Он дважды стучит кулаком по барной стойке, чтобы привлечь внимание бармена и указывает на мой напиток. Прежде чем я могу возразить, бедняга с покрытым испариной лбом смешивает мне еще один коктейль. — Впервые в Хамптонсе? — спрашивает Бенедикт. Может, мне просто кажется, но такое чувство, что пространство, разделяющее нас, вдруг сильнее возросло. Киваю. — Я остановилась в доме начальницы в Монток. — Кем работаешь? — Он хмурит брови, пока рука накрывает мою руку. Плавно. — Как тебя зовут? — Магнолия! Вот ты где, — другой мужской голос прерывает наш разговор. Мы оборачиваемся на голос, чтобы увидеть Ксавьера, направляющегося к нам. — Ты знаешь этого парня? — Бенедикт поворачивается ко мне. Бармен плавно двигает в мою сторону свежий напиток и, не тратя времени, я делаю щедрый глоток. Ксавьер занимает место рядом со мной, рукой хватая меня чуть выше локтя. — Я тебя везде ищу. Нам нужно идти. — Зачем? — Ноги прочно стоят, тело напрягается. Клянусь, что изящно могу уйти от данной ситуации. Но сегодня? Ксавьер познает мой гнев. Он следил за мной? — Мы опаздываем. — Ксавьер поднимает брови, словно я должна была прочесть его мысли. — Правда? — Я бросаю на него недобрый взгляд. — Мы встречаемся с остальной компанией рядом с Бичкомбер Слип по случаю дня рождения Наоми. Он, должно быть, думает, что очень умный, придумывая места и людей, которых ни один из нас не знает. — Уверена, что Наоми может подождать, — говорю я сквозь зубы. — Все в порядке? — Бенедикт обращает внимание только на меня. — Если Ксавьер к тебе пристает, я могу сопроводить его из помещения. Ох. Интересно. Они друг друга знают. Рука Ксавьера отпускает мою и обхватывает талию, притягивая к нему. — Она в порядке, Бен. — Да. Я в порядке. И вы тоже. — Я выпутываюсь из объятий Ксавьера и отступаю от них двоих. Взгляд Ксаврьера не меняется, а Бенедикт стоит, замерев, кидая между нами взгляд. Я ставлю напиток на барную стойку. — Прошу прощения, джентльмены. К тому времени, когда я выхожу, за красной веревкой сформировалась очередь. Двое вышибал, проверяющих документы, окружены группой спорящих девочек, которые явно моложе двадцати одного года, но вырядились, как сорокалетние стриптизерши Атлантик-Сити. — Магнолия, — зовет меня голос Ксавьера, когда я уже топаю в целом квартале от танцевального клуба. Продолжаю идти, осматривая оживленную улицу в поисках припаркованной машины. Прямо сейчас не могу вспомнить ее местонахождение. Его шаги становятся ближе, громче и быстрее. — Магнолия, стой. — Ты следил за мной сегодня? — Я резко оборачиваюсь, пальцами впиваясь в клатч, когда указываю им ему в лицо. — Потому что если так, то это совершенно неуместно и ставит меня в неловкое положение, а ты обещал, что оставишь меня в покое на этих выходных. Ксавьер Фокс никогда не был преследователем, ну, по крайней мере, тот тип, который знала. Он никогда не пугал меня или доставлял мне неудобства. Но этот мужчина, который стоит передо мной, скорее чужой для меня, чем я думала. — Веришь или нет, я не преследовал тебя, — говорит он. — Все знают клуб Бенедикта — место, когда хочешь найти легкую добычу в Хамптонсе. Все, кроме меня, очевидно. — Так вот, что ты там делал? — Моя рука опускается. — Не совсем. — Лжец. — Это был не первый раз... — Мне все равно, веришь ты мне или нет. Я уверен в себе настолько, что не нуждаюсь в твоем одобрении. — Он поправляет воротник белой рубашки. — Случайно проходил мимо по пути к «Приморскому бару», когда увидел, как ты вошла туда. Я не был уверен, что это ты, знаешь, поскольку сказала, что встречаешься с другом. Ни один из друзей, которых знаю, никогда не приведет приличную леди туда. Я зашел, чтобы убедиться, а потом увидел, что с тобой болтает Бенедикт. Парень — проверенный кабель. — Рыбак рыбака видит издалека... — Ненавижу, ненавижу, ненавижу, что он пробуждает самую детскую сторону меня. Это не я. Я так не поступаю. — Верно. — Ксавьер закатывает глаза. — В любом случае, поблагодаришь меня позже. Или твой доктор скажет мне спасибо. Одним рецептом меньше, который он выпишет, когда узнаешь, что Бенедикт отправит тебя домой с маленьким сувениром, называющимся хламидиоз. — Нельзя быть таким грубым. — Я честен. — Едва ли могу сказать, что ты честный. С меня хватит. Я не намерена тратить эту прекрасную пятничную ночь в Хамптонсе, споря на тротуаре с Ксавьером по пустякам. Черный капот и серебряная эмблема «вольво», на которой я приехала, привлекает мое внимание, и я вытаскиваю ключи из сумки. — Куда ты собралась? — спрашивает он. — Вернусь домой. — Сколько ты выпила? — Не знаю. Два? Два с половиной? — За последний час? Кто он, мой надзиратель? — Не знаю? — Я прекратила следить за временем, когда ушла из «У Ника и Тони». Он подходит ко мне, обхватывает запястье и забирает ключи из сжатого кулака. — За руль ты не сядешь. Пока нет. — Почему нет? — Во-первых, ты суетишься, следовательно, ты, скорее всего, превысила разрешаемую норму, а во-вторых, сейчас чуть больше девяти, и ты едешь домой, как какая-то неудачница. Я вдавливаю носок правого каблука в тротуар, скрещивая руки на груди. — Я знаю тебя, Магнолия, и знаю, что ты так разоделась не просто, чтобы разойтись пораньше. Давай сегодня повеселимся. Как в старые добрые времена. — Он засовывает ключи в карман, четко заявляя о том, что не собирается принимать «нет» в качестве ответа. — Дай мне одну ночь. Если тебе не будет весело, я возьму первый гидроплан обратно на Манхеттен утром. Весь дом «Ван Клиф» будет только для тебя, как ты и хотела. Кусочки сердца все еще болят, страстно желая вернуться к жизни под ночным летним небом, усеянным, как это ни печально, романтическими звездами. Прошло два года, а я все еще не полностью исцелилась с того момента, когда поняла, что все о Ксавьере Фоксе было иллюзией. Я говорила себе простить его. Убеждала себя, что игнорировать его — это лучший способ, который у меня был, чтобы завершить эту главу навсегда. Странно, что жизнь снова столкнула меня с ним, словно последние несколько лет попыток двигаться дальше были потрачены зря. — Нам будет весело. — Ладони Ксавьера скользят вниз по моим рукам, пробегаясь по их длине, пока мой взгляд находит его. Его голубые глаза мерцают под вывеской над нами. Должно быть, другой клуб. — Если в какой-то момент тебе не будет весело, я отвезу тебя домой, соберу вещи и уйду прежде, чем ты проснешься утром. — Это обещание? — Не то, чтобы его обещания много значат, но я не собираюсь прыгать над его предложением подобно какому-то легкомысленному щенку. — Обещание. Я издаю стон. — Отлично. Пошли. Мысль о том, что, возможно, смогу насладиться этой ночью с ним, такая же надуманная, как и остальные. Ему повезло, что мне больше нечем заняться сегодня вечером. ГЛАВА 4 КСАВЬЕР ФОКС