Я должна была быть готова к этому вопросу. Но похоже, была настолько занята, что мне не пришло в голову, как ответить на этот вопрос. — Эм, — говорю я. — Приехала туда в пятницу, и там был кое-кто еще. — Я поднимаю взгляд на Эддисон, которая прищуривается. — Ксавьер Фокс, — говорю с особым вниманием к деталям. Поднимаю взгляд на Эддисон. Она прищуривает глаза. — Ксавьер Фокс, — говорю с особым вниманием к деталям. Челюсть Скайлар падает. Она не знала меня два года назад, но знает Ксавьера и что мы поссорились. — Как это произошло? — Эддисон поднимает взгляд в потолок. — Милая, мне так жаль. Уайлдер видимо одолжил дом и даже не удосужился сообщить мне. — Все в порядке. Я все равно хорошо провела время. — Заставляю улыбку скрыть болезненное скручивание в животе. Эти великолепные выходные в Хамптонсе, одни из тех, которые должны были омолодить меня и вернуть с того света, оставили меня переваривать замешательство вместе с горьким привкусом тоски. — Он уехал в субботу. Впереди еще было целых два дня для себя любимой. — Он был радушным? — Ее подбородок приподнимается, а взгляд смягчается. Уайлдер и Ксавьер — друзья, и она знала, что что-то произошло, как только я оставила партнерские отношения с Ксавьером и примчалась в ее новое агентство. Никогда не задавала вопросов, хотя в то время, вероятно была слишком взволнована, чтобы присоединиться ко мне и переживать о том, что случилось. — Были... моменты. — Я стараюсь быть как можно более дипломатичной. — Зная его, я верю в это, — смеется Эддисон. — Извини за эту путаницу. Мы исправим это, ладно? Давай я поговорю с Уайлдером, и мы найдем тебе время на другие выходные, чтобы они были твоими на сто процентов. Я отмахиваюсь от нее. — Не волнуйся об этом. Правда. — Легок на помине. — Эддисон достает телефон. — Уайлдер, привет. Как только она уходит, Скайлар устремляется в мой офис и закрывает дверь. — Расскажи мне все. — Не хочу говорить об этом. — Я пожимаю плечами и смотрю в компьютер, просматривая электронные письма. — Ох, да ладно, — дуется Скайлар, плюхаясь в гостевое кресло. — Я знаю, что-то случилось между вами двумя. Ты редко говоришь о нем, если только в профессиональном смысле, и даже тогда твое тело становится очень напряженным, а взгляд холодным. Рассказывай. Я не уйду, пока не скажешь, что случилось. Сейчас или никогда. Я знаю Скайлар и знаю, что она не уйдет, пока не расскажу ей, и в любом случае у меня нет сил, чтобы протестовать. — Раньше мы были командой, — говорю я. — Мы работали на агентство «Блисс Трибека». — Верно. Это я уже знала. — Мы были неразлучны. Все делали вместе. Были близки. Слишком сблизились после всего. — Я прячу лицо в ладонях, выдыхая сквозь пальцами, поднимая взгляд на нее. — Мы отправились на национальную брокерскую конференцию в Таллахасси. Что-то произошло в те выходные. Я не знаю. Все было по-другому. Он был ласковым со мной. Вместо того, чтобы подшучивать надо мной и быстро отпускать короткие шуточки, Ксавьер был тихим. Он незаметно приобнял меня. Заказал для меня ужин. Наша активность изменилась. Не думаю, что кто-то из нас понимал, что происходит, пока не стало слишком поздно. — Слишком поздно? — Мы переспали той ночью. В первый раз. В моем гостиничном номере. — Тон становится ниже с крошечными крупицами сожаления. Если бы я могла вернуть тот момент в обмен на нашу дружбу, то сделала бы это. — И? — Это было потрясающе. Было все, что только можно захотеть. Интенсивность. Страсть. Сладость. — Я качаю головой. — Той ночью он сказал мне, что влюблен в меня на протяжении многих лет. — И ты даже не знала? — Нет. — Я встречаюсь взглядом со Скай. — Все это время я никогда не позволяла себе, чтобы он сделал выбор. И когда он рассказал мне о чувствах, поняла, что чувствую то же самое. Просто хоронила их снова и снова, все глубже и глубже, пока едва могла чувствовать. Но после того, как мы занялись любовью, все возникло сильнее, чем когда-либо. Я призналась, что тоже люблю его. Голова Скайлар наклоняется, и ее губы расплываются в сладкой улыбке, несмотря на то, что глаза выражали соболезнования. — Никогда не говорила это никому, кроме него. — Я выпрямляю спину, скрещивая ноги. Места себе не могу найти. — Не обсуждаю эмоции, чувства или телячьи нежности, ничего. Но изливала душу всю ночь, лежа там в его объятьях, как какая-то влюбленная идиотка. — Ладно, теперь мне страшно. — Скайлар наклоняется. — Где вы, ребята, зашли в тупик? Я делаю глубокий вдох. Это не то, о чем мне нравится думать, не говоря уже о том, чтобы обсуждать. — Следующим утром, я проснулась и отправилась в душ. Он сказал, что встретится внизу со мной за завтраком. В отеле, в котором мы остановились, был континентальный завтрак. Не было ничего роскошного, но всем присутствующим брокерам нравилось встречаться там внизу и беседовать каждое утро до начала конференции. — Проглатываю комок в горле, напрягая живот. — Я спустилась вниз, как только была готова. И заметила Ксавьера, который сидит за столом с тремя другими парнями. Они были брокерами здесь в городе. Мы знали их по работе естественно. Во всяком случае свернула за угол и услышала свое имя. Поэтому остановилась. И, может, мне не стоило этого делать, но я подслушала их разговор. — Ох, нет. — Рука Скайлар поднимается ко рту, шире раскрывая голубые глаза. — Я слышала каждое слово. — Шея горит, пока дышу кроткими вдохами. — Дай угадаю. Он детально описал всю вашу ночь как какой-то озабоченный богатенький мальчик? — Не совсем. — Становиться тяжело глотать. — Один из парней видел, как он выходил из моего номера и спросил его, что случилось. Ксавьер рассказал им, что я была влюблена в него на протяжении многих лет, а он просто хотел переспать. Сказал, что я не в его вкусе. Что была навязчивой, нуждающейся и одержимой. Ничего из этого отдаленно не напоминает правду, Скайлар. Он заставил меня выглядеть жалкой, грустной, одинокой девушкой. Он намекнул на то, что спал со мной из жалости. Он соблазнил меня, Скай. А затем предал. Глаза жжет, и я стараюсь сдержать слезы, которые грозятся пролиться. — Зачем ему это делать? — Ее нос морщиться. — В этом нет смысла. — Потому что хотел переспать, и он успешный продавец. Вот зачем. И как только появились его друзья, он показал свое истинное лицо. Самая большая ошибка в моей жизни была поверить ему, что он отличается от любого другого мужчины. Ксавьер заставил меня думать, что я особенная. Нижняя губа дрожит. Я кусаю ее, пока она не наполняется болью и не вызывает ощущение остановиться. — Если он был твоим лучшим другом, — говорит она, — должно быть что-то еще. Ты уверена, что не подошла к середине разговора, возможно это было не про тебя? Может быть они говорили о другой девушке. — Сколько Магнолий ты знаешь? — Я приподнимаю бровь. — В общем, я просто не понимаю, как он мог сделать что-то настолько ужасное, а потом заявлять, что все еще любит меня. Надо быть отчаянным, чтобы вонзить нож и сделать хороший поворот спустя пару лет. — Подожди. — Скайлар поднимает руку в воздух. — Он сказал тебе, что все еще любит тебя? — Ох. Да. — Я закатываю глаза. — Он не это имел в виду. Он просто был... Ксавьером. Говорит это, потому что знает, как добиться реакции от людей. Она облизывает губы, поглядывая влево, чтобы сосредотачиваясь. — Ты должна с ним поговорить, Магнолия. Что-то не сходится. Позвони ему. Позвони и встреться с ним снова. Вам двоим нужно поговорить об этом. — Не бывать этому. — Почему нет? — Потому что если я покажу ему хоть каплю доброты, он просто просочится обратно в мою жизнь, как одно из коммерческих предложений. Он знает, что сказать, чтобы потрепать мне нервы. Я знаю, что слышала. Этому нет оправдания. Я отказываюсь позволять ему выпутать себя из этого. — Он знает, что ты слышала это? — Неважно. Он сказал это, что самое главное. — Я до сих пор думаю, что тебе лучше позвонить ему. Выяснить, почему. Поднимаюсь, доставая кошелек и телефон. — Выйду подышать свежим воздухом, а затем у меня показ через час. Закончим обсуждать Ксавьера, ладно? Пожалуйста, больше не спрашивай меня о нем. ГЛАВА 10 КСАВЬЕР ФОКС — Я такая бесцеремонная, — смеется Саванна Макклинток напротив, пока изящно засовывает трубочку в рот. Мы как раз ужинаем. Не сказал бы, что меня заманили бы пойти на еще одно свидание в ресторан с ней, но я был голоден. И она была голодна. При этом был ресторан с пикантными запахами, доносящимися из входной двери. — Бесцеремонная? — Да, — говорит она с озорной улыбкой. — Я пью Пепси. В детстве Пепси была объявлена вне закона в нашем доме. — С чего бы это? — Дедушка Макклинток владел акциями Кока-Колы. Папочка владеет ими и сейчас, но мы строго семья Кока-Колы. — Она делает долгий глоток напитка и наклоняется. — Никому не говори, но я бы пила Пепси, чем Колу каждый день недели. — Да ты бунтарка. Я тяну салфетку и кладу ее на колени. Просто хочу поужинать и пойти домой. Саванне не понравилась ни одна квартира, которую показал ей сегодня, раскритиковывая их настолько, насколько могла. Она не любит хромированные светильники и кварцевые столешницы. И жаловалась она лишь на косметический аспект. Саванна высказывает жалобы с виноватой улыбкой и небольшим южным реверансом. Возможно, это работает на родине, но у меня иммунитет. — Видел бы ты моих родителей, когда официанты случайно подали Пепси на моем первом балу дебютанток. Грузинам следовало бы знать. — Она хлопает себя по руке, пока наклоняется и смеется.