— Что? — Магнолия не смотрит на меня, но ее повернутого ко мне уха достаточно, чтобы знать, что она хочет услышать. — Я никого не любил, кроме тебя. Возможно, что это пугает тебя. Возможно, что ты не купишься на это. Не знаю. Но, это может быть последний раз, когда у меня есть шанс сказать тебе это, и ты должна знать. До тебя не было никого, как и с тех пор. Магнолия отворачивается от меня, прижимаясь подбородком к груди и вытирая глаза тыльной стороной ладони. Какое-то крошечное мгновение уверен, что она возвращается ко мне. Я совершил прорыв. Расколол эту алмазную крепость внешней ее стороны. Дыхание приостанавливается. Стоя спиной ко мне, она поворачивает ручку двери и исчезает за ней. ГЛАВА 7 МАГНОЛИЯ ГРЭНТЭМ Я помню поцелуй. Помню каждую секунду того поцелуя: как сжались мои кулаки, и напряглось тело; как поджались пальцы на ногах, и рассыпалась решимость. Язык был с восхитительным вкусом корицы, а руки в моих волосах заявляли о том, что я снова его. Губы, сокрушающие мои; прошлое испарилось, а будущее стало неважным. Был только тот момент, он и я, и больше ничего не существовало. А затем он заговорил, и я пришла в себя. Я знала, что Ксавьер захочет поговорить об этом сегодня утром, поэтому сымитировала пьяную амнезию и разыграла эту карту, используя все свои умения. Я прислоняюсь к двери комнаты, прижимаясь спиной к дереву, на случай, если Ксавьер бросится во все тяжкие и попытается последовать за мной сюда. Хотя он бы не поступил так. Он элегантен в поступках. Высокомерный, дерзкий и упрямый, конечно, но никогда не вломиться сюда. Чемодан лежит на постели. Я тяну молнию вдоль боковой стороны и вытаскиваю одежду на сегодня. Мне нужен горячий душ и быстрая прогулка, чтобы освежить голову. Сегодня оправлюсь к фермерским ларькам и может быть возьму немного свежих овощей и местное вино на ужин. Если смогу наполнить день спокойствием, расслабляющей деятельностью, возможно не стану думать так много о резких заявлениях Ксавьера, и что они значат и не значат для той части меня, которая болит каждый раз, когда смотрю на него. Ксавьер всегда умел подбирать нужные слова, находя точное сочетание, вызывая сильные эмоции по команде. Вот почему он входит в топ процента, а я нет. Я отношусь к логике. Девушка чисел. Вот где мы всегда отличались друг от друга. Я верила в психологию чисел и рациональность. Он верил в психологию эмоционального убеждения. И прекрасно знаю, как действует Ксавьер. Никогда бы не подумала, что поведусь на это. *** Меня никогда не беспокоил одинокий обед. На самом деле, порой я наслаждаюсь спокойной трапезой, потому что любой ресторан в городе, в котором стоит пообедать, — это практически всегда настоящий хаос. Солнечные лучи утренней субботы согревают голову в маленьком уличном кафе «Винная улочка» к югу от фермерских стендов. Я взяла немного сельдерея, лука, два фунта картошки, бутылку красного вина и буханку свежевыпеченного хлеба. Хочу остановиться в местном рыбном магазине по дороге домой, чтобы взять немного свежих устриц для небольшой порции чаудера, который приготовлю сегодня вечером. Полагаю, я могла бы быть милой и взять, чтобы хватило на двоих. Ксавьер же приготовил мне завтрак. Но потом, он может принять это в качестве знака примирения, а я не уверена, готова ли. Моя общая сумма составляет восемнадцать долларов и сорок пять потраченных цента. Нет ничего лучше свежих крабовых пирогов и салатов местного производства с домашним винегретом. Я оплачиваю счет и направляюсь в рыбный магазин, прежде чем вернуться в дом «Ван Клиф». По моим подсчетам, у меня есть примерно двадцать пять минут, чтобы решить, что я скажу Ксавьеру, когда снова его увижу. *** Может, дело в спокойных бризах или накатывающих океанических волнах или одеяла голубого неба, но что-то внутри меня ощущается легким. Я приготовлю ужин и поговорю с Ксавьером. Нет смысла тратить остаток отпуска на разногласия. Нам не нужно быть друзьями. Нам просто нужно прийти к взаимопониманию. И я бы никогда, никогда, никогда не призналась ему в этом. Никогда. Но какая-то часть меня так сильно скучает по нему, и эта же частичка не может перестать прокручивать в памяти тот поцелуй. Но он никогда этого не узнает. Мое сердце окружено броней, постоянно готовое к бою. И Ксавьер Фокс является врагом номер один. — Эй? — кричу я, занося сумки внутрь и ставя их одним махом на кухонный островок. — Ксавьер? Тишина заполняет просторный дом. Эддисон однажды назвала его «пляжным коттеджем». Не уверена, что дом такого размера можно расценивать как коттедж. Все окна закрыты. Ни одной обуви на ковре около двери. Есть что-то светлое в этом помещении. Я иду к комнате на первом этаже, осторожно толкая открытую дверь. Кровать застелена. Верхняя полка пуста. Уборная без единого пятнышка. Он уехал. Грудь пустеет. Внезапно, чувствую себя опустошенной. Не ожидала, что все закончится так быстро. Я ожидала больше борьбы, больше напряжения, больше отдачи и принятия. Это не похоже на него — признать поражение и бесшумно исчезнуть. Тащусь обратно на кухню, ставя продукты в холодильник и кладовую и убеждая себя в том, что пустота внутри меня не более, чем шок, ошибочно принятый за разочарование. Я получила, что хотела. Он дал мне именно то, о чем я упрямо заявила. Теперь могу наслаждаться второй половиной своих выходных в спокойствии, как намеревалась. По дороге назад поймала себя на том, что случайно улыбнулась, когда подумала о нем. Не уверена, что это значит, и теперь не знаю, будет ли шанс выяснить это. И может быть, будет лучше, если я никогда не улыбнусь снова. Хорошо. Все будет в порядке. Я именно там, где была два дня назад, до приезда в Монток. Именно там, где должна быть. Входная дверь гаража открывается и закрывается с мягким щелчком, а я застываю на середине пути, оказываясь между островком и кладовой. Дрожь поднимается по рукам, пока сердце подскакивает к горлу. Ксавьер стоит передо мной с глубоко засунутыми в карманы руками в стильных, цвета ржавчины шортах. Учитывая, что происходит за последние двадцать четыре часа, у меня не было возможности оценить то, как хорошо он выглядит, когда спускался вниз. — Привет. — Я заправляю волосы за уши. — Думала, ты уехал. — Я возвращаюсь в город. — Его голубые глаза, напоминающие океан, изучают мои. — Отправился в город, чтобы забронировать гидросамолет. Вернулся, чтобы оставить машину и ключи. — О? — Мой голос звучит выше, чем обычно, словно это могло скрыть противоречие во всех этих вещах. — Прости, что обидел тебя. — Ксавьер приносит извинения с ноткой выдержки в тоне. Не уверена, злится ли он на меня... или на себя. — И мне жаль, что мы не можем быть друзьями. Грудь сжимается. Я ставлю еду на пустую полку и возвращаюсь к островку, взять некоторые холодные продукты, чтобы положить в холодильник. Мне нужно чем-то заняться. Если тело занято, это удерживает разум от того, что побуждает меня сделать или сказать какую-нибудь глупость, например, выдавая: «Ты должен остаться!» Пятки вдавливаются в деревянный пол вместе с моей гордостью. Ранее ругала его за то, что он поцеловал меня. Нет места просить его остаться. Я бы тоже не хотела оставаться. Снаружи сигналит гудок, и я подхожу, чтобы увидеть ярко-желтое такси, остановившееся перед входом. — За тобой уже приехали, — говорю я, возвращаясь, чтобы закрыть дверцу холодильника. Он не двигается. Я не могу перестать двигаться. Мы разные, он и я. Слишком разные. Нам не суждено быть вместе. Возможно, нас никогда не было. — Мы были великолепными. — Его полные губы растягиваются в полуулыбке, взгляд тусклый. Мой желудок сжимается. В глубине горла ощущается тяжесть, которую я не могу проглотить. Каждая частичка меня знает, что пора прощаться.