— Хватит лгать! На тебя указал сам Оберон. Не пойдешь с нами — мы поймаем и тебя, и твоих сообщников из "Алой Руки". — Кого-кого? — Не делай из меня дурочку. Мы знаем, что ты с ними заодно. Ты ведь оставил на теле Оберона их знак. — Дитя мое, я понятия не имею, о чем ты толкуешь, — простонал Паутинка. — Ни с кем я не заодно. И Оберона я не убивал. Тут эльфа заметила фея Мотылек. "Убийца! — крикнула она и достала из кармана дудочку, вроде той, на которой играл Пак. На ее звуки всегда слетался целый рой крохотных эльфов-светлячков, которых Пак называл своими приспешничками. Мотылек сыграла несколько нот и снова спрятала дудочку. Внезапно налетела туча светлячков и ударила Паутинку в грудь. Окружив эльфа, светлячки прижали его к стене. Сабрина слышала его тяжелое дыхание. Бабушка схватила фею за руку и встряхнула. — Что ты вытворяешь, Мотылек? — крикнула старушка. — Вели им прекратить! Фея не слушалась и старалась вырваться. Паутинка тем временем отразил натиск маленькой мерцающей армии и бросился вверх по лестнице. Крохотные светлячки устремились за ним в погоню. Мотылек с криком полетела следом. — Надо ее остановить! — распорядилась бабушка. — Дафна, стой! — крикнула Сабрина. В суматохе она потеряла сестру из виду. Оказалось, что та радуется вместе с гномами победе, одержанной над еху: они успешно загнали недругов обратно в тоннель. Сабрина силой потащила Дафну вверх по лестнице. За ними следом торопились бабушка и остальная компания. — Отпусти меня! — кричала Дафна, но Сабрина не обращала внимания на ее крик. Пришлось младшей сестре смириться и на прощание помахать рукой гномам, по-прежнему праздновавшим свою победу. — Прощайте! Спасибо! Я передам от вас привет Семерке! — Напомни ему, что он должен мне двадцать долларов, — крикнул в ответ Второй. Когда девочки выбрались на улицу, Паутинки уже след простыл. Осталась только фея Мотылек, гневно расхаживавшая взад-вперед. — Опять мы его потеряли! — Не пойму, на кого ты кричишь, — недовольно сказал ей Свинсон. — Именно из-за твоих сумасшедших выходок он и удрал. — Ты обвиняешь меня? — взвизгнула фея. — Как ты смеешь так со мной разговаривать? — Девчонка! — рявкнул Канис. — Ты слишком долго испытывала мое терпение, с меня довольно! — И он прыгнул, выставив когти, готовый разодрать несносную фею в клочки. — Волк, — хрюкнул Свинсон, загораживая от него Мотылька, — остынь! Канис уставился на Свинсона. — Я тебя вижу, негодник, — сказал Свинсон. — Не смей высовываться, иначе отделаю тебя посильнее, чем тогда три поросенка! У Каниса внутри что-то еще клокотало, однако он повиновался. Только что он был волком, а теперь снова больше всего походил на старичка. Свинсон отвернулся от него и обратился к остальным: — Нам надо перестроиться. Наша цель — поймать Паутинку, а не убить, — Он посмотрел на Мотылька. — Не хватает нам передраться между собой! Если кто-то не умеет считаться с остальными, пусть возвращается в гостиницу и сидит там. Честно говоря, ты мешаешь общему делу, Мотылек. Если мы хотим поймать подозреваемого — а он еще только подозреваемый, — то надо действовать сообща. Бесс не спускала со Свинсона влюбленного взгляда и крепко держала его за руку. Мотылек, в отличие от нее, смотрела на бывшего полицейского негодующе и сердито что-то бормотала. — Смотрите, на снегу остались его следы, — сказала Дафна, вырвавшаяся наконец из объятий старшей сестры. — Отлично, Дафна Гримм! — похвалил ее Свинсон. — Если мы пойдем по этим следам, они приведут нас к нему. Все закивали, даже Мотылек, и двинулись по следу. Сабрина попыталась на ходу поговорить с Дафной. — Глупо было ввязываться в драку, — начала она. — Это ты глупая, — сказала Дафна. — Тебе могло попасть. Зачем так рисковать? — Теперь, когда я сама собой распоряжаюсь, я буду рисковать еще больше, — ответила на это Дафна. Сабрина остановилась, а сестра бросилась догонять мистера Каниса, возглавлявшего шествие. Бабушка, поравнявшись с Сабриной, грустно ей улыбнулась. — Таков ее выбор, Liebling. — Что же мне теперь, дать ей погибнуть? Бабушка покачала головой. — Пока я рядом, этого не произойдет. Следы привели их в парк Баттери[14]. В теплую погоду здесь всегда толпились туристы, поджидавшие кораблики, отвозившие желающих к статуе Свободы и на Эллис-Айленд. А сейчас здесь было почти безлюдно. Неподалеку причаливал паром, связывающий Манхэттен с районом Стейтен-Айленд, к этому парому и вели следы Паутинки. Сабрина помогла бабушке подняться по трапу в зал ожидания. Компания вызвала интерес у служащих причала. Сабрина поняла, что все таращатся на мистера Каниса, который теперь был почти двухметрового роста. — Смотрите, смотрите! Паутинка! — крикнула фея Мотылек. Сабрина повернулась туда, куда показывала фея, и увидела только отчаливающее от причала судно. Паутинка сидел на перилах борта и не спускал с преследователей глаз. Вид у него был мрачный и отчужденный. — Он мой! — пискнула фея, расправляя крылышки. Бабушка схватила ее за руку и не позволила взлететь. — Подождем следующего парома. Фея нехотя сложила крылья. — Пока мы доберемся до Стейтен-Айленда, Паутинка успеет скрыться, — сказала Дафна. — У вас есть проблемы поважнее этой, — раздался сзади грубый голос. Сабрина обернулась и увидела, что к ним шагают шестеро мужчин. У них была бронзовая от загара кожа и иссиня-черные волосы. Черные глаза главаря горели такой свирепостью, какой Сабрине никогда еще не приходилось видеть. — Вам известно не хуже, чем мне, — снова заговорил главарь, — что в доки, где хозяйничает Синдбад-Мореход, эльфам вход воспрещен. Сабрина инстинктивно загородила собой младшую сестру. Она не так давно прочитала большую книгу сказок "Тысяча и одна ночь", потому что интересовалась джиннами — вдруг они помогут спасти ее родителей? История Синдбада была еще совсем свежа у нее в памяти. Семь раз он отправлялся в путешествие и всякий раз чудом избегал гибели, зато чего только не повидал: великанов, джиннов, рыбин размером с крупный остров! Чудовищ он истребил без счета. Он не был злодеем, но она помнила, что положительные герои порой становятся отрицательными. — Неужели? — зло бросила в ответ Синдбаду фея Мотылек. — Как же ты теперь поступишь? Подручные морехода вытащили из-за поясов зловещие кинжалы. — Феям и эльфам на паром нельзя, — сказал Синдбад. — Может, у Оберона и получалось взимать с нас его подлый налог, но теперь он мертв. Я не допущу, чтобы другие эльфы отнимали у нас заработанное тяжелым трудом. — Мы не эльфы, — сказала Дафна. — Мы — сыщики, разыскивающие убийцу Оберона. Синдбад приподнял бровь. — Хвала Аллаху! Возможно ли? Неужто передо мной дети Вероники Гримм? Дафна кивнула, и кинжалы в руках мужчин исчезли. — Встретиться с вами для меня большая честь, — торжественно молвил Синдбад. — День исчезновения вашей матери отмечен черной печатью в моем сердце. Что привело вас сюда? — Эльф, убивший царя Оберона, только что уплыл на пароме, — сказала бабушка Рельда. Синдбад посмотрел на своих людей, потом на гостей, — Я мог бы вам помочь, — сказал он и повел всех на причал. Синдбад отпер ключом огромные ворота. За ними находился второй паром. — У вас собственный корабль? — спросил мистер Свинсон. — Я — главный паромщик паромной линии Стейтен-Айленд, — гордо заявил Синдбад. Он пригласил их на борт и провел на капитанский мостик, потом запустил машину. Его люди отдали швартовы, и он аккуратно вывел паром из дока. Мгновение — и они отчалили от Манхэттена, преследуя Паутинку. — Гоняться за убийцами… не опасное ли занятие для девочек? — спросил Синдбад. — Мы — Гриммы, и другого пути для нас нет! — заявила Дафна.