– Спасибо, – вежливо поблагодарил меня начальник охраны, – еще раз прошу: учитывая психическое состояние Аллы Константиновны и глупость обслуги, не рассказывайте никому о дурацком происшествии. Я осведомлен о том, что вы не раз принимали участие в расследованиях, под псевдонимом Арина Виолова вы потом рассказываете о них, и я в курсе: вы умеете хранить тайны. Вы не болтливый, надежный человек, отнюдь не сплетница. Очень надеюсь, что эта история не уйдет дальше этой комнаты. – Не люблю распускать язык, но про крошку известно еще Фаине, – напомнила я. – С ней проблем нет и не будет, – быстро заверил Владимир и вынул из кармана пиджака зазвеневший телефон. – Да, да. Где? Ничего не трогайте! Бегу! – Что случилось? – испугался Михаил Степанович. Владимир выскочил за дверь, мы с рабочим бросились за ним. – Оставайтесь дома, – сердито приказал Корсаков, входя в лифт. Дядя Миша послушно замер в коридоре, а я шмыгнула в подъемник и смело нажала на кнопку с цифрой «один». – Я не живу в цоколе, мое место наверху. Вполне вероятно, что пригожусь вам. – Нет, – отрезал Владимир, – отстаньте. – У вас трясется подбородок, – отметила я. – Все так серьезно? Понадобится вызвать милицию? Могу позвонить следователю Юрию Шумакову. Вы изучали мою биографию и знаете, кем он мне приходится. Ради меня Юра приедет. Лучше иметь дело с ним, чем с посторонним человеком. Корсаков вышел из лифта, я юркнула за ним. Начальник охраны быстро прошел в коридор, а я повернула налево, увидела бледного до синевы Романа и тут же бросилась к нему. – Тебе плохо? – Тошнит, – прошептал охранник. – Вида крови не переношу, ужасное зрелище и пахнет противно! У вас не найдется платка? Я сунула секьюрити бумажную салфетку, тот начал судорожно протирать лицо. – Где кровь? Отвечай немедленно, – потребовала я. Роман прислонился к стене. – Воды! Господи! Неужели правда? Это была она? – Ступай в туалет, попей из‑под крана, – посоветовала я. Роман, держась одной рукой за лоб, а другой за горло, побрел в сторону сортира. На стене позади конторки, возле которой положено стоять охраннику, затрезвонил телефон без диска. Я схватила трубку, но не успела произнести ни звука. – Немедленно сюда, – приказал Владимир. Я постаралась понизить голос до максимума и хриплым басом спросила: – Куда? – О…ел? В девятую, – гаркнул Корсаков, – живей! Я помчалась по широкой галерее и через пару мгновений влетела в большую комнату, застланную белым паласом. Взгляд зацепился за две маленькие ступни, обутые в дорогие туфли на шпильке, затем я увидела красное платье с золотым поясом и небольшим декольте, бриллиантовое колье на шее, обнаженные руки… Тело лежало на ковре, вытянувшись в струнку, лицо прикрывала белая салфетка, сдернутая с подноса, который стоял на длинной консоли. Девушка явно собиралась поужинать и не успела. Наверное, она хотела начать со сладкого, потому что круглая тарелка со вторым блюдом была прикрыта блестящей крышкой из нержавейки, салат мирно зеленел в фарфоровой мисочке, а вот маленькое блюдечко валялось на ковре, чуть поодаль лежал надкушенный эклер, покрытый шоколадной глазурью. Мне стало понятно, что лицо Ириши сильно изуродовано, салфетка пропиталась с правой стороны кровью. – Риша! – выдохнула я и села на корточки. – О господи! В нос ударил запах духов. Ландыш и фиалка. Я зажала нос рукой: не хватало только сейчас чихнуть. Владимир выругался. – Какого хрена! Где Роман? – Охраннику плохо, – тихо ответила я, – он в туалете. Господин Корсаков, лучше ничего не трогать, иначе потом эксперт с ума сойдет! – Никаких ментов здесь не будет, – гаркнул начальник местных стражников. – Проваливай отсюда! Живо! Чтоб глаза мои твою писательскую морду больше в нашем доме не видели. Хотя стой! Корсаков вскочил, приблизился ко мне, живо пошарил руками по платью и буркнул себе под нос: – Вроде ничего не сфоткала. Давай мобилу! Я протянула ему сотовый, Владимир кинул трубку на ковер, раздавил ботинком и заявил: – Теперь вали! И даже не думай разинуть пасть! Иначе с тобой будет как с ним! Владимир указал на руины моего сотового. Я повернулась и пошла на выход. Вас удивляет, что я удалилась без предъявления претензий и без скандала? Заводить свару у трупа девушки показалось мне кощунством. А еще мне стало понятно: бравый, внешне уверенный в себе Владимир Михайлович хоть и занимает высокую должность, но впервые в жизни увидел жертву преступления. Корсаков не из бывших следователей или оперативников. Профессиональные навыки никогда не умирают. Ни один, даже столетний, давно не выезжающий на место преступления пенсионер, некогда сотрудник убойного отдела, не станет трогать руками без перчаток тело и затаптывать комнату, в которой совершено убийство. Владимир почти не владел собой, он не адекватен, и мой телефон пал жертвой его стресса. Корсаков понятия не имеет, что в потайном кармане моей сумки лежит еще один аппарат. Я часто теряю мобильные и всегда ношу пару штук. Если лишусь одного, включу второй. За спиной послышался шум. Я оглянулась, начальника охраны рвало на ковер. Стало понятно: уйти вот так, бросив в гримерке останки несчастной Риши и обезумевшего Корсакова, нельзя. Я выглянула в коридор и крикнула: – Рома! Ты уже напился? Иди сюда срочно! Секьюрити, по‑прежнему бледный до синевы, явился на зов. – Встань у двери, – приказала я, – никого сюда не впускай без моего разрешения. – Иес, – кивнул парень. – Скажи номер телефона Филиппа Леонидовича, – потребовала я. – Я его не знаю, – испуганно ответил Роман. – Тогда позови Михаила Степановича, – велела я. Отец Владимира появился через пять минут. Я к тому времени уже успела побеседовать с Шумаковым и вкратце описать ситуацию. Старший Корсаков был шокирован известием о кончине Ириши, но должным образом отреагировать не успел, потому что из коридора быстрым шагом вырулил Филипп Леонидович и спокойно спросил: – Ну? В доме полно гостей, я не могу надолго отлучаться. Михаил Степанович сказал: – Главное, не нервничайте. Хозяин потерял улыбку и посмотрел на меня. – Что‑то произошло? Я кивнула. Филипп Леонидович сделал шаг к двери, мне пришлось схватить его за рукав пиджака. – Вам лучше не входить в гримерку. – Я сам решу, как мне поступить, – отрезал Филипп и попытался стряхнуть мою руку. Но я вцепилась в рукав изо всех сил. – Уважаю ваши права и никогда бы не осмелилась руководить умным человеком, но вам туда нельзя. По разным причинам. Верещагин потянулся к двери, я выдернула из кармана носовой платок. – Хотя бы оберните руку и не ходите по комнате. Филипп Леонидович неожиданно послушался, замотал ладонь бумажной салфеткой, распахнул дверь и замер на пороге. Владимир стоял, привалившись к стене, в гримерке отвратительно пахло. – Дядя Миша, открой окно, проветрить надо, – вроде спокойным голосом вымолвил Филипп. – Нет, – решительно возразила я, – нельзя. Необходимо увести отсюда Корсакова, запереть уборную, выставить около нее охрану и ждать приезда спецбригады. – Никаких ментов, – отрезал Филипп Леонидович, – сами разберемся. – При всем уважении к вам, это не получится, – сказала я, – ваша служба безопасности не имеет права заниматься убийством. Я взяла на себя смелость, вызвала майора Юрия Шумакова, вы можете рассчитывать на его деликатность и умение держать язык за зубами. Верещагин быстро сориентировался. – Хорошо. Дядя Миша, оставайся здесь. Стой снаружи, никого не впускай. Володя! Корсаков вздрогнул. – Ступай, прими душ, почисти зубы, переоденься и иди в маленький кабинет, – распорядился шеф. – Роман, ты дежуришь у общих дверей. Всех заворачиваешь! – Простите, можно вопрос? – робко заикнулся парень. – Ну, – нахмурился Верещагин. – В гримерках находятся вещи, – тихо произнес охранник, – артисты веселятся в зале. Что делать, если они захотят шмотье забрать и домой податься?