— Одолжил в нашей главной читальне, когда ездил в центр, — сухо откликнулся магистр Орто. — Ирдакийский подлинник по-прежнему там, где в конце рукописи указал Стефан: в пятом отделении. Доступен любому, как и перевод. Только никому нынче это не надо. Мы давно уже не служим ни Солнцеликому, ни людям: одной лишь орденской казне. Смотритель Далт поморщился. Все в сутулой фигуре магистра Орто говорило о том, что соображения рациональности и целесообразности — и, в частности, соображения Уво Далта — интересуют его только в той мере, в какой совпадают с его собственными. Смотритель склонился над бумагой. Там, где тексты расходились особенно сильно, чернели пометки, сделанные убористым почерком магистра. «Это еще зачем, Зах? — Смотритель Далт, подавив вздох сожаления, вновь исподлобья взглянул на магистра. — Любой служитель помнит начало Книги наизусть. Значит, ты показывал рукопись кому-то постороннему?» Не вчитываясь, он перелистнул страницу: V. И повелел Солнцеликий: — Отныне, — От рождения и до смерти — — Не быть больше человеку наедине — С тенью своей. VI. Встал за спиной у каждого Спутник незримый — Вторая тень, астши. (З.О.: в подлиннике двойной символ Аст-Ши) Принесли астши в мир Порядок новый И жизнь иную. Считалось, что общеупотребительное «астши» — искаженное староирдакийское «ард сатэ шин», «невидимка, преследующий людей». Но переписчик текста в далеком прошлом в этом сомневался; или же слово когда-то имело другое значение. Или же — как хотелось бы думать Уво Далту — все это было не более чем очередной мистификацией, дурацкой шуткой Стефана Арджанского, которому прозвание Лжеца шло куда больше всех прочих. Нестареющий жрец любовью к нелепым выходкам славился: надо думать, нормальные развлечения за полтора века ему опостылели. Уво Далт видел его вблизи лишь несколько раз — но ясно помнил смешинку в янтарно-желтых глазах Лжеца, когда тот заговаривал о Книге. — Два вопроса, Зах, друг мой. Первый: где тот великий обман и то вопиющее невежество, на которые ты намекал? — Уво Далт отложил рукопись на край стола. — Да, тексты немного различаются, но, учитывая, так скажем, почтенный возраст Книги, это не удивительно… Второй: с чего вдруг тебе — или кому-то еще? — пришло в голову раздумывать об идеях Стефана всерьез? Насчет «немного» он немного лукавил: хватало и существенных различий, могущих послужить пищей для беспокойного ума вроде такого, каким обладал магистр Зах Орто. Магистр не ответил; только сокрушенно покачал головой: — И это все, что тебя интересует, Уво? — Отвечай, Зах. — Стефан — белый жрец; и он на столетие старше нас с тобой, Уво: это ли не причина к нему прислушаться? — Да хоть бы на тысячу! — Уво Далт хлопнул ладонью по столу. — Он шут той породы, что сам не отличает правду от вымысла. На всех островах нет такого белого жреца, за чьи слова было бы не жаль серебряной монеты; а Стефан с Арджа — худший из жрецов. Это… Он осекся: из кустов шиповника под окном донесся подозрительный шорох. Магистр Орто с необычайным проворством метнулся к окну, но, будто споткнувшись на ровном месте, полетел на пол, опрокинув заодно декоративный столик со стоявшей на нем вазой и окончательно перегородив проход. Когда брань и грохот утихли, и смотритель Далт все-таки сумел выглянуть наружу — под окном, разумеется, уже никого не было. — Господин смотритель! У вас все в порядке?! Господин! — привлеченный шумом, в дверь кабинета забарабанил дежурный. — Незачем так кричать. — Уво Далт отодвинул засов и укоризненно взглянул на перепуганного мальчишку-послушника. — Приберись тут. — Он указал на разгром, посреди которого магистр Орто потирал ушибленный локоть. Воняло несвежей водой: ваза, конечно, разбилась, и, — смотритель недобро прищурился — поделом магистру Орто, если разбилась она об его голову. «Ты ведь это специально, Зах: опять прикрываешь Иргиса и его дружков, вместо того, чтобы задать им трепку…» — Уво Далт переступил осколки и вернулся в кресло. Когда мальчишка закончил наводить порядок и вышел вон, магистр Орто с деланным сожалением потупил взгляд: — Прости за учиненный беспорядок. Старею… — Ты уж точно не Стефан! — Уво Далт криво усмехнулся. — А если вытащишь мусор из-за шиворота, станешь похож на него еще меньше. Магистр выругался и отцепил от воротника увядший цветок. В кабинете после «происшествия» стало непривычно светло и даже как будто уютнее: бестолковый мальчишка, чтобы вымести осколки, принес из коридора трехсвечную лампу и забыл на столе. Уво Далт не одобрял напрасных расходов, но сейчас свет немного поднял настроение. Смотрителю совсем не хотелось ссориться со старым другом; вовсе не хотелось. — Послушай, Зах! Давай начистоту, — начал он. — Мне не нравится твой интерес к альтернативным трактовкам Книги, кто бы их ни выдумывал. Я и сам замечал … э…. некоторые странности. Но вот что я тебя скажу. Подумай головой — кому будет лучше, если люди начнут сомневаться в каждом слове, в каждой букве? Нынешний порядок держится на вере, и держится крепко. — Выжившие ирдакийцы с тобой не согласятся, — сказал магистр Орто. Уво Далт выругался про себя: с некоторых пор разрушенный стихией — или чем-то большим, чем стихия? — остров служил аргументом едва ли не в каждом споре. — Остров Ирдакий — это остров Ирдакий, Зах, — сдерживая раздражение, сказал смотритель Далт. — А наш остров Шин — это остров Шин. И люди здесь до сих пор живут в мире. — О котором почти ничего не знают! Ты спрашивал о невежестве — вот оно, невежество! — Магистр Орто, возбужденно жестикулируя, зашагал по кабинету из угла в угол. — Не боишься, что видимость благополучия может закончиться в любой момент? Струпянка, лисья лихорадка, какая напасть придет следующей?! Что, если земли рудокопов постигнет судьба Ирдакия — каково нам будет возделывать землю без хорошего металла? — Магистр резко остановился и вперил в смотрителя недобрый взгляд. — А если Катастрофа повторится здесь, на Шине?! Уво Далта передернуло: "Не шути таким, идиот!" Пять лет назад на Ирдакие будто сошла с ума сама земля; огонь, пепел и огромные волны изуродовали поверхность острова, стерли с нее людские города. Повторения Катастрофы боялись все: служители Солнцеликого и лорды, бродяги и оседлые, на Шине и на Ардже… Быть может, даже двуглавым рудокопам с Рааги она являлась в кошмарах — если эти чудища могли видеть сны. — Я страшусь повторения Катастрофы, Зах, — неохотно признал Уво Далт. — Как и все. Но не собираюсь из-за этого заниматься ерундой. Не нужно лезть, куда не следует. Так ты ничего не…. — Этот ответ написан у тебя на лице, Уво, — перебил магистр Орто; в его голосе смотрителю послышалась неподдельная горечь. — Как у всех. «Не лезть, куда не следует»: осталось только прибить этот девиз над воротами каждой резиденции Ордена! Вы возвели себе трон из лжи и недомолвок и поклоняетесь идолу. У Солнцеликого бесконечное терпение, раз он до сих пор сносит подобное. — Вы возвели?.. — нахмурился смотритель Далт. — Думай, что говоришь, Зах. Мы здесь делаем одно дело, и разногласия не должны… — Я собираюсь оставить Орден, — снова перебил магистр. «Что?!» — Ошеломленный Уво Далт уставился на него во все глаза. — Раз я не могу убедить даже тебя — кого-то другого бесполезно даже и пытаться. — Зах Орто говорил блекло и монотонно, будто начитывал заученную проповедь. — Обманывайте себя и других, коли вам так угодно… Я не так хорош, чтоб искать ответы в одиночку. Пусть этим занимаются белые жрецы, да хоть тот же Стефан. Что бы я ни делал здесь, Уво — хорошо, если все остается по-прежнему, а не становится хуже. Я больше не могу! Хватит с меня. Отработаю положенный срок и подам прошение об отставке, вернусь в Валкан, женюсь. Помирюсь с братом. Доживу в собственных стенах, сколько отмерено судьбой. «Ах ты!..» — Смотритель стиснул края столешницы, так, что побелели пальцы. Зах Орто ездил в столицу не за рукописью — треклятой рукописью тряклятого жреца! — а за назначением на новую должность; на хорошую должность, которая пришлась бы по вкусу и самому Далту — однако кто-то наверху рассудил иначе и оставил его здесь, в Валкане. Зато Зах Орто, намеренный все бросить, показался этому «кому-то» подходящим человеком. «Женится, доживет!» — Смотритель заскрипел зубами. Он, Уво Далт, может, и был трусом, прячущимся за традициями и правилами — и все же трусом куда меньшим, чем Зах, способный разве что языком трепать о своих сомнениях. Даже приснопамятный Арджанский Лжец — и тот был достоин большего уважения: в конечном счете, жрец больше века в одиночку рыл землю и марал бумагу в поисках неизвестно чего, не жалуясь на непонимание и бессилие. И ему хватало ума не кричать о своих находках и фантазиях на каждом углу, подрывая веру и разрушая то, что не должно было быть разрушено. Так, рассказывал сказки от случая к случаю… Тогда как Заху мечталось обо всем и сразу. Уво Далту до зуда в кистях хотелось его ударить; но, вспыльчивый в мелочах, смотритель умел справляться с собой. Поэтому вслух сказал только: — Что ж, Зах. Учитывая твои заслуги перед Орденом — думаю, тебе позволят уйти, если таково твое решение. — Я на это надеюсь, — кивнул пока-еще-магистр Зах Орто. — Тогда, будь добр, начни с малого. — Уво Далт откинулся на спинку кресла. — Уйди из моего кабинета. Магистр вежливо поклонился и вышел. — Чтоб ты подавился своей «мирной жизнью»! — выкрикнул смотритель Далт в захлопнутую бывшим другом дверь; его с головой захлестнула бессильная злость и обида. — Своими треклятыми вопросами. Да чтоб ты сдох, проклятый болван!