— Он теперь с этой? — Я так давно не слышала, чтобы Адель говорила в моем присутствии, что не сразу поняла, чей кристально чистый голосок разбавил неясный гомон. При мне она обычно обходилась исключительно презрительными взглядами. — С Катей. — Уточнила я. — Двуличная гиена. — Поджав губы, вынесла вердикт светловолосая красавица. — Что? — Я решила, что мне послышалось. — Лживая девка. — Что ты имеешь в виду? — Адель может видеть чувства людей. — Прошептала Майя. — Как Дэвид? Удивительно. — Не совсем, она пока только делает первые шаги. — Даже этого достаточно, чтобы понять, что творится в голове раздувшейся от гордости индюшки, притворяющейся невинной овечкой. — Адель говорила как всегда свысока, но, на секунду мне показалось, что в ее взгляде промелькнуло сочувствие. Неужели я настолько жалко выгляжу? — Она умная и красивая. — Почему я-то ее защищаю??! — Змеи тоже умные и красивые, только кусаются. Впервые я почувствовала тепло по отношению к этой девушке, такой хрупкой и одинокой. Несмотря на большую семью, она всегда держалась особняком, а ее любимый не отвечал ей взаимностью. Теперь я отчасти могла понять каково это — остаться одной, когда кругом сплошь влюбленные парочки. — Я тоже змея? — Решила я на всякий случай уточнить. — Нет. Ты — настоящая. — Машинально ответила Адель, но, увидев, как удивленно поползли вверх наши с Майей брови, насупившись, добавила. — Это не значит, что ты мне нравишься! Просто, если выбирать между тобой и этой гиеной, то уж лучше ты. От удивления я на секунду лишилась дара речи, а потом тихо произнесла: — Спасибо. — Да, говорю же, не нравишься ты мне! — Почти прокричала девушка. Готова поспорить, если б она могла, то покраснела бы сейчас до корней волос. Вместо этого она надула пухлые губки и сжала маленькие кулачки, став похожей на маленького взъерошенного котенка. — О, Адель, ты такая милая! — Не выдержала Майя, стремительно обнимая ее, и целуя в обе щеки. — Фу, Майя! Не трогай меня! — Пыталась отбиться Адель, смущенно закрывая руками свое личико. Действительно милая, не могла не согласиться я. Но тут взгляд сам по себе снова притянулся к Леонардо и, горькая правда пронзила сердце. Как ни пытайся заглушить боль, ничего не выйдет. Пожелав девушкам удачного дня, я, вновь повесив рюкзак на плечо, отнесла поднос с нетронутым обедом к горе грязной посуды и ушла из столовой. Еще четыре урока мне не пережить. Решила я и отправилась прямиком в библиотеку. Как всегда, за библиотекарским столом, перебирая потрепанные бумажки, восседала полная фигура Лидии Михайловны. При виде меня она убавила громкость настенного радио, реликвии советских времен, передававшей новости, и приветливо улыбнулась. — Здравствуйте. — Здравствуй, милая. Как поживаешь? Давно тебя не видела. — Все нормально. — Я постаралась быть как можно более убедительной. Лидия Михайловна тяжело вздохнула. — От меня-то можешь не прятаться. Сорока на хвосте уже принесла, что хахаль твой за другой юбкой бегает. — Все нормально. — Повторила я, больше для себя, чем для нее. — Между нами ничего особенного и не было. — Ну конечно, весь город болтает о том, как вы с ним на машине катаетесь, и выходные вместе проводите. Люди такое говорят… — Вы же им не верите? — Спросила я с надеждой. — А то. И трещоткам этим рты закрываю. Всем говорю: «Наша Диана не такая, как все эти бездельницы и не станет делать ничего плохого». Только ты на себя посмотри. Извелась поди вся? Совсем ручки, ножки тоненькие, личико бледненькое. Не заболела? Я хотела было прервать эти сетования. Не то, чтобы она мне не нравилась, но от такой заботы всегда чувствуешь себя не в своей тарелке. Но тут же одернула себя. Пусть лучше думает, что мне не хорошо. Тем более что все тело до сих пор страшно ломило. — Нет, не заболела, но что-то мне нехорошо… А можно я тут посижу, на урок идти, сил нет? — Конечно. Но может лучше к доктору и домой? — Заволновалась она. — Нет-нет. Я только отдохну немного. — Ну, как знаешь. Я тогда пойду на обед и тебя тут закрою, хорошо? — Конечно. Пока Лидия Михайловна поднимала себя со стула, выбиралась из-за стола и закрывала дверь с другой стороны, я прошла к любимому потертому матерчатому креслу между дальними стеллажами, заполненными зарубежной литературой. Удобно устроившись в нем, я наугад взяла с полки книгу. На черной кожаной обложке выцветшими золотыми буквами шла надпись: Жюль Верн «Таинственный остров». Я уже давно прочитала все книги этого автора, но была не прочь перечитать еще раз, тем более что он всегда уделял внимание таким бесчисленным деталям, как названия и описания растений, животных, минералов, погоды, ветров, людей, населявших тот или иной уголок земного шара. Вот бы учебники по географии писали так же интересно! Каждая его книга как подробное описание путешествия — подводный мир, южные страны, северные края, моря, реки, заливы, континенты… Погрузившись в мир приключений, я постепенно расслабилась, на меня навалилась слабость, сонливость и под нарисованные воображением поиски Сайруса Смита, отлив, шквальный ветер и лай собаки Гедеона Спилета, я провалилась в туманную дымку сна. Разбудил меня громкий звук упавшей книги, прозвучавший как взрыв бомбы в мирной тишине библиотеки. — Диана? — Раздался от двери голос Лидии Михайловны. — Да? — В горле пересохло, отчего голос прозвучал как-то надломлено. — Проснулась? Давай я тебе чайку заварю, и пойдем домой. На улице уже стемнело, пора закрываться. Поежившись, я медленно поднялась с кресла, подняла с пола книгу и, закрыв, поставила ее на место. Спина затекла от сна в скрючившемся положении, зато мышцы почти перестали болеть, и я почувствовала себя хоть и помятой, но отдохнувшей. Выбравшись из закутка, я увидела, что на столе на бумажных салфетках уже стоят две чашки крепкого ароматного чая с бодрящим запахом ежевики и голубая эмалированная вазочка с домашним печеньем. Выпив чая, я ощутила прилив сил, как будто возвращалась к жизни после тяжелой болезни. К счастью, Лидия Михайловна не пыталась меня разговорить и задавать вопросы, которые были бы мне не приятны. Лео… Тяжелая волна грусти накатила и отхлынула, опустошая сердце, чтобы тут же вернуться и снова ударить по больному месту. Я все еще не знала, что делать, но, по крайней мере, у меня появились силы, чтобы справиться с этим. Помыв за собой посуду, мы закрыли библиотеку, спустились в раздевалку, оделись и пошли к дому. На улице очень быстро темнело, туда-сюда сновали возвращающиеся с работы люди, уставшие после тяжелого трудового дня, но счастливые от того, что кто-то ждал их дома, кричали родители, зовущие домой своих загулявшихся отпрысков, проезжали последние автобусы. Жизнь шла своим чередом. Попрощавшись с Лидией Михайловной у ее подъезда, я нехотя поплелась к себе. Лео, как он мог так поступить? И даже ничего не объяснить мне? Да, я не должна была влюбляться, да, временами я вела себя как романтичная дурочка и вопреки всяким доводам разума продолжала на что-то надеяться. Но это же не повод отталкивать меня как прокаженную?! Неужели есть что-то, чего я не знаю? Почему так? Почему?! За что!? Чем ближе я подходила к дому дяди, тем сильнее терзали меня эти вопросы, тем медленнее я шла, пока совсем не остановилась. Мимо, спеша, проходили какие-то люди, но я их не видела. Он даже не смотрел на меня, а единственный доставшийся мне взгляд отразил лютую ненависть. Я не могла ошибиться. Да что же это такое?! Я должна знать. И будь что будет! Если он просто устал опекать маленькую девочку, чей отец вынудил его поклясться заботиться о ней, то пусть хотя бы скажет мне это в лицо! Развернувшись на месте, я, что было сил, припустила в сторону леса. Я задыхалась морозным воздухом, когда через двадцать минут, пробежав через распахнутые ворота ограды, остановилась у дверей дома-замка. Сегодня он выглядел еще более сказочным — закованное во льды белокаменное видение с парящими башенками, окруженное присыпанными блестящим снегом елями. На глубоком темно-синем небе уже высыпали звезды, предвещая скорые заморозки. Несколько минут я постояла в ярком свете дверного фонаря, прижав руку к безумно бьющемуся сердцу, и переводя дыхание. Наконец, собравшись с духом, я позвонила. Раздался громкий мелодичный звук, буквально через секунду дверь распахнулась, и я увидела Оливию в запахнутом розовом махровом халатике. Судя по всему, она только-только вышла из душа и ее длинные темно-рыжие волосы лежали на плечах большими мокрыми прядями. Обдавая все вокруг густым ароматом сирени, она с улыбкой пригласила меня в дом. — Привет, ты к Лео? — Да, если можно. — Конечно, проходи, и будь как дома. — Ее улыбка, как всегда, была сногсшибательна. — Он поехал на почту и до ближайшего магазина, вот-вот должен вернуться. — Я подожду? — Конечно, поднимайся в его комнату. Извини, что оставляю одну, но мы с Рокко собирались съездить в ресторан… Он уже ждет, а я такая копуша. — Все в порядке. — Ты — солнце. Третья дверь слева. — С этими словами она упорхнула куда-то в сторону кухни в неизвестные мне уголки дома. Задумчиво я поднялась наверх по лестнице и вошла в комнату Леонардо. Раздался испуганный вскрик и, я увидела Адель, в панике закрывавшую потайную раздвижную панель справа от тахты. Увидев меня, она с облегчением выдохнула.