– Внешность свою! Ну или чем ты там еще ему понравилась. Давай уж начистоту, приезжих девочек я многих на работу устроил, но большинство из них так и стоит на трассе, дальнобойщиков обслуживает. И даже в спецклубах немногие отлично зарабатывают, только те, кто на хорошего постоянного клиента выйдет. Вот тогда они только начинают как сыр в масле кататься. А у тебя сразу десять из десяти: безо всяких клубов сразу постоянный клиент. Ты что, серьезно думаешь, что такой перец будет на своей цыпе экономить? До меня смысл слов никак не доходил. Точнее, я понимала, о чем он рассуждает, но никак не могла применить его рассуждения к себе и тем более вынести какой-то вывод. – Ты… Крис, ты сейчас о чем? Предлагаешь мне спать с ним за деньги? – Так если вцепился, то все равно ж будешь. И уже спала, как я понимаю. Так теперь-то чего ломаться? Юленька, да очнись ты уже! Бабам насколько проще жить, когда им только ноги раздвигать предлагают и этим все свои проблемы решать! Не знаю, какой черт в меня вселился, но я размахнулась и залепила ему пощечину. Просто чтобы умолк. Совета я просила. У кого? У приспособленца, который ради денег вообще на все готов? И все равно довыпендривался, что едва спасся. Жизнь он понимает, как же! Сам мразь и всех такими же мразями считает. Я развернулась и просто зашагала прочь, слыша в спину: – Извини! Эй, я не так хотел сказать! Юль, да ладно тебе! Ты это… ну! Сама остынь, подумай, я же только добра тебе… Я не остановилась, хотя с каждым шагом чувствовала, как от двухлетней влюбленности отрываются клочки – и чем дальше, тем крупнее. Уже на входе в квартиру я не могла себе объяснить, чем же он так сильно мне нравился. Вот только вечер пятницы вызывал теперь не только страх неизвестности, но и тошноту. Я что же, в глазах всех – Криса, Сергея Андреевича, Мишани, кто еще там в курсе ситуации – обычная шлюха? А кто я еще после того, что было? И как раз в пятницу у меня сдали нервы. Без пятнадцати восемь я просто вышла из своей квартирки и направилась в парк, не взяв с собой даже телефона. Разместилась на лавочке, любуясь красотами еще не до конца увядшей осени, напомнила себе, что жизнь продолжается и даже ничуть не стала более блеклой, а потом вдруг разревелась непонятно отчего. Хотя почему же непонятно – мало мне поводов для слез? И все сидела там, не собираясь возвращаться. Пусть звонят, пусть ищут – я ничего этому пижону не должна! Больше не должна. Я все свое самоуважение истратила на то, чтобы не остаться ему должной. Так и хватит с меня. Часа через полтора я продрогла и пожалела, что не прихватила теплый свитер. И все равно оставалась в парке, намереваясь выдержать как можно дольше. Я не позволяла себе сдаться, однако страх игнорировать не могла. Что сделает преступник и убийца, если не идти у него на поводу? Но не могу же я и дальше повиноваться только страху, если уже сейчас от меня мало что осталось. Давно стемнело, хотя редкие прохожие все еще иногда шныряли по парковым дорожкам, уютно освещенным фонарями. Стало немного не по себе от пьяных голосов вдали – молодежь веселится. А может, увидят меня и прикопаются? Или наоборот, мне подойти к ним и прикопаться? Тогда хоть выпить дадут, все теплее. Конечно, я никуда не пошла. И когда уже начала думать о том, что пора возвращаться домой, повернулась и вздрогнула. Сергей Андреевич подошел к моей скамье и молча сел рядом. Вытянул ноги, не вынимая рук из карманов. Я одеревенело смотрела на его профиль, не вполне понимая, как себя вести. – Как? – только и смогла спросить я. Он ответил, продолжая смотреть вперед: – Никита нашел. Ты его даже не заметила. Это же ничего, что мы всех твоих соседей на уши поставили и институтских друзей опросили? Кто ж знал, что ты на улице торчать будешь. – Что? – мне сказанное не понравилось. – Как это на уши поставили? – Да ничего страшного. Я пошутил. – Очень смешно… – Не так смешно, как то, что в твоей квартире сейчас меняют замок. – Что?! Да меня хозяйка сожрет! – Не сожрет. Спасибо скажет, а то хлюпенько слишком было. Ты здесь до следующей пятницы сидеть будешь? – Не ваше дело! – несмотря на то, что я замерзла и дико устала, напомнила себе обо всех эмоциях, заставивших меня убежать. – А зачем же вы меня так искали, Сергей Андреевич? Неужели силой на свидание потащите? – Надеялся, что сама пойдешь. Теперь вижу, что сама не пойдешь. Нет, не потащу. – Тогда зачем этот цирк? Вы правда сломали замок? Там соседи полицию не вызвали? Он повернулся ко мне, на лице улыбка, а от пристальных серых глаз я захотела отвернуться сама, потому и уставилась в землю. Он красив, как черт. И характером примерно такой же. И говорить умеет всегда спокойно, словно вообще ничего его на свете не напрягает: – Я понимаю, почему ты сопротивляешься. Характер такой, воспитание, гордость, что там еще? Именно поэтому я и устроил розыски, когда ты не ответила на звонок и оказалась не в квартире. Видишь ли, все вышеперечисленное натолкнуло меня на мысль, что ты и в неприятности можешь вляпаться. Назло мне. Или самой себе. Или от чувства вины. Ты не похожа на самоубийцу, но я предпочел убедиться, что ты в порядке. – О-о! Это вы так за меня переживали? Как это мило, сил нет! – Прекрати, Юль, – он все еще смотрел на меня с улыбкой. – Никогда не стоит на меня кричать, я психовать начинаю. Это не очень заметно, но всегда неприятно. Пойдем? Там должны уже закончить. – Так идите! – я встала. – Вы убедились, что со мной все в порядке. А на свидание я не пошла, потому что не хотела на него идти, а не собиралась что-нибудь натворить, чтобы уже человеком себя почувствовать. Спасибо вам огромное за заботу! Всё? – У тебя нос красный. Ты очень смешная с таким носом, я бы еще посмотрел, но понимаю, что очень скоро ты околеешь. Но если хочешь нравиться мне еще сильнее, то продолжай, а мне придется смотреть. Да зачем же он так сильно пытается меня разозлить? Словно я и без того недостаточно раздражена. – Хватит уже, Сергей Андреевич! Хватит, слышите? Я не хочу чувствовать себя шлюхой. – Шлюхи спят со многими мужчинами, это тебе не светит, – он явно просто издевался, не зря же так широко улыбался над всеми моими реакциями. Я рыкнула, а потом отмахнулась. Просто пошла мимо него по дорожке. Услышала: – Дело в том, что у тебя теперь ключей от квартиры нет. Мне в любом случае придется тебя проводить. И он так и шел рядом молча. Не трогал и не донимал. Возле подъезда было тихо, чему я удивилась. Придумала уже себе, что тут вся полиция и организованная преступность города собралась. Но нет, вообще никого. Да и дверь квартиры на месте – не побита, без следов выноса. А может, он просто подшутил надо мной? Я недоуменно оглянулась, мужчина стоял за моим плечом, протягивая целую связку новых ключей. И только вставив один, я поняла, что замок действительно другой – этот щелчок оказался мягким, непривычным. За время пути я немного успокоилась. Потому зажгла свет в прихожей и отступила, давая проход: – Зайдите, Сергей Андреевич, я бы хотела поговорить и расставить все точки над «i». – Нет, Юль, давай не сегодня. Это был плохой день. И он просто ушел, снова оставив последнее слово за собой. Глава 8 Во входящих был только один пропущенный вызов с неизвестного номера – ровно в восемь. Я сохранила под именем «главгад». Потом, уже после девяти, мне звонили подруги из института. Пришлось перезванивать и успокаивать – дескать, ничего со мной не случилось, никуда я не пропала, просто забыла сотовый, а мой «ухажер» потерял меня и устроил панику. Ну да, потерял. Он позвонил всего один раз! А откуда у него телефоны Маринки и Наташки, интересно? И как я им теперь объясню, что никакой он мне не ухажер, если они даже сейчас там с придыханием пытаются выяснить подробности? Отогревшись в теплой ванне, я поняла, что не усну без хоть какой-то точки в этой затянувшейся эпопее. Долго мучилась и пыталась себя остановить, но потом взяла мобильник и нажала кнопку вызова. Сергей Андреевич ответил почти сразу: – Да. – Это я, – я немного разволновалась. – Решила, что для звонков в три часа ночи – слишком поздно, потому и звоню. Не все же только вам другим жизнь портить. – Ты выпила? – Нет. С чего вы взяли? – Лучше бы выпила. Ты можешь простыть. – А вам сопливые девушки разве не нравятся? – Юль, не пытайся меня поддеть. Говори, что хотела. – Хотела сказать, что все это отвратительно! Все, что произошло, понимаете? И мне сначала казалось, что это просто надо забыть, а вы не даете мне забыть! – Знаю. – Ну тогда оставьте меня в покое, раз вы все так хорошо знаете! – Юль, а зачем забывать? Прекращай убеждать себя, что произошло что-то ужасное. Не было между нами ничего ужасного. – Легко вам говорить! – я и сама не понимала, почему так злюсь, хотя долго настраивалась на конструктивный диалог без лишних эмоций. – Да нет. Я прекрасно понимаю, почему ты не можешь собраться с мыслями. – Тогда поделитесь и со мной! – Хорошо. Только ты слушай. Юль, ты так мечешься, потому что не можешь определиться с реакцией. Я не противен тебе, – он прервал мой протест, – тихо, Юль, не спорь пока. Я там был. Я целовал тебя после. Я определенно не противен тебе, и ты тоже чувствуешь, что подходишь мне хотя бы на уровне физиологии. Если бы ты считала меня только уродом, то было бы легче – в том плане, что ненависть и была бы просто ненавистью. Но тебя смущает мысль: а что, если бы мы познакомились иначе? Не лежали бы мы сейчас рядом в моей квартире и не болтали бы о всякой ерунде? Я вздрогнула. Не то чтобы я формулировала это именно такими словами, но похожие мысли все же терзали. Я ответила тихо: – Но мы познакомились именно так. – Ну да, – легко согласился он. – Память не сотрешь, ничего не изменишь. Мы с тобой можем только продолжать. – А если я не хочу? – А если ты пока сама не знаешь, чего хочешь? Юль, давай я предложу тебе сделку, а уже по ее итогам посмотрим, что хотим делать дальше? Вот к этому разговор точно не должен был прийти. – Сделку? Вы о чем вообще?