— Готово, — Ная сняла котелок с огня. — Лин-гьон, будем ждать господина Собачника? — Он не сказал, когда вернется, так что не стоит. *** Жрец вернулся примерно через час. Бесшумно подошел и встал рядом — как будто никуда и не уходил. — Все давно готово. Где ты был столько времени? — сердито спросил Лин. — Не понял: раз готово, то куда подевалась пуховая перина и серебряный сервиз? — Собачник ухмыльнулся. — Подвинься, магистр. «Ты вообще умеешь отвечать прямо, а?» — Лин освободил место у огня. Ложка жреца мерно стучала по дну котелка. Лин отхлебнул вина. Он помнил, как в юности, на первых порах, его пугали лесные шорохи, но потом он к ним привык. Пламя угасало, кольцо темноты сжималось вокруг костра беззвучно — и от того еще более угрожающе. Он подбросил дров. Жрец поставил котелок на землю, и пес принялся вылизывать остатки еды. — Спасибо, девушка. Это ведь ты готовила? Ная вздрогнула от его голоса жреца. — Д-да. Не за что, господин. — Раз говорю, значит, есть за что, — сказал жрец с едва слышным вздохом. — Когда вы уже перестанете дичиться? — Просто она сомневается, — не сожрешь ли ты вот так же однажды за ужином их с братом, господин Собачник, — с вызовом сказал Лин. — Да? — делано удивился жрец. — Но я не ем детей, девушка. Только взрослых. Так что если ваш магистр сейчас же не отдаст мне вино… — Осторожней с такими шутками. Поверят ведь, — Лин передал ему бурдюк. — А ты уверен, что я шучу? — Ну, как сказать… — Мы не дети, — обиженно буркнул Хоно. — Да, действительно, — Собачник помолчал. — Прошу прощения. Если судить по голосу — на сей раз он извинялся вполне серьезно. — Вы спрашивали про рад-тар. — Собачник приложился к вину. — Их еще называют «кровавыми деревьями». Иголки рад-тар с возрастом становятся похожи по цвету на кровь, рядом с ними почти нет других растений — рад-тар как будто обескровливают почву, выжимают из нее соки… Есть одна старая легенда. — Пожалуйста, расскажите, господин Собачник, — попросила Ная. Любопытство пересиливало даже робость перед жрецом. Жрец улыбнулся: — Когда-то связь с астши с человеческим духом была необычайно крепка. Люди свободно путешествовали по островам и сражались друг с другом, а тела умерших в битвах предавали не огню, а земле. Рад-тар в ту пору считали священным деревом. Их высаживали на курганах воинов, потому как верили — духи погибших могут воплощаться в рад-тар. Они растут очень медленно: деревьям вокруг нас по многу сотен лет… Раньше таких рощ было много на Шине, но за последние три века большинство из них извели под корень. Безликие гохно не могут вытеснить рад-тар, но, если вырубить рощу и через пять-десять лет, когда почва восстановится, высадить семена — безликий лес захватит это место. — Хоронили в земле… Значит, рядом могут быть одинокие астши? — Лин почувствовал спиной холодок. Потерявшие связь и со стенами, и с людьми тени не впадали в безумие, но могли и напасть. — Верования, что огонь дает перерождение — лишь верования, магистр, — сказал Собачник. — Один из моих учителей любил повторять, что слова имеют силу, и, говоря о чем-то и веря во что-то, мы претворяем это в жизнь. Но кто сказал, что одинокие астши злы и несчастны? Книга шагов отличается от других сказок, вроде тех, которые читают детворе на ночь, только тем, что ее знают все… Мне казалось, ты и сам об этом догадываешься: за время дороги ты ни разу не подошел к алтарям. Что правда, то правда — Лин не был набожен, как, впрочем, и многие другие служители. Воля Солнцеликого, записанная в Книге, запрещала убивать ради наживы, но убийцы-грабители не обращались в пепел сами собой: их отлавливала и уничтожала хьор-гвардия. Судя по всему, Солнцеликого мало интересовало то, как люди соблюдают его законы, и вообще мало интересовали люди — ну а Лина, в свою очередь, мало интересовал Солнцеликий. С самого детства предписания Книги и обряды были для него некоторой обязанностью, которую при необходимости следовало выполнять, и не более того. Мать поклонялась отцу, отец поклонялся деньгам… Лин предпочитал никому не поклоняться. К Солнцеликому — если тот, конечно, существовал — он испытывал нечто вроде уважения: надо же так суметь заморочить людям головы, чтобы спустя тысячелетия на твои слова все еще оглядывались, пусть и с недоверием. — А я бы хотела однажды стать чем-то таким, как эти деревья. — Ная запрокинула голову. Темные колонны стволов растворялись в темноте. — Они столько всего видели… И кажутся очень, спокойными, мудрыми… Сильными. «Ная, ты точно родилась оседлой? — подумал Лин. — Солнцеликий ничего не перепутал?» — Разве это сила? — неожиданно резко возразил Хоно. — Кто угодно может прийти, срубить, сломать… Такое нам хорошо знакомо. Скажите, господин Собачник, для чего мы вам нужны? Куда вы нас везете?! «Великое пламя, парень, ну нельзя же так грубо!». — Лин с опаской взглянул на жреца. Тот, кажется, растерялся. — Ну… Да ни для чего, собственно. Просто… — Собачник вцепился в свою козлиную бородку так, будто-то бы собрался ее оторвать. — Поймите: вас считают убийцами, ищут. Кроме того, сейчас неспокойное время — я не могу ничего обещать… И не хочу раньше времени называть имен. Ни к чему это. Если все сбудется, как задумано, я познакомлю вас с семьей моего друга. Они бродяги. Перезимуете с ними, наберетесь дорожных премудростей, а дальше сами решите, как вам жить. Но может получится иначе, и нам придется отправиться гораздо дальше… Да тени знают, куда! Во всем этом есть одна лишь светлая сторона: не всякому выпадает в жизни хорошее путешествие. Вам — выпало. Прожить всю жизнь, отсчитывая тюки с товаром для Фарги Орто, или просидеть в послушниках под присмотром Зануды Уво — неужели вы бы этого хотели? Правда такова, что я в долгу перед вашим отцом: настоящим отцом; перед вашим погибшим братом, которого не успел узнать… Но единственное, что я могу дать вам — это свободу; возможно, она придется вам не по нраву — но вы хотя бы попробуете ее на вкус. — Почему тогда вы сразу нам не сказали? — по-прежнему хмурясь, спросил Хоно. — Разве тут есть секрет? Если бы вы хотели, как лучше… — Вы не поверили бы мне, да и сейчас не верите, — вздохнул жрец. — А Зануде не понравились бы мои рассуждения… Да и насчет вашего магистра я не уверен. — Какая разница, что думает магистр? — Лин пожал плечами. — Ты сам пригласил меня ехать с вами, но при этом тоже мне не доверяешь… Твое дело, но, будь любезен: доверь на время бурдюк — я тоже хочу выпить. И скажи все же, пожалуйста, куда мы едем… Без имен, раз тебе так угодно. Жрец протянул бурдюк, и Лин с наслаждением приник к горлышку. В глотке пересохло, как после дня без воды — папаша, будь он не ладен — господин Джонотан Валб — при молчаливом потворстве матери, практиковал и такие наказания… И любил приврать, что «все для твоего же блага» и «иначе было бы хуже». Так что Лин к таким благостным объяснениям относился с большим недоверием. Возможно, жрец и не лгал — но сильно не договаривал. Очень сильно. — Нам нужно добраться до Черного озера, — после долгого молчания сказал Собачник. — Я надеюсь на гостеприимство клана Тихого: самого его давно нет в живых, но там у меня есть друзья; и они блюдут старые традиции. Если со мной что-нибудь случится — ты сможешь довести Наю и Хоно до места, Лин-гьон? — Постараюсь, — лаконично ответил Лин. В сущности, подумал он, если жрец вдруг исчезнет — да просто не вернется с одной из своих отлучек — какой у него будет выбор? Возвращаться в Валкан, да и вообще в округ Нодаб Нае с Хоно было нельзя, а в Галше зимняя бродяжья стоянка на Черном озере слыла самой крупной. — Тогда, пойдемте спать. — Собачник встал, обошел костер и растянулся на лежанке под растянутым между деревьями непромокаемым пологом. — Спокойной ночи, магистр. Еще будет время поговорить. Но от разговоров один на один «господин Собачник» уклонялся мастерски, что утром, что в последующие дни. Глава 14. На старом тракте — Лин-гьон, что это такое? — Ная показала на проплешину. Круг мертвой травы насчитывал в диаметре десять шагов и выделялся даже на фоне жухлого осеннего подлеска. Земля в кругу была сухая, как песок, погибшие растения и истончились посерели. — Не знаю. Этот круг был далеко не первым, на который Лин наткнулся за последние дни. Проплешины попадались в лесу около стоянок, даже в роще рад-тар, где они провели ночь несколько дней назад, нашелся такой; но больше — нигде, потому на случайность это не очень-то походило. Круги наверняка были как-то связаны с ежевечерними отлучками жреца, но как — Лин не имел ни малейшего понятия. — Подозреваю, это дело рук нашего улыбчивого любителя собак. Так что лучше держаться от этой штуки подальше. — Лин увлек Наю в сторону от проплешины. Они собирали пильники — мелкие, похожие на деревянные кругляшки грибы. Жесткие ножки пильников от деревяшек мало отличались и на вкус, но шляпки после отваривания были весьма неплохи, а на юге Шинадаже считались деликатесом. У пильников было и еще одно достоинство: они хорошо хранились. «Бесполезный ты слабак, магистр», — Лин вздохнул. Ная реакцию на слова жреца заметила и при первой возможности пристала с расспросами, правду говорит жрец и что ждет их на Черном озере, только что он мог ей сказать? Пообещать защиту, несмотря ни на что? Он и обещал, но — все понимали, чего стоит такое обещание, и оттого лишь нарастала неловкость. Со стороны лагеря донесся свист — так жрец сообщал, что пора выезжать. — Нормально, на вечер хватит. — Ная оценивающе оглядела мешок. Грибов в нем насчитывалось несколько десятков. — Все равно свежие вкуснее. Потом еще наберем. — Ага… Признаться, Лин завидовал ее оптимизму. *** Лошадей все чаще вели в поводу. Дорога становилась все хуже и хуже — ехать верхом было невозможно. Местами ноги проваливались в грязь почти до колен, и только жрец, бездна его забери, шел как посуху. Когда Лин приноровился наступать на его следы, идти стало легче. Исполинские ели насмешливо топорщились длинными ветками и покачивали верхушками: куда вы забрели, неразумные люди? «Неужели в Нодабе раньше был такой же лес? И его скормили безликой плесени… Да что б тебя!» — Лин отвлекся от дороги и тотчас снова провалился в грязь. — Здесь что, нет дорожников, чтобы привести это болото в порядок? — сердито сказал он вслух. Жрец сегодня был разговорчивей, чем обычно. — Знаете, из-за чего старый тракт, по которому мы ехал, оказался почти заброшенным? Никто, разумеется, не знал. — После подземных толчков часть дороги в низине пришла в негодность. Власти неохотно выделили средства на строительство объезда — но уже после начала работ были обнаружены неизвестные ранее каменные руины… Лин присвистнул.