому остановлюсь на том, что происходит с нами сейчас. У некоторых землян имеются спящие гены, свойственные представителям той же расы, к которой относятся и зиндаррианцы. Эта часть ДНК в подобном состоянии ни на что не влияет и может не активироваться на протяжении всей жизни, если не предпринять к этому соответствующих мер. Самый действенный способ — ввести в организм уже активный образец. Мы с тобой оказались совместимы по всем параметрам, поэтому именно я стал твоим мужем и стражем. Это означает, что теперь единственный смысл моей жизни — защищать тебя, оберегая от любого негативного воздействия, быть рядом, если возникнет опасность. Не все мужчины Зиндаррии обладают способностью к телепортации, но такие, как я, просто не имеют права не создавать семьи, поскольку считаются самыми лучшими стражами. Мне долго удавалось оставаться свободным, но твое появление это изменило. Я всегда буду рядом, стоит — осознанно или нет — тебе позвать, даже если в какой-то момент волей оракула или судьбы мы окажемся на разных планетах. Правда, последнее вряд ли будет возможно в силу ряда причин. — Телепортация? Даже у нас в академии сейчас нет таких кинетиков. Слишком редкое явление среди землян. Значит, и у тебя распределение… Ты обязан, и другого смысла в жизни нет. Звучит красиво, но не особенно приятно для здравомыслящего и свободного в проявлении своей воли существа. Это ненормально так воспринимать брак, не находишь? На Земле права и обязанности у супругов одинаковые. А я что должна делать? И что дает активация этих спящих генов? И почему плохо тебе, если кровь переливали мне? Нет, так дело не пойдет! — Напрасно я думал, что вопросов станет меньше. Сам виноват. Отложим до утра. — Мужчина рядом вновь превратился в статую, лишь временно ожившую, будто Алире и в самом деле приснился их разговор. — Эй, Дэвид! Мы так не договаривались. И не надо пугать меня оракулом, предсказатели и в моем роду были, знаешь ли. — Девушка уже почуяла азарт первооткрывателя, поэтому отказываться от пытки откровенностью не собиралась, методично формулируя вопросы, без ответов на которые просто невозможно было разобраться. — Давай по порядку. Откуда у землян спящие гены? Что за раса? И как вам вообще стало известно, что они у меня есть? Кто-то сливает персональные данные? Это же противозаконно! Зиндаррианец молчал, не реагируя на возмущенное сопение поблизости, а рука его становилась все холоднее, и пальцы несколько мгновений спустя полностью разжались. Алира не посмела настаивать, выпалив все вопросы, что роились в голове. И в тот миг, когда физический контакт был прерван, полоснуло острым лезвием чувство, что она не права. Дэвиду на самом деле плохо и становится все хуже. — Само пройдет?! Сомневаюсь. Дэвид! Отключился… — Вновь поднявшись, Алира заправила тонкую ткань, обернув вокруг себя, чтобы не спадала, и, поджав колени, села. — Ладно, менталист я или где? На зиндаррианском корабле земные инспекторы меня точно не прижмут за нарушение правил использования дара. Покажи мне, синеглазый, что с тобой и как я могу помочь! Продержись немного, пока я буду работать. Беседуя больше с собой, чтобы унять дрожь, которая вдруг охватила ее от волнения, Алира даже не подумала о том, чтобы позвать на помощь. Почему-то в голове прочно засела мысль, что с происходящим они с зиндаррианцем, ставшим ее мужем, должны справиться без постороннего вмешательства. Если бы не защита, которая блокировала любую возможность постороннего ментального воздействия, она решила бы, что это Дэвид или кто-то другой из высокорослых инопланетян постарался, пока землянка находилась без сознания. Впрочем, возможности зиндаррианцев, умеющих хранить свои тайны лучше других гуманоидов, доподлинно не были известны никому. И кто посеял в ее голове эту мысль, да и другие, которые прежде были ей несвойственны, это вопрос, на который вряд ли в скором времени удастся получить ответ. Для полноценного сеанса, особенно производимого с объектом воздействия впервые, когда для менталиста еще не было опорных точек, требовался зрительный контакт. Но потерявший сознание зиндаррианец не подавал признаков, что планирует приходить в себя и помогать Алире, поэтому она решила прибегнуть к радикальным мерам. Резко выдохнув, набралась смелости и несколько раз ударила мужчину по щекам. Реакции не последовало, поэтому следующим пунктом плана стал ментальный удар. Болезненно, причем для обоих. Собственное неудобство молодая менталистка перенесла бы спокойно, но не хотелось причинять дискомфорт зиндаррианцу. Впрочем, она в первую очередь рассчитывала на действенность, а неприятные ощущения старалась минимизировать быстротой установления полноценного контакта. К удивлению всегда прекрасно использовавшей подобную технику Алиры и это не помогло. Крепость сдаваться не собиралась, но небольшим бонусом вновь раздался стон мужчины, до этого подозрительно переставшего подавать хоть какие-то сигналы и вообще реагировать на попытки вторжения в его сознание. — Болит, значит, жив. И это отличная новость. Но холодный как лед, что не очень хорошо. Я, конечно, не мечтала оказаться женой горячего во всех отношениях инопланетянина, но не настолько же… Дэвид! Склонившись к лицу зиндаррианца, Алира пыталась уловить момент, когда он хоть на секунду откроет глаза, такие яркие, что могли осветить эту комнату не хуже едва рассеивающего мрак дежурного освещения. Выдержала лишь пару минут и, положив ладони на лоб Дэвида, попыталась наладить хоть какой-то контакт, чтобы уловить малейший отклик. Мощная стена, будто отвесная скала, уходила вверх и вниз, не позволяя пробиться к сознанию. Такой защите мог позавидовать любой менталист! Мысленно присвистнув, Алира двинулась вдоль в поисках малейшей трещинки, что неизбежно должна была существовать при такой плотности оборонной оболочки. Несколько слоев возводятся не за один сеанс, а значит, должны быть стыки. Аккуратно, стараясь не повредить ни один участок, поскольку позже подобное воздействие могло отозваться в лучшем случае сильнейшей головной болью, а в худшем проблемами с памятью, она проходила шаг за шагом, постепенно погружаясь в транс. Удивительно, но даже без активных действий со стороны Алиры вскоре защита начала сдаваться. Она стала зыбкой, неохотно, но пропуская внутрь, будто постепенно признавала в охотнице за чужими мыслями право на доступ в эту сокровищницу. Погружение вышло тяжелым, словно омут затягивал, заставляя чувствовать всю тяжесть состояния зиндаррианца. И выбраться уже не представлялось возможным, каждая попытка лишала сил и эмоционального равновесия, столь необходимого при ментальном контакте. Поэтому Алира выбрала иной путь, нырнув глубже, чтобы полностью раствориться и после всплыть на поверхность, слившись с чужим сознанием, став его неотделимой частичкой, совсем крохотной, но прекрасно сознающей происходящее. Мысли прочитать не удалось, но этого уже и не требовалось. Увиденное поразило, показав пылающие нечеловеческой активностью участки, отвечающие за боль, а еще Алира ощутила искреннее сопереживание и желание помочь. Разве могла землянка теперь просто уйти, не оказав помощь?! Все случилось почти инстинктивно, без мыслей о высоком, вроде необходимости не бросать в беде мужа. Просто землянка не могла иначе и потому разделила страдание зиндаррианца, уменьшив тем самым нагрузку на него. — Зачем? Ну зачем ты сделала это?! Пришедший в себя через несколько часов Дэвид увидел, что рядом лежит бледная, словно снег на горных пиках, с искусанными в кровь губами его жена. Прошлой ночью связь окрепла, завершив трансформацию и сделав ее тоже зиндаррианкой, во всяком случае, для Дэвида, привязав до последнего вздоха к этой зеленоглазой и поразительно мягкой в душе девушке. И если бы землянка не вмешалась в процесс, сейчас чувствовала бы себя великолепно. Аккуратно сняв одеяло, Дэвид подхватил бесчувственное тело, чтобы отнести в душевую кабину. Теперь требовалось тепло, много. Оно снимало спазмы намного лучше любого лекарства, унося боль и оставляя после себя обновление. Физический контакт прерывать не хотелось, так и ему становилось легче. И, встав вместе со своей ношей под горячую воду, Дэвид вдруг обнаружил, что смотреть на эту женщину приятно, как и сознавать то, что его жена поступила так, как ни одна зиндаррианка до нее. Забрала боль, которую должен был терпеть мужчина, пожалела… Глава 5 Этот сон был самым волнующим, волшебным и… ужасно неуместным. Голова слегка кружилась, и податливое, словно полимер для лепки, тело реагировало так, как никогда ранее даже на прикосновения Илиодора. Сквозь туман высвечивались, впечатываясь в сознание и навсегда оставаясь в памяти, яркие картины, образы и ощущения. Боль уходила от жгучих прикосновений упругих струй горячей воды, и внутри разливалось тепло, наполняя желанием жить. Синие глаза вновь сияли, рассеивая этот туман, но взгляд никак не желал фокусироваться надолго даже на них. Смещаясь на подбородок с крохотной, почти незаметной ямочкой, по которой стекали капли, сверкая в полумраке и представляясь звездами, он с трудом возвращался к ярким глазам, чтобы вскоре вновь уйти в туман. Даже во сне понимая, что это всего лишь реакция организма и результат того длительного одиночества, которое мучило последний год, Алира не могла не поддаться искушению вновь ощутить мужские прикосновения. Дыхание перехватывало от скользящих движений рук, что всего лишь не позволяли упасть, но так хотелось больше тепла и неги, которая охватывала, вытесняя прочие мысли и желания, кроме одного. И упрямые мужские губы, близкие, четко очерченные, притягивающие взгляд и не замечающие воды, что тихо струилась по ним, не скованная принципами, в этот момент казались невозможно далекими… Очнувшись, Алира еще долго пыталась унять сердцебиение, радуясь, что зиндаррианец не может видеть ее лица. На узкой кровати она лежала спиной к Дэвиду, который слегка придерживал ее рукой, фиксируя и всего лишь не позволяя упасть, как и во сне, если вдруг снова станет плохо. Последствия своего спонтанного поступка менталистка помнила: боль, забирающая все ресурсы, а после пустота и это странное во всех смыслах видение. Неожиданно ввиду плохого самочувствия и того, что она не планировала реальных брачных отношений с этим вполне приятным, но чужим мужчиной. В сердце оставалось место лишь для одного, но его не было рядом уже давно и еще дольше не будет… — Проснулась? — Рука зиндаррианца подала признаки жизни, сместившись с талии к плечу, и Алире показалось, что через мгновение ей на всякий случай проверят на шее пульс. — А ты вообще не спишь, только сознание теряешь? — Алира непроизвольно поморщилась, услышав истерическую нотку в собственном голосе. — Не в духе? Болезненные ощущения? Это нормально после того, что пришлось перенести. — Зиндаррианца реакция жены, похоже, совсем не отталкивала. — Зачем ты сделала это? — Что именно? Согласилась выйти замуж? Нам вообще обязательно спать вдвоем на этой постели? — Уже нет. Односложный ответ прозвучал, словно удар двери, наглухо закрывшейся и оставившей за собой едва накануне возникшее доверительное отношение. Именно так показалось Алире, но заставить себя повернуться к Дэвиду и сказать что-нибудь нейтрально-примирительное она не могла. Слишком ярким был сон, который все еще заставлял пылать щеки и сбиваться дыхание. Хорошо, что она укутана в одеяло по самое горло и зиндаррианец не может читать мысли. Хотя… — Что это было? И откуда у тебя настолько сильная ментальная защита? Ты телепат? — Формирование связи. Дара читать мысли и внушать их у меня нет. Защита для того, чтобы никто другой не мог проникнуть в сознание. У каждого, кто покидает Зиндаррию, такая. Тебе необходимо поесть. Односложные ответы были неприятно хлесткими, но звучали по делу, поэтому Алира не могла придраться, хотя недовольство внутри все же шевелилось, частично придавленное остатками совести или тем, что так называлось. Тихое шуршание позади, и вот уже зиндаррианец покинул каюту, заставив вздохнуть одновременно от облегчения и расстройства. — Мистер очевидность! Никогда не была стервой, но, похоже, замужество действительно меняет. — Горько усмехнувшись, Алира приподняла одеяло, чтобы убедиться в отсутствии белья, которое совершенно точно сама не снимала. — Хорошо, что ничего не помню. Значит, раздел и спать уложил? Да, вроде бы еще до того, как полезла ему в голову. Вечно сначала делаю, а потом думаю! Платье жалко, надеюсь, хотя бы не успели утилизировать как потенциально несущее биологическую опасность. Да уж лучше забыть и не надеяться, чтобы потом не разочаровываться. Даже совсем небольшое движение напоминало о пережитом. Мышцы болели, словно наутро после первой тренировки, как бывало по возвращении с каникул, забитые и ноющие. Есть на самом деле хотелось, но вначале все же желалось увидеть себя полностью на предмет наличия признаков внешнего воздействия, а после уже одеться, перестав ощущать странное чувство неудобства и стыда. Едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли, Алира с трудом поменяла положение тела и села на кровати, слегка покачнувшись. Голова немного кружилась, но уже через пару минут перестала, позволив ощутить себя почти здоровым человеком. Впрочем, радость длилась недолго; стоило попытаться встать, комната вновь поплыла, отчего к горлу подкатила легкая, но все же тошнота. Пришлось вернуться в исходное положение и дождаться стабилизации в явно сошедшем с ума вестибулярном аппарате. Алира вздохнула несколько раз глубоко, прислушалась к себе и вновь поднялась, усилием воли заставив неприятные ощущения отойти на второй план. Но добраться удалось лишь до кресла, теперь стоявшего несколько дальше, чем накануне. Эти два небольших шага дались с огромным трудом, а вымотали так, будто совершила марш-бросок в горы. Хорошо хоть тошнить перестало. И все же пришлось признать, что дойти до кабины санитарного блока, который находился примерно в пяти метрах, точно не представлялось возможным в обозримом будущем. — Ощущения, конечно, незабываемые, но как-то иначе я себе представляла первую брачную ночь. И это мы просто ментально познакомились… Обстановка в каюте, которую пришлось изучать ввиду отсутствия возможности перемещаться, показалась довольно необычной, хотя не особенно отличалась от привычного убранства в туристических шаттлах. В первую очередь удивило даже не это кресло, в котором можно было провести много часов — удобное и мягкое, оно оказалось прекрасно подходящим для фигуры Алиры. Впрочем, ей вспомнилось, что и зиндаррианец им пользовался, явно не испытывая неудобства. Единственным объяснением было то, что это дорогая модель-трансформер, подстраивающаяся под конкретного седока. Если есть не только желание, но и средства, то поводов не позволить себе кресло по цене обычного атмосферного шаттла Алира не видела. Больше удивляла, как ни странно, кровать. Обычно спальное место устраивалось в стеновой нише, являясь ее частью и не угрожая причинить вреда в случае возникновения непредвиденной ситуации. Здесь же стояла на первый взгляд обычная кровать, конечно, закрепленная фиксирующими устройствами, но явно предназначенная для транспортировки. Такие обычно использовались в медицинских блоках, чтобы врачи имели свободный доступ к больному со всех сторон. Однако каюта никак не напоминала привычные палаты, в которых, пусть и редко, но доводилось бывать Алире во время недолгих полетов на Луну. Здесь не было медицинского оборудования, и свет казался вполне естественным, а не тем мертвенно-бледным, который всегда оставлял неприятные ощущения не только в глазах. Да и размер каюты казался гораздо больше обычного, поэтому определиться с тем, придется провести здесь все время полета или положенное время карантина, Алира так и не смогла. А вскоре вернулся зиндаррианец. Удивительно напоминающий человека суровой профессии со своим развитым телосложением, он принес контейнер, который молча установил на выдвинутый из стены и до этого не замеченный девушкой столик. Внутри оказалась питательная, но легкая еда: горячий мусс с запахом мяса, овощное пюре, судя по зеленовато-бурому цвету, сок из цитрусовых и уже привычная вода в необычной упаковке. К счастью, тошноты уже не было, в отличие от чувства голода. — А ты? — Ощутив, как сильно хочет на самом деле есть, Алира все же не могла не заметить, что контейнер один. — Не будешь есть здесь или вообще голодаешь? — Мне показалось, ты хочешь остаться одна. Я позавтракаю у себя. — Ответ прозвучал холодно и вежливо, отчего напрашивался очевидный вывод, что зиндаррианец обиделся. — Подожди, не уходи, мне нужно кое-что тебе сказать. Личное время и пространство нужно каждому… — Алира вначале принялась объяснять не слишком приятную ситуацию, которую спровоцировала, общепринятыми фразами, но после решила честно признаться: — Я повела себя некрасиво, сорвалась. Мы почти не знакомы, если не считать нескольких часов, которые провели здесь вместе и не в лучшем состоянии. Я вообще не хотела выходить замуж, а тут… Извини, Дэвид. Я злилась на себя, а досталось тебе, это не повторится. Мир? Мне нужна одежда, в таком виде неудобно разговаривать, да и есть тоже. Если честно, я почти постоянно об этом думаю, особенно когда ты рядом. Может, позавтракаем вместе? Поговорим откровенно. Ты тоже, как я поняла, не слишком рад этому браку. Предлагаю сразу обсудить нашу ситуацию и определиться с планами и отношениями. Не возражаешь? Очевидно, зиндаррианец не имел ничего против, удивившись настолько сильно, что даже не ответил, в очередной раз поразив вспыхнувшим в глубине синих глаз светом, будто сработал какой-то из датчиков, настроенных на общение с плохо изученными представителями других рас. На бесстрастном лице промелькнули совершенно не совместимые, по мнению Алиры, чувства, учитывая ситуацию: недоверие, благодарность и некий восторг. И, поправив темно-русые пряди, которые, слегка завиваясь, упали на лоб, Дэвид, казалось, что-то для себя решил, не говоря этого. Он вновь нажал на что-то в стене, извлекая упакованный набор с форменной одеждой, обувью и гигиеническими принадлежностями. Положил все это на кровать и направился к выходу. Уже переступив через порог, зиндаррианец вдруг повернулся к уже не надеявшейся что-то услышать землянке и ответил: — Я вернусь через десять минут. Мне будет приятно разделить с тобой пищу. — Отлично, — хмуро заметила Алира, обратившись к уже тихо занявшей свое место двери. — Со мной или с ним что-то не так? Впрочем, это зависит от того, с чьей точки зрения смотреть. Учитывая опыт, она медленно переместилась на кровать, чтобы извлечь одежду и прочее из герметичной упаковки. В первую очередь облачилась в белье, почти физически почувствовав облегчение оттого, что уже не совсем обнажена. Облегающий комбинезон графитового оттенка тоже оказался вполне удобным, а мягкие ботинки были нужного размера. И необычный гребень, казалось, сделанный из дерева, который лежал в числе прочих вещей, необходимых женщине, было жаль использовать по прямому назначению. Широкие зубья хищно изгибались, как образцы древнего оружия, а витиеватый рисунок напоминал узор, который Алира лишь однажды видела в террариуме на шкуре одной из самых ядовитых змей планеты, к сожалению, давно вымершей и искусственно восстановленной по генетически пригодным останкам. Теперь такие экземпляры имелись только в биопарке. Это воспоминание всколыхнуло и другое, заставив мысли вернуться сюда — на инопланетный корабль, на борту которого, по заявлению новоиспеченного мужа, «пробуждались спящие гены» Алиры. И, расчесывая необычайно красивым гребнем волосы, она уже без удивления приняла тот факт, что они выглядят свежевымытыми и кем-то заботливо приведенными в порядок ранее. Вот только думать о том, что заставляющий злиться на себя сон может оказаться вовсе не плодом воображения, а настоящим воспоминанием, совершенно не хотелось. Времени до возвращения Дэвида оставалось не так уж много, поэтому, довольно быстро приведя себя в порядок, Алира вновь переместилась в кресло, чтобы не демонстрировать собственную слабость. Чего она точно не могла терпеть в отношении себя, так это жалости. Еще тогда, когда потеряла маму и была помещена в интернат для сирот, поняла, что за этим проявлением отношения окружающих скрываются только самые худшие новости. И пусть давно выросла и понимала, что некоторые люди способны вполне искренне сопереживать, также знала: большинство проявляют сочувствие лишь внешне, внутри оставаясь безучастными. И это в лучшем случае. Притворство Алира презирала даже больше, чем откровенную вражду, поэтому решила рассказать мужу всю правду, чем бы это ни обернулось. Дэвид вернулся с дополнительным контейнером и поставил его рядом с тем, который ранее открыл перед Алирой. Из очередной ниши молча достал раздвижной стул-кресло, на котором устроился напротив, и под удивленным взглядом землянки забрал себе ту порцию еды, которая успела несколько остыть. — После приема пищи станет легче. Слабость, верно?