Последнее «Нет» прозвучало явно не во сне, оно было произнесено моими пересохшими губами. Да и моя протянутая в воздухе рука была искусно перевязана и слегка саднила. Окончательно проснувшись, я обнаружила, что лежу под пледом на мягкой софе в незнакомой полутемной комнате. Я со стоном приподнялась на подушке и осторожно провела пальцами по лбу, на котором оказалось влажное полотенце. Нервным движением я скинула его с себя, как будто боялась, что оно вдруг оживет и проглотит меня живьем. Комнату матовым светом освещала одна единственная настольная лампа в форме свечи, поэтому видимость была минимальной. — Проснулась, наконец, — раздался очаровывающий низкий голос с бархатистыми нотками. — Как ты себя чувствуешь? Я вздрогнула и пристально всмотрелась в темный угол. Он сидел там, откинувшись, в глубоком старинном кресле, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Он не шевелился и даже не дышал, как будто с небрежностью отбросил от себя внезапно отпавшую необходимость притворяться человеком. Темная одежда и волосы сливались с окружающим мраком, только зеленые глаза таинственно сияли, отражая свет единственной лампы, в которой, я была уверена, он не нуждался. — Чувствую?.. Как будто со всей дури шандарахнулась об лед. И пить хочется. — Мой голос прозвучал неестественно тихо и слабо. Статуя мгновенно пришла в движение, через несколько секунд меня осторожно приподняли и к губам поднесли бокал с водой, глотнув два раза, я захлебнулась и закашляла. Когда я успокоилась, бокал уже стоял на неизвестно откуда взявшемся прикроватном столике, а Леонардо снова сидел в кресле в той же позе. От такого не удерешь… Да и куда я могу пойти в таком состоянии? Во всем теле чувствовалась противная слабость, голова была тяжелой, словно выпаянной из чугуна, а рана на руке тянула тупой болью. Никудышный из меня разведчик… — Это все? — снова спросил он. — Да, спасибо. Я замолчала, в ожидании глядя на него и с каким-то мазохистским удовольствием наслаждаясь самим его присутствием и абсолютной тишиной комнаты. Словно в целом мире существовали только мы двое. Странное спокойствие охватило меня до самых кончиков пальцев, хотя возможно это был только эффект обезболивающего. Он тихо засмеялся, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Я был прав, ты необыкновенная. Я сижу здесь в ожидании воплей, истерики или потока самых ненормальных вопросов в твоей жизни, а ты просто спокойно сидишь и вместо звонка в психбольницу или полицию просишь глоток воды. Неподражаемо. — Ну, ты же меня не убил, не пытал. Я думаю, ты сам объяснишь, то… — Я не знала, как сказать. — Ну, то, что я видела. — Пытать? Была такая мысль, но ты и сама прекрасно справилась с этой задачей, — полушутя-полусерьезно произнес Лео. — Кто вы такие? — Лезешь сразу в пекло? Как знаешь… Люди называют таких как мы вампирами, за долгие столетия мы уже смирились с этим прозвищем… — Слова прозвучали очень тихо, как будто он боялся напугать меня. Как ни странно, ни удивления, ни недоверия я не испытала. Ноль эмоций. Может быть, после аварии я лишилась не только способности плакать, но и удивляться? А может, я уже давно поняла, с кем имею дело? Привычка доверять своим глазам и судить здраво сделала свое дело. Сразу припомнился фильм про Дракулу, который я давным-давно тайком от родителей посмотрела у подруги. Еще тогда я вспомнила и сравнила свои воспоминания о снежном дне и трех молодых людях, невероятно прекрасных и опасных одновременно. Бледная кожа, красные губы, жуткие клыки, сила и скорость…если добавить к этому невероятную красоту, обаяние и чудный голос, то Лео вполне подойдет на роль вампира. Только вот странно — как ни старалась, не могла начать бояться его. Наоборот, ощутила затаенную радость, как будто встретила давно забытого друга, близкого, родного человека. Наверное, все дело именно в том, что я воспринимала его в большей степени как человека. Тем более что в обычном состоянии свои красные глаза и клыки он лишний раз не показывал… — Понятно. — Понятно? — переспросил он, удивленно приподняв бровь. — Ну да, ясно, понятно. — И тебе не страшно? — А есть чего бояться? — ответила я вопросом на вопрос. — Рейнард явно недооценил степень опасности, ты точно повредила мозг, когда упала. — Теперь он выглядел всерьез обеспокоенным. — По крайней мере, я знаю наверняка, что не сошла с ума. Наверное. — Да, кажется, это будет даже интересней, чем я предполагал. — О чем ты? — О том, что раз уж ты теперь знаешь наш секрет, это накладывает на тебя определенные обязательства. Я распорядился перенести тебя сюда и остался рядом только ради того, чтобы поговорить с тобой сразу, как только ты очнешься. Его слова заставили меня насторожиться. Сейчас он был похож на кота, заманивающего мышь в ловушку. И она вот-вот должна была захлопнуться. — Но я и так никому не скажу! — Я знаю, но, — он развел руками, — я не даю тебе выбора. Сейчас далеко не средние века, и мы не имеем права рисковать. Да и раз уж так получилось, я собираюсь извлечь из этого определенную выгоду для себя лично. — Ты в курсе, что невыносимо высокомерен? Он только усмехнулся и продолжил. — Из-за того, что я сохраняю тебе жизнь, причем по собственному желанию, я попал в некое двойственное положение… — Он на минуту замолчал, как будто спрашивая себя, верно ли поступает. Потом продолжил тем же спокойным ровным голосом, как будто разговор шел о погоде, не о жизни и смерти. — Я не хочу причинить тебе зло, поэтому предлагаю вполне приемлемую сделку — с этого часа ты будешь играть роль моей подруги, как перед людьми, так и перед теми, кого я зову своими родственниками. Естественно, только на словах. Ни о каких чувствах и речи быть не может. Никаких надежд — никаких сожалений. Я не верила своим ушам. Неужели весь мир вдруг сошел с ума? Похоже, что мне дают роль в дешевом бульварном романе. Я взглянула на него снова. Жаль в таком тусклом свете невозможно разглядеть выражение его лица. Тогда я была бы уверена, что это его очередная шутка. — Шутишь? — на всякий случай спросила я. Но он говорил абсолютно бесстрастно, только глаза внимательно следили за каждым моим движением, определяя реакцию, предупреждая бунт. — Ничуть. В данной ситуации это будет наилучшим выходом, — продолжал он, не отрывая колдовского взгляда, повелевающего мне согласиться. — Объясню. При этом условии я смогу объяснить своей семье и твое появление у нас, и то, что ты уже знаешь о нас. Я же получу отличную защиту от излишне навязчивых людей. Я мог бы воспользоваться помощью Майи, но тогда Дэвид чего доброго решит вызвать меня на дуэль и мне придется его изрядно покалечить. Адель — тоже не вариант, давать ей надежду было бы глупо. К тому же все уже знают, что они — мои сестры. С другой стороны ты — всего лишь человек, а, судя по сегодняшнему дню, можешь выглядеть вполне прилично, если постараешься, тебя считают странной — это тоже мне на руку. И главное — ты единственный человек в курсе наших обстоятельств. Твое присутствие избавит меня от лишнего внимания женского пола и ревности их бесполезных кавалеров. Ну и самомнение! К сожалению, у вампира для этого были все основания. Я была шокирована и возмущена до крайней степени. До такой степени, что все чувства оцепенели, и мозг начал анализ предложения с деловой стороны, чтобы потянуть время и дать моей лучшей половине прийти в себя. — Так, а что это дает мне? — Спокойная жизнь, твоя и твоих близких. Дом, машина, деньги — все, что пожелаешь, будет твоим. Взамен ты всего лишь должна молчать о некоторых фактах нашей биографии и хорошо играть свою роль. Пока мне не надоест. — А когда надоест?.. — Тогда и посмотрим, но, хочу тебя успокоить, без крайней необходимости мы не убиваем, да и кровь твоя мне не нужна. Несмотря на эти утешительные заверения, от его слов мне стало как-то совсем не по себе, складывалось ощущение, как будто продаешь душу дьяволу. — Тебе-то, может быть, и не нужна, но я заметила, что здесь не один ты такой, особенный. — Их тоже можешь не бояться. — Не верится. Он как-то странно глянул на меня и в его глазах промелькнули искорки гнева смешанные с удивлением. — Ты не веришь моему слову? — А я должна? Не пойми меня неправильно, но у меня до сих пор было мало причин и людям-то доверять, а ты вообще говоришь, что не один из них… Он вдруг рассмеялся, чистым искренним смехом. Я почему-то его веселья не разделяла. — То есть, ты спокойно веришь в то, что мы не люди, но не веришь нашим словам? — насмешливо проговорил он. — Я верю в то, что видела своими глазами. Его голос стал очень серьезным, и было в нем что-то такое, что заставило его звучать на редкость убедительно: — Мое слово — закон. Ты можешь не верить никому, так даже лучше, но не мне. — А если я откажусь от щедрого предложения?.. Его глаза внезапно потемнели, а по моей спине прошелся холодок. Изящным нарочито медленным движением он взял со столика бокал с чем-то густо-красного цвета, на который я до этого не обращала на него внимания, и отпил, пристально глядя мне в глаза. Все стало предельно ясно. Он якобы давал мне возможность выбора, на деле оставив одну единственную свободную тропу. Да, моя жизнь — мой выбор, но решать за своего дядю и тем более рисковать тем, кто ему дорог я не могла. — Полагаю, выбора у меня нет. Но никаких денег, машин и прочей ерунды не будет — я не продаюсь. Он ослепительно улыбнулся, на щеках заиграли ямочки. — Отлично. — И еще, дай мне слово, что никто из людей не пострадает. Его лицо на миг омрачилось, потом он как-то даже торжественно кивнул. — Обещать я не могу, но сделаю все возможное. Теперь ты довольна? — Угу. Ненавижу тебя. — Я постаралась вложить в эти слова всю свою злость. — Ты — циничная нечисть, которая без зазрения совести пользуется чужими слабостями…