— Дело не в том, чтобы быть взрослыми. — Я впихиваю телефон обратно в карман и поворачиваюсь лицом к Фоксу. Это нечто большее. Ксавьер гордо выступает передо мной; его загорелое лицо склонилось на бок, а на губах полуулыбка. — Что мы делаем, Мэгс? Он называет меня Мэгс, словно это может каким-то образом смягчить окаменевшую обиду, сохранившуюся между нами. Я спокойно вдыхаю, втайне наслаждаясь тем фактом, что он пользуется тем же одеколоном, которым пользовался, когда много значил для меня; тогда, когда он был гораздо больше, чем самодовольным мудаком, которому хотела врезать по лицу, как только он украл продажу прямо у меня из-под носа. — Мы ничего не делаем. — Я указываю на него, а затем на себя, рисуя невидимую стрелку. — Ты скучала по мне, — говорит Ксавьер с излишней уверенностью, пока его глаза мечутся между моими. — Ты бы не вела себя так, если бы не скучала. Прежним Ксавьеру и Магнолии место где-нибудь в музее. Они пережиток, не имеющий значения. Ностальгические кусочки истории, похороненные во временном хранилище с многочисленными яркими воспоминаниями; очень болезненными, чтобы задерживаться на них слишком долго. — Рада видеть, что даже время не запятнало твоего гигантского эго. — Я разворачиваюсь и подхватываю сумку. — Один из нас должен был оставаться верным себе. — Он снова опирается на островок. — Что ты имеешь в виду? — С тобой было весело. — Я все еще умею веселиться. — Хотя он знает. Его взгляд опускается по длине моего наряда, начиная с тугого пучка, задерживаясь на темно-синем пиджаке и, в конечном счете, останавливаясь на высоких каблуках. Я поняла. Я неподходяще одета. Городская девушка она и в деревне городская... — У меня не было возможности переодеться до того, как я села в мини-автобус, — лгу я, потянув за тонкий отворот пиджака. — Твое лицо. — Ксавьер прищуривается. — Сейчас все сморщилось. Ничего похожего на линию улыбки. Ботокс или ты просто больше не улыбаешься? Я могла врезать ему. Кулаки сжимаются. Я заставляю мозг работать, пытаясь придумать какое-нибудь остроумное оскорбление, чтобы бросить в него, но все в нем столь же идеально, как и было всегда. Ни единого мешка под глазами. Безупречная бронзовая кожа. Мышцы натянуты под гладкой кожей. Глубокие голубые глаза, обрамленные длинными, данными богом ресницами, слишком красивыми, чтобы принадлежать мужчине. Иванка Трамп однажды сказала: «Выглядеть хорошо — лучшая месть». В любом случае я была не согласна. Успех — это лучшая месть. По крайней мере, я так думала. Ксавьер и тут меня обыграл. Его звезда взлетела, как только он разъединил нас, а я убиваю себя, чтобы наверстать упущенное. — Я так понимаю, ты останешься? — Брови Ксавьера поднимаются, а подбородок слегка поджат. Вариантов у меня маловато. Я могу провести остаток дня, пытаясь найти новое жилье, чтобы насладиться маленькими выходными, успеть на последний мини-автобус назад в город и с головой погрузиться обратно в работу или провести выходные, веселясь и доказывая Ксавьеру, как сильно он ошибается во мне. К тому же, у меня свидание с бывшим клиентом. Я столкнулась с ним по дороге сюда, и он попросил меня встретиться с ним за выпивкой в «У Ника и Тони» сегодня в восемь вечера. Я могу быть веселой Магнолией. Я сбрасываю туфли и распускаю волосы. И могу быть чертовски уверена, что Ксавьер жалеет о том дне, когда расколол меня, вылил все содержимое и выбросил. Я вешаю сумку на плечо. Толстая кожа. Широкие плечи. — Куда ты сейчас собираешься пойти? — спрашивает он. — Искать комнату. Эддисон сказала, что есть вторая спальня на верхнем этаже. ГЛАВА 2 КСАВЬЕР ФОКС Горячая. Проклятье. — Магнолия, ты не должна передумывать ради меня. Я встаю, когда она спускается с гордым видом по лестнице в бикини, цвета бледной морской ириски, пока темные волосы каскадом ниспадают по плечам и спине необузданными волнами. Пара черных солнцезащитных очков убрана на макушку, подчеркивая утонченное лицо и гладкие губы греховного красного оттенка. Член дергается. Она все равно делает это для меня. Впрочем, Мэгс никогда не переставала делать это для меня. Магнолия Грэнтэм была единственной, кого я всегда хотел и теперь она - единственная, кого не могу иметь. Это, блядь, убивает меня, но я никогда не признаюсь в этом. Не ей. Если она не дает мне шанса, я отказываюсь давать ей такое удовольствие. — Изволь перестать пялится. — Намек на ее южный акцент вкладывается в приказ. Боже, как же я скучал по этому. Ее рука слегка касается деревянных перил, пока она перепрыгивает последнюю ступеньку, поправляя пляжную сумку на левом плече. Длинные ноги дефилируют к задней двери, бедра качаются в такт. Я сосредотачиваюсь на двух маленьких ямочках над ее идеальной, персиковой формы, попкой, представляя, как они могли бы ощущаться под подушечками моих пальцев, если бы схватил ее за бедра. — Идешь на пляж? Она не отвечает. — Не забудь солнцезащитный крем, — выкрикиваю я, только чтобы подразнить ее чуть больше. Магнолия направляется к ступенькам, которые ведут к поросшей травой тропинке, запуская руку в сумку и вытаскивая коричневую бутылочку солнцезащитного спрея и удерживая ее над головой. По крайней мере, она не полностью игнорирует меня. Я ложусь вздремнуть на мягком диване рядом с панорамными окнами, засовывая подушку под шею и позволяя проникающему солнцу служить пледом. Здесь спокойно. Мужчина может привыкнуть к этому. Я представляю еще несколько лет работы в топе брокеров Манхеттена, и, если не спущусь, буду в состоянии оттяпать себе такое же местечко. *** Просыпаюсь от холода. Темное небо и музыка несется вниз по лестнице. Телефон сообщает, что я был в отключке последние три часа. Эхо клацающих каблуков вновь подготавливает меня к главной сопернице. Я присаживаюсь, вытягивая руки перед грудью, а затем за голову. В доме темно, но слабое свечение из прихожей падает на лестницу ровно настолько, что рассматриваю соблазнительную фигурку Магнолии. Она нарядно одета в какие-то стильные шорты с высокой талией, которые выставляют на показ длинные ножки и скрывают остальную ее часть. Сегодня вечером только ножки. Я знаю, что это значит. — Ты остаешься дома? — Ее вопрос завершается язвительной интонацией и насмешливой улыбкой. — Ага. Я остаюсь дома в пятничный вечер. Ее глаза закатываются, пока она проверяет клатч. — Ты знаешь, где сейф с ключом от машин? Эддисон сказала, что он за какой-то картиной морской ракушки, но насчитывается порядка полсотни из присутствующих здесь, поэтому... — Ах, она мила только, когда нуждается в чем-то. — Я встаю, направляясь к портрету спиральной ракушки серого оттенка и оттягиваю ее от стены, чтобы открыть встроенный сейф. Я набираю код. — Возьми «вольво». Она прищуривается. — Почему я должна взять «вольво»? — Потому что я возьму «Шевроле Корвет». И «вольво» безопаснее.