— Я звоню Эддисон, — говорю, вытаскивая телефон. Ксавьер ухмыляется, пробегаясь рукой по густым волосам, прежде чем сложить руки. Он расправляет плечи так, будто я сейчас устрою ему личное представление. — Отлично. — Что? — спрашиваю я. — Ты собираешься беспокоить босса посреди ее отпуска с семьей в Сент-Томас, потому что не хочешь делить полторы тысячи квадратных метров, шесть постелей, семь ванн пляжного домика с одним из своих коллег. Он говорит, как настоящий риэлтор. — Я не считаю тебя коллегой. — Опускаю телефон. Он прав. Беспокоить Эддисон в отпуске после того, как она так любезно предложила мне свой дом будет невежливо, и пожертвовать здравым смыслом только, чтобы доказать свою точку зрения — не мой стиль. — Точно. Я забыл. Мы же враги. Его голова качается, пока он поворачивается, чтобы перевернуть щедрую порцию жареной рыбы на гриле над слабым пламенем. Его бицепсы напрягаются и расслабляются в ответном действии. Судя по сильному загару гладкой кожи, я готова поспорить, что он был здесь большую часть недели. Когда-то мы были партнерами. Опасный дуэт. Непобедимы. Молодые и целеустремленные с достаточным количеством наивности, чтобы верить в то, что мы можем захватить весь мир. А затем, пьяная ночь на брокерской конференции в Таллахасси все изменила. Но не секс разделил нас. А то, что произошло на следующее утро. — Из твоих уст это звучит драматично. — Я сопротивляюсь желанию закатить глаза. — Соперники. Конкуренты, — говорит он, спиной ко мне. — Лучше для тебя? Каждый риэлтор в большом районе Манхэттена — мой конкурент. Моя вражда с Ксавьером Фоксом совершенно случайно носит более глубокий характер. Эта горькая вражда, определяется разочарованием, ложными надеждами и заблуждениями. Ксавьер кладет рыбу на тарелку, выключает гриль и закрывает крышку, все время напевая беззаботную песенку из идеальных полноватых губ. Это не похоже на него — быть таким жизнерадостным, и клянусь, что он делает это, чтобы посмеяться надо мной. — Если ты не против, — говорит он после того, как разворачивается. Его руки заняты щипцами и тарелкой, он кивает на дверь. Я хватаю ручку раздвижной двери и открываю ее для Его Королевского Величества. Он проскальзывает мимо моего плеча в облаке морских брызг, кокосового солнцезащитного крема и свежими пойманными морепродуктами. Он пахнет, как отпуск. Мой отпуск. Тот самый, о котором фантазировала почти всю трехчасовую поездку сюда. Тот самый, к которому я тщательно готовилась всю прошлую ночь. Первый, который у меня был за два года. Долгие выходные за поеданием хорошей еды, покупками причудливого антиквариата и туристическим загаром, ветряных мельниц и маяков между загоранием было всем, чего я хотела. Не делить роскошный пляжный домик с Ксавьером Фоксом, высокомерным экстраординарным мудаком. Я остаюсь, расположившись на деревянном крыльце, которое повидало не мало природных всплесков, вдыхая воздух, смешанный с остатками дыма от гриля. Мой желудок урчит, что слышно только мне, благодаря разбивающимся поблизости волнам. — На сколько ты приехал? — Я захожу внутрь. Он уже сидел за дубовым обеденным столом, поедая нежный кусок жаренной белой рыбы. Он сглатывает. — До понедельника. Я тоже. Мои плечи опускаются. Это не отпуск. Я не меняла назначений, обязанностей и не просила Скайлар прикрывать меня на работе, чтобы просто провести выходные, похороненные в некомфортном напряжении рядом с единственным мужчиной, который заставляет одновременно вскипать кровь и плавить внутренности. Я прокрадываюсь мимо него, поднимая и вешая сумку через плечо. — Ты куда? — Он откладывает вилку. — Найти машину обратно в город. Проще сказать, чем сделать. Я не знаю, где мини-автобус, или если он уже покинул Монток, но разберусь. — Ты только приехала. — Он мотает головой. — Ненавидишь меня, да? — Я никого не ненавижу, Ксавьер. Не льсти себе. — Я научилась прощать его со временем, но никогда не забывала. — У меня есть дела поважнее, чем уж сидеть тут, ненавидя тебя. Да, как вытеснить тебя из топового списка агентов в городе. Он украл этот раздел у меня вместе с моими десятью самыми высокопоставленными клиентами за последние два года. — Оставайся здесь. — Ксавьер отклоняется назад на стуле, вытирая полные губы тканевой салфеткой. Намек на легкую щетину затеняет его впалые скулы. — Этот дом достаточной большой для нас двоих. Держись подальше от меня. А я оставлю в покое тебя. Этот дом не достаточно большой для нас двоих. Целый район Манхеттена мал для нас двоих. — Это несколько не то, как я представляла расслабляющий отпуск. — Изучаю расстояние, горя желанием пройтись по берегу и почувствовать плеск прохладной воды босыми ногами. Вы нигде не можете ходить босиком в Манхеттене, если только это не пределы нелепо дорогущего дома. — Меньше всего мне хочется мешать тебе наслаждаться отпуском. — Опасный блеск покоится в его глубоком голубом взгляде. Я достаю телефон из кармана и начинаю гуглить мотели Монтока. — Что ты делаешь? — спрашивает он. — Спасаю эту поездку. Ксавьер приподнимает одну бровь, перед тем как внимательно поднимается и уносит тарелку в раковину. Он методично споласкивает ее, сначала горячей водой, затем холодной и кладет на нижнюю полку из нержавеющей стали посудомойки. Хорошо знать, что он по-прежнему не дикарь. Возможно, единственная вещь, которая говорит в его пользу. Это и его до безумия запредельная внешность. Впрочем, ничего больше. Только эти две вещи. — Удачи в поисках другого жилья. Настала неделя после четвертого июля. Каждая гостиница в Хамптонсе уже полностью заселена. — Уверена, что смогу найти что-нибудь. — Я решаю проигнорировать его и между тем позвонить в «American Hotel» в Саг-Харбор. Линия занята. Я пытаюсь по старинке найти мотель в Ист-Хэмптон. Нет ответа. Словно нью-йоркская пиццерия в пятничную ночь — слишком заняты, чтобы отвлекаться, отвечая на звонки. Вздох. — Сколько еще звонков ты собираешься сделать? — Ксавьер опирается локтями на островок. — Почему бы тебе не заняться чем-нибудь? — Я отмахиваюсь от него, когда кто-то отвечает. Да. Спасибо. Бог существует. — Эм, да, здравствуйте, — говорю я, заправляя выбившийся завиток темных волос за уши, и ухожу из видимости Ксавьера. — Меня интересует, есть ли у вас какие-нибудь свободные номера на эти выходные? Мужчина на том конце выпускает воздух со свистом. — Нет, мэм. У нас все забронировано до Дня труда. Его акцент больше бруклинский, чем я ожидала. Приехала в Монток, чтобы отдохнуть от города, но ощущаю, как город постоянно следовал по пятам. — Вы знаете кого-нибудь еще, где я могла бы попробовать? — Простите, — говорит он. — Не турагент. Он вешает трубку, и я погружаюсь в ближайшее кожаное кресло, покрытое бледным полотном. Это место — олицетворение обычной элегантности. Я хотела вообразить на этих выходных, что мне принадлежит этот многомиллионный дом и что была такой девушкой, которая может позволить себе отдохнуть в Хамптонсе. И мне нужно было побыть наедине со своими мыслями. Наедине с собой. Одна с миром, тишиной и чистым, морским воздухом. — Серьезно, Магнолия, — говорит Ксавьер. — Мы можем вести себя как взрослые.