— Я, Снежок, — глядя сестре в глаза, он надкусил бутерброд, тщательно прожевал, и только потом пояснил: — я придумал похищение. А Самарский заценил. — Гордишься? — снова на лице Димы расцвела ядовитая улыбка, а Снежане сделалось тошно. — Нет, все пошло не так, как я планировал, поэтому… — он поднялся с дивана, обошел его, на ходу разминая шею, а потом остановился, уперев руки о мягкую обивку. — Вот если б эта мелкая дрянь… — Заткнись, Дима, — слушать его Снежана больше не могла. Не хотела. Сейчас вчерашняя попытка оправдать брата перед Яром казалась смешной. Дима ни капельки не изменился, но проблема даже не в этом — он не сожалеет о своем поступке, не сомневается в своей правоте. Он понятия не имеет, что такое — совесть. В этом все отличие. — А, ну да, — он не растерялся, замолчал лишь на секунду, а потом продолжил. — Я же забыл, ты у нас добрая фея, Снежок, это ведь ты спасла «золотую девочку», тебя‑то хоть отблагодарили? Кто? Она или через Самарского «спасибо» передала? Или… Подожди, — Дима сделал вид, что его посетила совсем уж неожиданная мысль. — Зачем благодарить тебя за что‑то? Правда? У тебя можно увести любимого мужчину, можно разрушить твою жизнь, можно лишить работы твоего брата, а благодарить за спасение тебя абсолютно не обязательно, ведь так? Дима обладал уникальным умением — перевернуть все с ног на голову, причем сделать это так, чтобы его восприятие казалось очень даже правдоподобным. — Зачем ты пришел, Дима? Чтобы сказать мне это? Больше нечего? — Есть, просто не уверен, что после советов Самарского ты станешь слушать меня, — лишь на миг в глазах брата снова промелькнула эта детская обида, а потом она была спрятана под напускным равнодушием. — Я волнуюсь за тебя, сто раз уже говорила об этом. Какой реакции ты ждешь? Что я предложу тебя пойти прогуляться по набережной? Или позвоним по скайпу родителям? Или сразу Глаше? Чего ты хочешь от меня, Дима? Скажи, я сделаю это. Просто перестань щетиниться и делать вид оскорбленной невинности, хорошо? Возможно, получилось немного жестче, чем Снежана планировала, но слова брать обратно она не собиралась. Он вернулся — это данность, ей уже не вытолкать его за порог, не посадить насильно на самолет, не отмотать время назад. Теперь вопрос в другом — что с его возвращением делать. — Мне нужна твоя помощь, сестренка, — и как ни странно, ее посылу Дима внял. Вновь оказавшись на диване, он бросил на нее уже другой взгляд — просящий. — В чем? — У меня проблемы… * * * Привычное место на парковке у офисной высотки было занято, потому Снежане пришлось сделать круг почета прежде чем найти, где бы оставить машину. Если день не задался с утра — это будет длиться и длиться… Сегодня ей предстоял сложный день. Сегодня, она должна была прожить не только отведенное жизнью ей, но и попытаться помочь Диме. Как бы там ни было, его просьбу она собиралась исполнить, даже не до конца осознавая ее смысл. * * * — Какие проблемы, Дима? Если ты о Самарском, то он… — При чем тут Самарский, Снежа? Ну, при чем? — Дима зло провел ладонью по коротким волосам, будто смахивая эти самые «проблемы» с темечка. — Плевал я с высокой колокольни на него и на его подстилку. Бывают куда более важные дела и более серьезные проблемы. — О чем ты? — Давай начнем сначала, Снежок, хорошо? — голос Димы стал спокойным, впрочем, как и взгляд. Сложив руки перед собой, он вопросительно посмотрел на сестру, дождался кивка, и лишь потом заговорил. — Самарский приезжал вчера? Снежана кивнула. — Что именно он говорил? — Просил держаться от тебя подальше. Он слушал мои разговоры… — Это не важно, — Дима перебил ее, не обращая практически никакого внимания на то, что больше всего волновало Снежану. — Он слушал телефон, и, видимо, узнал, что ты планируешь вернуться. Но судя по всему, не знал ни когда, ни откуда. — Это предсказуемо, Снежок, — Дима усмехнулся. — Я сам до последнего момента понятия не имел, когда, куда, как и в каком виде попаду. Продолжай. — Он больше ничего не говорил, Дима. Только это. — Хочет меня видеть? — мужчина скривил губы в подобии улыбки. — Боится за свою семью. — Зря. Его… семья… меня интересует меньше всего. А вот с ним поговорить я бы не отказался. — Дима… — Успокойся, сестренка, — предвидя очередной виток ее попыток переубедить, Дима пресек их. — Я не стану лезть на рожон. Рано или поздно встретимся, вот тогда и поговорим, все обсудим, глядишь, вспомним детство, дружбу свою… вечную, тоже вспомним, — как бы он ни хотел скрыть горечь, голос звучал совсем не так бесцветно, как Дима надеялся. — Это все? — Да. — Отлично. Хоть тут без проблем. На последних словах брата Снежана снова «зависла». Назвать ситуацию беспроблемной у нее не повернулся бы язык, что же имел под этим в виду Дима, она даже предположить не могла. — Я какое‑то время побуду у тебя, сестренка. Не волнуйся, не долго. Всего несколько дней. За домом наверняка идет слежка, потому я буду осторожен. Не хочу, чтоб Славочка обрадовался раньше времени. Со всем разберемся по мере необходимости. — Разберемся? — в какой‑то момент Снежана поняла, что потеряла нить разговора окончательно и бесповоротно. — Да, мне нужна твоя помощь, сестренка. Больше мне не к кому обратиться. — В чем? — Я все объясню, не спеши. Но давай по порядку. Дима в очередной раз встал, подошел к окну, заглядывая через жалюзи на площадку перед парадным. — Несколько дней я побуду у тебя, не волнуйся, никто меня здесь не засечет, а потом на какое‑то время снова пропаду. Так надо, — он будто почувствовал, что Снежана собирается задать очередной вопрос, — просто надо. Ты ведь меня не выгонишь, правда? Он рассмеялся, но смех получился каким‑то истерическим, совсем не веселым. — Или ты не одна живешь? — Дима развернулся к сестре, сощурился, будто что‑то припомнив. — Когда я поднимался к тебе, застал милую картину… Какой‑то клоун ползал под дверью, собирал барахло в пакет? Кто это? — Никто, — ответ сорвался с губ раньше, чем Снежана смогла хорошенько подумать. Ей почему‑то очень не хотелось посвящать брата в их отношения с Марком. В их состоявшиеся несостоявшиеся отношения. — Мне показалось его лицо знакомым, но я не уверен… — Ты что? — Снежана вскинула на брата испуганный взгляд. — Ты что, говорил с ним? А вот Дима в очередной раз расценил все неправильно. Посчитал, что Снежана его стыдится… снова. Девушку полоснуло вечной мерзлотой зеленых глаз, так похожих на ее. — Нет, стоял на верхнем пролете и ждал, пока твой олень умчит вниз по лестнице в страну Олению. — Прекрати. — Так кто он? Тут он хоть не живет? Это же его ты с такой радостью на лице неслась встречать? Когда Дима оказывался таким проницательным, его хотелось задушить. — Нет, здесь живу только я. А еще одно лишнее слово, Дима, и тебе тут тоже будут не рады. Она бы его не выгнала. Это понимали оба, но спорить Дима не стал. — Как хочешь, сестренка, не мое дело, согласен. Не Самарский, и то хорошо, но мне действительно кажется, что я его где‑то видел… — Не важно, Дима, — пока брат вспомнил, Снежана снова попыталась направить его мысли в нужное русло. — Ладно, — возвращаясь к изначальной теме разговора, Дима кивнул. — Несколько дней я буду тут, прости, но твой ол… — поймав гневный взгляд сестры, мужчина осекся. — Но в квартиру лучше никого не приглашать, а потом я смоюсь восвояси. — Какие у тебя проблемы, Дима? Во что ты вляпался? — Ты высокого мнения обо мне, — а дальше он сделал то, что сделал бы и три года тому — попытался отшутиться. Дальше должна была последовать попытка увильнуть, перевод темы, ответный прессинг, возвращение к вопросу, который не хотела бы обсуждать сама Снежана, но сегодня девушка было безумно важно получить ответ именно на свой вопрос. — Если ты хочешь, чтобы я стала тебе помогать, Дима, тебе придется рассказать мне все. Иначе… — Я не стану рассказывать тебе все, Снежка. Ни сегодня, ни завтра, ни — ко — гда. Это опасно. Я расскажу только то, что тебе нужно знать. — Я слушаю, — повинуясь кивку брата, Снежана подошла к дивану, села на поручень, следя взглядом за тем, как он прохаживает взад — вперед, сцепив руки за спиной. Достаточно долго он делал это молча, а потом повернулся к ней, кажется, решившись, во что именно ее стоит посвятить.