— Эраст, стыдись, — попенял мне маг. — Ты барон из Лесного края, ты можешь спать на снегу и есть сырое мясо. Тебе ли бояться банальной простуды? — Тот барон, может, ее и не боялся, — хмыкнул я. — А я… — А ты — это он. — Маг вытянул руку и цапнул меня за подбородок. — Не заставляй меня жалеть о том времени, которое я на тебя потратил. Ты — он. Ты можешь скакать на лошади неделю подряд, махать шпагой и травить лису, и это все ты умеешь делать с детства. Ты — барон фон Рут. — Я барон фон Рут, — устало подтвердил я. Я так часто себе это повторяю, что и сам начинаю в это верить. Но мне совершенно не хочется проживать чужую жизнь. Она рано или поздно кончится, и с чем я тогда останусь? Точнее, кем я тогда буду? Не барон фон Рут, но уже и не Крис Жучок. На самом деле не тянуло от реки сыростью. Плеск воды немного успокоил меня. Это у них цель приближается, а мне — сплошные переживания. Нет ничего хуже неизвестности, а она сейчас — моя верная спутница. — Не дергайся так, — посоветовал мне мастер Гай, отправляя в костер скелетик рыбы. Агриппа с отменной сноровкой наловил довольно крупных рыбешек и зажарил их, причем получилось это у него замечательно. — Я знаю, что ты весь извелся и перебрал в голове сотню вариантов. Но уверен: ни один из них не является правильным. — Мастер, а зачем такая таинственность? — спросил я. — Почему вы сразу мне не сказали, куда и зачем мы едем? Я бы хоть знал, что меня ждет. — На то есть как минимум пять причин, — показал мне растопыренную пятерню маг. — И ни одну я тебе не назову, просто поверь, что они есть. Да это и не столь важно теперь. — Ну не скажите, — не согласился с ним я. — Если я не знаю, куда еду, то неплохо бы хоть понимать почему. — Красиво загнул. — Агриппа похлопал в ладоши. — Мастер, вы сделали из него ритора. — Полагаю, он сам не понял, что сказал, — усмехнулся маг и указал пальцем на противоположный берег реки. — Там — герцогство Химмельстайн. — Это я уже понял. Меня внезапно начало знобить. Меня всегда потряхивает в такие моменты. — Через два дня мы будем в Кройциге, — продолжил маг. — Это главный город герцогства. Там мы переночуем, а утром обнимемся на прощание и расстанемся на какое-то время. Что будет с нами, тебе знать ник чему, а вот ты отправишься дальше, и через… Агриппа? — Часов через двенадцать, не менее, — отозвался здоровяк. — Через полсуток ты прибудешь в деревеньку с поэтичным названием Кранненхерст. — Я до этого ни разу таким серьезным мастера Гая не видел. — А в паре лиг от нее ты увидишь высокий холм и стоящий на нем замок. Тебе он наверняка покажется большим-пребольшим, на мой взгляд, он так себе. Вот этот замок и есть цель твоего путешествия. К нему ты и направишься. — А там что? — уточнил я. — Там? — Мастер Гай засмеялся, но как-то непривычно — дробно, меленько. — Там — то место, где ты весело и познавательно проведешь как минимум год. Я, по крайней мере, на это надеюсь. Там, мой милый Эраст, будет твой новый дом и название ему — «Воронья гора». Там ты будешь учиться самому сложному делу на этом свете. Там из тебя будут делать мага. Глава 3 — Кого? — Я не стал пучить глаза или в изумлении открывать рот, как это обычно делают очень удивленные люди. Я просто захихикал. — Мага? Из меня? Ладно бы еще менестреля или там портного. Но мага? — Магами не рождаются, магами становятся, — как-то даже немного обиженно сказал мастер Гай. — Или ты думаешь, что дар передается от отца к сыну, как лавка скобяных товаров? Нет такого, у нас династийность отсутствует вообще. Все маги стерильны, если ты понимаешь, о чем я говорю. — Не понимаю, — честно ответил я. — Я этого слова не знаю. — Если ты маг, то о детях забудь, — пояснил мастер Гай. — Или одно, или другое. Как тебя инициировали, так и все, не размножишься больше. — Эва как… — Я опустил глаза и уставился на пряжку своего ремня. — Только я это дело распробовал… — Тьфу, дубина ты эдакая! — Маг глубоко вздохнул, чтобы не заорать на меня в голос. — Не путай стерильность и импотенцию. Работать все будет, но последствий никаких, понятно? — Теперь понятно, — кивнул я. — Но все равно, какой из меня маг, мастер? Это же какие-то умения специальные нужны, навыки… Не знаю даже… Я не в курсе, как отбирают учеников магов, но мне кажется, что не так просто. Что я, приду в этот замок и скажу: «Я барон фон Рут, я буду тут учиться»? — Не поверишь, но приблизительно так дело и будет обстоять, — расхохотался мастер Гай. — Придешь, постучишь и скажешь. Ну, еще рекомендательное письмо предъявишь, я тебе его потом дам. Вот же вредный старикан, выдает информацию по кусочкам. Письмо — это же совсем другое дело, письмо удостоверяет мою личность и подтверждает, что я не шантрапа какая-нибудь самозваная. — Что до способностей… Маг дремлет в почти каждом человеке, у многих есть скрытые силы, — продолжал тем временем вещать мастер Гай. — Вопрос в том, захочет ли человек сделать самый первый шаг и пробудить в себе дар или предпочтет жить спокойно и безбедно. Ну и еще в том, предоставят ему этот шанс или нет. — Это вы, мастер, что-то странное говорите, — хмыкнул я. — Магам-то живется куда проще, чем простым людям. И денежки у вас есть, и руку вам любой первым подает, если только вовсе ее не целует. Власть, правда, не везде вас любит, но где она, та власть? В больших городах только. И кто же откажется от такого? Даже при условии этой вашей… стерильности. — Да все у тебя там нормально будет функционировать, — невесело засмеялся маг. — А отказываются многие, поверь. Впрочем, сам все увидишь следующей весной, перед обрядом инициации, если доживешь до конца первого года обучения. Все, что ты сказал, — верно. Но это — только фасад нашей жизни. Вот когда ты увидишь ее изнанку, тогда ты, может, и изменишь свою точку зрения. Уж не знаю, какая там изнанка, по моему мнению, магам живется куда как хорошо. — Что до задатков — у тебя они есть. — Мастер Гай поворошил палкой угли костра. — Из того, что заметил, — отличная ментальная сопротивляемость, это важно при магических поединках, цепкая память, хорошая реакция. Огонь тебя любит, значит, заклинания из пламенного арсенала легко будешь усваивать. — Пламенного арсенала? — Теперь у меня был не просто интерес, теперь эта информация была нужна мне для того, чтобы выжить. — А это что? И какие еще есть арсеналы? И вы тогда, в сарае, сказали что-то про пограничный ритуал. В чем отличие ритуала от заклинания? И… — Тпр-р-р! — замахал руками мастер Гай. — Сразу столько вопросов — это перебор. Давай я лучше сам тебе расскажу о том, что сочту нужным. Тем более про большинство вещей ты так и так услышишь на занятиях, что на это время сейчас тратить? — Я бы на твоем месте спросил у мастера о другом, — неожиданно сказал Агриппа. — Я бы узнал у него, как именно ты получил рекомендательное письмо и кем оно было написано. И непременно поинтересовался бы, почему какой-то барон из занюханного Лесного края едет через весь континент именно в эту школу магов. Что, поближе не нашлось учебных заведений? Или она чем-то так прославилась? В этот момент я ощутил себя идиотом. А ведь верно Агриппа подметил. Про пламенные арсеналы всякие меня в этом Вороньем замке спрашивать не будут, а такие вот вполне логичные вопросы зададут непременно. — Будем последовательны, — мастер Гай снова поворошил угли, — если уж пошел такой разговор. Вообще-то вопрос с письмом и подробности того, зачем ты мне понадобился, я хотел оставить на послезавтра, но почему бы об этом не поговорить сейчас? Тем более здесь нас точно никто не подслушает. Я насторожился — эта тема интересовала меня куда больше, чем всякие магические штуки-дрюки. От этого зависело мое будущее. Но, против моих ожиданий, мастер Гай не стал мне немедленно выдавать подробные инструкции или объяснять, как себя вести с незнакомыми мне пока обитателями Вороньей горы. Он начал издалека. Маги, с его слов, были плотью от плоти Рагеллона. То есть, по словам мастера, сначала боги создали землю и воду, потом — человека, а затем, практически сразу же, — первых магов. Я в это не слишком поверил, но головой покивал: мол, понятное дело. Маги — венец мироздания. Впрочем, мне показалось, что он вообще переоценивает роль магов в существовании нашего мира. Если его послушать, так именно они управляли человечеством на протяжении тысячелетий, маленько ослабив удила только за последние лет триста, по известным обстоятельствам. И королей на троны сажали, и Черного Властелина на заре времен извели, и все блага простым людям тоже они подарили — от зерновых культур до ароматических курений. Впрочем, если отмести в сторону все эти «мы, маги» и «куда без нас», то он рассказал мне немало интересного. Слова мастера о том, что каждый может стать магом, были не совсем верны. Количество чародеев, проживающих в Рагеллоне, как выяснилось, ограничено самими богами. Когда-то давно они решили: «Если все магами будут, то какой в этом смысл?» Так что к обучению допускается весьма ограниченное число соискателей чародейского посоха, вот какая штука. Сколько магов покинуло этот свет, столько и прибавится, как-то так. Мало того — даже попав в соответствующее учебное заведение, нельзя быть уверенным в том, что ты уже достиг своей цели. К концу первого года обучения отсеивается едва ли не половина студиозусов. Кто-то отбраковывается в процессе инициации, другие уходят сами еще раньше, поняв, что сели не в свои сани. Кого-то отчисляют из-за неспособности усваивать учебный материал, иные просто гибнут. Да, представьте себе, гибнут. Штука в том, что особой жалостью в магических школах и академиях никто не страдает, и условия обучения там максимально жесткие. Никаких снисхождений — жизнь мага не для тех, кто хочет существовать спокойно. И это все происходит только на первом году обучения. Про последующую учебу мастер Гай ничего не рассказывал, но обмолвился о том, что в его выпуске было всего четыре человека, больше никто до торжественной процедуры вручения посоха не дошел. Не знаю, сколько с ним было народу на старте, но наверняка больше десяти человек. Вот такой компот. Надо заметить, что абы кто учить магии тоже не может, причем получить право на обучение юной поросли работников посоха очень и очень непросто. В первую очередь, потому, что решение принимают не люди, им подобное не дозволено. Право набрать учеников и сделать из них полноценных магов дают боги. К любому из действующих магов в один прекрасный день может прийти человек в плаще с капюшоном. Открыв футляр, обтянутый красной кожей, он достает из него короткий скипетр с вделанным в навершие драгоценным камнем. Это значит то, что боги выбрали мага наставником молодежи, и теперь он вправе набрать себе учеников. Никто не знает, по каким принципам происходит подобный отбор, почему боги обращают свой взор на тех или иных магов, но дело обстоит именно так. Только так, и никак иначе. Правда, не всякий чародей пользуется дарованной привилегией, поскольку не каждому она нужна. Ученики — это почетно, удобно и иногда даже прибыльно, но очень хлопотно. Кто-то сразу отказывается от скипетра, и посланец, не говоря ни слова, покидает дом такого чародея, кто-то принимает дар богов, но учеников не набирает. В этом случае скипетр в какой-то момент просто пропадает из дома этого мага, чтобы через какое-то время снова оказаться в руках посланца богов. Бывает и так, что боги признают свою неправоту, осознав, что не тому доверили молодежь Рагеллона и что этот наставник ничему никого не научит. Или наоборот — научит, да не тому, чему следует, как это случилось две тысячи лет назад. Некий маг Виталий в своей школе подготовил аж дюжину чародеев, ставших его ближайшим окружением и основной военной силой после того, как он провозгласил себя новым Черным Властелином, идейным наследником того, что был в древние времена. Надо заметить, что без подобных сподвижников Виталий вряд ли смог бы завоевать половину континента и довольно долго бороться со всеми магами Рагеллона (что примечательно — боги в эту свару не ввязывались). Кончилось, правда, для него все плохо, это факт. Учеников потихоньку перебили — кого в бою, кому в спину стрелу пустили или сонному по горлу ножом полоснули (маги от подобных вещей мрут точно так же, как и обычные смертные, как я и говорил. От ядов — нет, тут они покрепче, чем простые люди, а вот от стали и им не уберечься), а после и его самого захватили, кстати, приблизительно в этих самых местах, недалеко от Западного океана. Захватили и спалили на горе Штауфенгрофф, знаменитой тем, что именно с ее вершины боги некогда обозревали сотворенную ими землю. Горел маг долго, проклял и своих бывших коллег по цеху, и тех, кто его не понял и предал, и даже по богам прошелся мелким гребешком, прекрасно осознавая, что посмертие у него будет такое, что не позавидуешь. Впрочем, насколько я понял, у магов со смертью особые отношения, именно по этой причине чародеи очень не хотят умирать. Что примечательно — именно после сожжения Виталия маги перестали быть, как выразился мастер Гай, «узкими специалистами». В старые времена чародеи делились на воздушников, огневиков, целителей и много кого еще. Виталий, к слову, был магом смерти, промышлял некромантией и прочими неприятными вещами. Из своих учеников он подготовил отличных специалистов, которые со знанием дела поднимали с кладбищ мертвецов, насылали на своих противников чуму и прочие гадости, кидали налево и направо проклятия. Они вообще оставили след в истории магического Рагеллона, эти двенадцать парней и девушек. Уже на следующее утро после аутодафе каждый чародей континента с удивлением осознал, что совершенно не помнит какие-то заклинания из тех, которые были в его арсенале, зато у него в голове появились новые, из разных областей познания. Сначала была жуткая путаница, особенно убивались целители и погодники, потерявшие верный заработок, но сменилось поколение, потом еще одно — и такая универсальность стала нормой вещей. Хотя какие-то рудименты (забавное слово, интересно, что оно означает?) от старых времен остались — одним лучше дается огненная магия, другие успешно борются с болезнями и проклятиями, третьи охотно принимают участие в локальных войнах, орудуя боевыми заклинаниями. Но никто не может похвастаться тем, что в совершенстве изучил ту или иную область магии, это отныне чародеям неподвластно. И количество наставников уменьшили до пяти как раз после того, как Виталий заявил права на весь континент, до его демарша их было куда больше. Теперь же скипетров всего пять, и школ магии тоже всего пять, не больше. Меньше — бывает, если, например, наставник не оправдал доверия богов или пребывает в раздумьях о том, надо ему это или нет. — А если скипетр у наставника отобрали посреди учебы? — перебил я мага. — Что тогда с учениками будет? — Наиболее талантливых разберут другие наставники, а остальным… Им просто не повезло, так и останутся недоучками, — пояснил мне мастер Гай. — Если это случилось на первом году учебы, то вернутся по домам и будут жить, как смогут. А если после инициации, то все не так уж плохо. Базовый набор знаний у этих бедолаг будет неплохой, так что не пропадут. В деревнях осядут или в небольших городках. Посоха им не видать, но патент на целительство или что-то в этом роде получить можно. — Мастер, вы вот эту инициацию все поминаете, — осторожно спросил я. — Про нее мне рассказать можно или это тайна какая-то? — Да какая тайна, — засмеялся маг. — Этот обряд каждый из нас прошел, но никто не знает, какова его истинная суть. Мага инициируют не люди, но боги. Если ты доживешь до весны, то в десятый день мая, за час до заката, вас всех выведут в замковый двор для проведения ритуала. Наставник коснется лба каждого из вас тем самым скипетром. Вот тут и выяснится, кому куда. Кто-то еще до заката покинет школу, кто-то станет подмастерьем, а кто-то умрет. — Прямо — умрет? — шмыгнул носом я. — Я не слышал, чтобы хоть одна инициация обходилась без этого, — подтвердил мастер Гай. — К примеру, из стартовых шести десятков моего набора в майский день на площадь замка Тиретс вышли тридцать восемь человек. За пиршественный стол после ритуала село двадцать три подмастерья. Ну а сколько нас покинули школу, получив посох, я тебе уже сказал. — И что, пятнадцать человек погибло? — ужаснулся я. Да и вообще — из шестидесяти человек осталось четыре. — Конечно нет, — засмеялся маг. — Умерло только трое, причем двое — сразу, они были первыми, кого коснулся скипетром наставник Кай. Пятеро в самый последний момент, уже выйдя на площадь, решили вовсе не проходить инициацию, а остальных просто не приняли боги, вот и все. — А как становится понятно, что боги… Мнэ-э-э… — Я не знал, как выразить свою мысль. — Ну, как понять, что тебя инициировали? Маг расстегнул камзол, распахнул рубашку и ткнул пальцем в искусно выполненную татуировку на груди. Я никогда не видел такой тонкой работы. — Вот это появилось у меня почти сразу после того, как скипетр прикоснулся к моему лбу. По ощущениям — жутко было до невозможности, а еще — очень больно. Меня как будто молнией прошило с ног до головы. Я так думаю, что у тех, кто умирает, просто сердце не выдерживает, другой причины не вижу. Это как тест на выживание — сдюжишь или нет? Маг должен быть сильным и выносливым, это тяжелая работа. Хотя в школах все на это нацелено. Нас четверо осталось не только потому, что остальные сами ушли или что-то в этом роде. Запомни — там нет друзей, там есть противники и соперники. Кровь двоих из моего потока — на моих руках, я своих сокурсников лично убил. Но если бы я этого не сделал, то они забрали бы мою жизнь. Только запомни: если будет доказано, что ты убил кого-то просто так, без оснований, тебе будет плохо, очень плохо. Так что либо делай это официально, поскольку поединки между студиозусами не запрещены, либо обставь смерть врага как несчастный случай. Или свали на кого-то другого, это тоже допустимо. — Ишь ты. — Я все разглядывал небольшую круглую татуировку на груди мастера, понимая, что человек такое сделать точно не смог бы — очень уж тонкое плетение узоров. — А причины такой нелюбви друг к другу — они в чем? — Причин много, но первая из них — знания, — коротко ответил маг. — В какой-то момент наставник отбирает тех, с кем ему работать интереснее, чем с другими, они и получают львиную долю знаний. А остальным — что останется. Стало быть, чем учеников меньше, тем тебе лучше. Вторая причина — личная неприязнь. Маги тоже люди, могут кого-то не любить, с кем-то враждовать, и иногда это ведет к взаимной ненависти. Больше скажу: эта ненависть порой растягивается на века, что очень раздражает. Я вот в свое время одну вздорную девчонку пожалел, не добил — и вот результат, вторую сотню лет она мне пакостит.