— Не обольщайся, ты совсем не жуткий. — Ответила я ему в тон. — Многие могли бы с тобой поспорить. — Заметил он и, не давая мне времени на возражения, продолжил. — Я хотел бы извиниться за то, что случилось. Я должен был постучать в дверь, прежде чем войти. Но, когда я уходил, ты спала, и я побоялся тебя разбудить. А потом … потерял контроль. Лео напряженно с волнением и беспокойством вглядывался в мое лицо, словно ожидая, что я наброшусь на него, обвиняя во всех смертных грехах. Странно и больно было слышать его извинения. Говоря как можно более искренне, я постаралась его успокоить: — Все в порядке. Ничего страшного не произошло. — Как все может быть в порядке?! — Леонардо порывисто поднялся и неслышно начал мерить ногами пол, мечась, как зверь в клетке, иногда его движения были настолько быстры, что мой взгляд мог видеть только размытое пятно на его месте. — Это невозможно! Я отвечаю за тебя перед твоим отцом, перед Рейнардом, перед тобой, в конце концов! Ты должна ненавидеть меня. — Н-но я не могу… за что? Ты ничего не сделал… Подумаешь, смутился на пару минут…Я сама не должна была шастать по чужому дому едва одетой. Я действительно не могла понять причину его гнева. — Твоя жизнь была на волоске. Я не ощущал подобной жажды с момента изменения. Тебе просто повезло, что в последние доли секунды я смог остановиться. Ты хоть понимаешь, что одно прикосновение моих клыков изменит твою жизнь навсегда! А у меня нет никакого права на это! И ты говоришь, что все в порядке!? Это было что-то новое, немыслимое. Вампир напряженно замер у самой двери, сжав косяк с такой силой, что по нему пошли длинные глубокие трещины, словно не решаясь обернуться и посмотреть на меня. Ему было плохо, а мне было плохо из-за того, что плохо ему. Его эмоции, наконец, вырвались из-под плотного покрывала самообладания, раскрыв истинное лицо Лео. Человеческое лицо. Уязвимое. Я больше не могла сидеть и смотреть на его терзания. С легким стуком, поставив на столик пустую тарелку, я поднялась, подошла к нему и, повинуясь внутреннему импульсу, обняла сзади, прижавшись горячим лбом к ощущавшейся через футболку каменной прохладе его спины. Лео вздрогнул от прикосновения, но не оттолкнул меня. — Все хорошо, все будет хорошо… Ты поборол свои инстинкты один раз и не поддашься им никогда. Потому что ты сильный. Потому, что я верю тебе. Очень медленно и осторожно Леонардо выпустил из руки треснувшее дерево, при этом на пол осыпалось несколько мелких щепок, бережно отвел мои руки и развернулся ко мне лицом. — Ты никогда не изменишься. — От его нежной улыбки у меня в душе что-то перевернулось, по телу разлилось сладкое пламя. — Когда же ты поймешь, что даже быть рядом со мной опасно? — Я не хочу меняться. — Мой шепот прерывался. — Это не повод забывать об осторожности. — В голосе Лео звучали очаровывающие бархатистые нотки. Его правая рука поднялась и поправила непослушный локон, выбившийся из моего хвоста. — И доверии. — Я его не заслуживаю. — Мне все равно. Его взгляд обжигал мое лицо и губы, вызывая ответный огонь в крови. В этот миг весь мой мир сосредоточился на Леонардо. Его страстный взгляд, лаская, заставляя глубже дышать, прошелся по моему лицу и замер на губах. Это было чудесно, похоже на поцелуй, нематериальный, легкий, словно прикосновение крыльев бабочки. Мы не касались друг друга, хотя и стояли очень близко друг к другу близко, я боялась вздохнуть, пошевелиться и разбить очарование. Руки Лео очень осторожно обвились вокруг моей талии и притянули меня к нему, от его пальцев словно протянулись огненные струны, в то время как взгляд его, не отрываясь, следил за мной, пытаясь разглядеть, угадать малейший намек на отказ, отрицание или неприязнь. Он будто проверял насколько далеко может зайти, не вызвав моего отвращения или гнева. «Как ребенок, тянущийся к конфете», пришло на ум неожиданное сравнение. Я подавила смешок. К моему удивлению, Леонардо тоже тихо засмеялся. — Что такое? — Ничего. Ничего? Обнимает девушку и смеется, а на вопрос почему, ответ только один — ничего! Нормально. Захотелось оторвать ему уши. — Прости, прости. Просто в твоей голове всегда такие неожиданные и забавные образы. Оторванные уши вампира, действительно жестоко. — Вновь рассмеялся он. — Погоди, как ты узнал? Ну, в смысле, если бы ты умел читать мысли, я б давно заметила… Ты ведь не?.. По моей спине пробежал холодок страха. Только не это! Тогда получается, что он знает все, что я к нему испытываю! Это просто непостижимо! И коварно. — Не думаю, что кто-то в мире в состоянии читать весь тот бардак, что зовется нашими мыслями. Да он за пять минут с ума сойдет. — Сострил Леонардо, с напускной серьезностью глядя на меня сверху вниз. — Вот видишь, ты даже знаешь, что искать его нужно в психушке. — Прошептала я, нервно покусывая нижнюю губу. — И все же, как?.. — Природное чутье? — Ну, все. — Я попыталась вырваться из его объятий, но он не отпустил. — Постой. Я расскажу, только постой так еще немного. — Зачем? Ты все равно играешься со мной как кошка с мышью. Он тяжело вздохнул: — Потому, что ты единственный человек, к которому я могу нормально прикасаться. — Столкнувшись с еще одной волной моего удивления и недоумения, Лео пояснил: — Я могу чувствовать, ну или видеть, так, наверное, точнее, образы мыслей человека, которого касаюсь. Не все, лишь самые оформленные и яркие. И всегда могу сказать, лжет человек или говорит правду. — И все? То есть ты видишь не все? Только самую малость? — Конечно. И я не виноват, это происходит против моей воли. Внутренне я вздохнула с облегчением — он не знает, ведь даже в воображении я не смела представить его рядом с собой. На смену страху пришло неизменное любопытство. — Поэтому ты избегаешь толпы? И не любишь, когда касаются твоей руки? — На счет толпы ты права. Обычно сама моя аура не позволяет людям приближаться ко мне слишком близко. Инстинкт самосохранения говорит им, что в пищевой цепочке мы стоим выше их. Но толпа… Она безумна, как стадо овец, бегущее от волка в пропасть. — Почему тогда ко мне ты можешь прикасаться? — Сам не знаю. Может все дело в твоем образе мыслей или что-то в твоей голове тикает именно так, как мне нужно… — Не понимаю… Приятно было услышать, что для Леонардо я не такая как все остальные люди, только вот причина этого была весьма туманна. Хотелось бы услышать что-нибудь более определенное, но я решила, что не стоит дальше развивать щекотливую тему, тем более что в голове рождались все новые и новые вопросы. — А перчатки? Ты не пробовал их носить? — Конечно, пробовал. Только какой толк в тоненькой полоске кожи, рвущейся при малейшем твоем движении? — Усмехнулся он и с явным удовольствием провел рукой по моей щеке, точнее обвел ее контур, так и не коснувшись кожи. Как дуновение ветерка. — Ты прекрасный цветок. — Его лицо вдруг помрачнело. — Но если сорвать цветок, то, как бы я его не берег, он завянет. С этими словами рука Лео безжизненно опустилась и он, освободив меня из своих объятий, прошел через прихожую к входной двери. Оставшись без его поддержки, я ощутила неприятный холодок одиночества. — Для нас обоих будет лучше как можно меньше времени проводить вместе. Не стоит расслабляться. — Он произнес это своим обычным холодно-безразличным тоном, ясно давая мне понять, что все произошедшее до сей минуты мне стоит выкинуть из головы. Боль. Острая боль пронзила меня, но я подавила все ее внешние проявления и с мрачным спокойствием ответила: — Ты прав. Я не понимала тогда, что он имел в виду. Но гордость заставила с ним согласиться. Он имел надо мной слишком большую власть, и это пугало. Безответное чувство захватывало самые глубокие струны моей души, и, если дать ему волю, то оно с головой затянет меня в омут, из которого нет возврата. А я не хотела зависеть от кого бы то ни было. Хотя, наверное, мне было уже поздно думать об этом. Даже после всех его откровений, Лео заставлял меня понять, что я не нужна ему, отчего каменело сердце, и тоска превращала душу в глыбу льда. Водоворот событий бурным потоком нес меня вперед и, зачастую, у меня просто не было времени осмыслить все происходящее. Принимать мир таким, какой он есть. Этому меня учил отец. Но чем больше приподнималась завеса над обратной стороной обыденности, тем труднее мне было продолжать жить обычной жизнью. Как будто нить, связующая меня с реальностью, какой ее видят нормальные люди, медленно, но верно обрывалась, унося мой любопытный разум в мир тайн, загадок и призраков прошлого. И все же, это был мой сознательный выбор, поэтому я ни о чем не сожалею. Глава 19 Снаружи послышался приглушенный звук мощного мотора, и на подъездной дорожке раздался скрип заледеневшего снега. Через пару секунд Леонардо распахнул дверь, и туда как снежный вихрь с радостным криком ворвалась экзотическая птичка: — Диана! Сладкая наша, я тебя за версту почуяла! — Ко мне, стремительно раскрывая объятия, подлетела Майя. Я уже было попрощалась с жизнью, но, когда нас разделяли всего несколько дюймов, она резко остановилась, обдав меня вихрем морозной свежести. — Ой, прости! — Улыбнулась она и, едва коснувшись, чмокнула меня в щеку. Ее волнистые волосы были стильно зачесаны назад, поверх черных облегающих брюк и топика была накинута короткая кожаная куртка. Шпионка отдыхает. — Я так рада тебя здесь видеть! Не представляешь, сколько раз я просила этого упрямца пригласить тебя на уикенд, а он только пожимал плечами… Зато едва стоило нам уехать, как он тут как тут. Бессердечный единоличник! Вслед за ней, скрестив руки на груди и насупившись, прошествовала Адель, выглядевшая как прекрасная миниатюрная фарфоровая куколка в короткой белой с капюшоном шубке и распущенными по плечам блестящими светлыми кудрями. Увидев меня, она еще больше помрачнела и злобно сверкнула глазами. Последним, подмигнув Лео, вошел Дэвид. — Прости, брат. Она сегодня как с цепи сорвалась. — Неуловимым движением бросив на столик в прихожей ключи от машины, он широким шагом прошел в дом. Его длинные волосы были заплетены в сотню тонких косичек, собранных на затылке в хвост. Одет он был как рокер на выезде. — Мы вас не ждали. — Без единой эмоции произнес Лео, закрывая за ними дверь, но, так и не отходя от нее. — О, так мы снова вам помешали? — Улыбнулась Майя, сосредоточенно поправляя прическу перед маленьким золотистым зеркалом в прихожей.