— Потому, что ты для него особенная, — задумчиво произнесла Ориана. — Думаю, он и сам себе не хочет в этом признаться. Я недоверчиво уставилась на нее. Что может быть особенного во мне? Он выбрал меня из-за моего любопытства и только, ну еще удобства в обращении. Как мобильник — надежно, компактно и пиликает когда нужно. Да уж. Надо спасаться, пока сестры не начали спрашивать о нас с Лео, хотя так хотелось узнать побольше о загадочном красавце. Но никого желания врать я все равно не испытывала. — Прости, что прервала в твою историю. — Я постаралась сказать это как можно убедительней. — Продолжай, пожалуйста. Ориана тяжело вздохнула. — Хорошо. Ее глаза снова смотрели в прошлое. — Я уже говорила. Что Рейнард с Лео уходили утром, а возвращались к вечеру. Однажды вечером в дверь постучали раньше обычного, но я была слишком счастлива и беспечна, чтобы задуматься об этом. С улыбкой на губах я открыла дверь, и они без лишних слов вломились в дом. Их было трое — три бандита, вооруженные ножами и револьвером, пьяные в стельку. Их крики услышала Оливия и тоже спустилась, чтобы узнать, в чем дело… Они несколько раз ударили нас, и принялись бить и крушить все кругом, прихватывая все сколько-нибудь ценные вещи. Потом уселись за обеденный стол, требуя от нас еще и еще выпивки и еды. Мы могли только надеяться на то, что они напьются до беспамятства, и мы сможем сбежать, поэтому, как могли, сдерживали рыдания и покорно вынимали из кладовки драгоценные запасы. Один из них был явно болен, на его обнаженной шее красовался жуткий бубон, мешавший ему дышать, но разбойники как будто не замечали больного или были слишком пьяны, чтобы хоть о чем-то подумать… Они с дикими криками затянули какую-то песню… Мы с сестрой жутко испугались. Оливия заплакала, для бандитов это было как красная тряпка. Они орали, один из них хотел ее ударить, я попыталась прикрыть ее собой… Тут вернулись Рейнард и Лео. Они мгновенно все поняли и за секунду скрутили и выволокли из дома бродяг. Я не знаю, что с ними стало, да мне было и все равно, только жуткие вопли огласили темные улицы и, все стихло. На следующий день и я, и Оливия заболели. Рейнард положил нас в разные комнаты, и, оставив Оливию на Лео, ни на минуту не отходил от меня. У меня болезнь прогрессировала быстрее — убивала лихорадка, резчайшая боль разрывала голову на куски, я не могла даже руку поднять от слабости, вскоре под мышкой начал расти огромный бубон. Еще хуже было видеть отчаяние в глазах Рейнарда: он видел много больных и знал — мне не выжить. Хотя и всеми силами старался меня подбодрить. Промучившись двое суток, я поняла, что силы на исходе. Это был последний шанс сказать Рейнарду. Я, с огромным трудом ворочая языком, едва слышно прошептала: «Я люблю тебя, и хотела бы, прожить с тобой целую вечность. Прости». — Дальше Рейнард обратил меня, а потом я уговорила его сделать то же для Оливии, — вдруг быстро закончила Ориана. На самом интересном месте. Я удивленно подняла на нее взгляд и поняла, почему она заторопилась: у входа, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, стоял Лео. Я невольно в который раз восхитилась его совершенству. Его глаза настороженно блестели. — Наконец-то меня заметили, — с притворной грустью произнес он. — Ваши мальчики уже соскучились и затеяли кулачный бой, и, если вы сейчас их не остановите, наш дом исчезнет с лица земли. Оливия вскрикнула, соскочила со стула и стрелой метнулась в гостиную. Ориана мягко улыбнулась мне. — Мог бы и сам их остановить. Не знала, что ты такой собственник, Лео! — поддела она его. Леонардо поморщился как от укуса. — Тебе тоже стоило бы следить за своим Дон Жуаном и его проектами по спасению мира. — Ладно, уже бегу. Легкой походкой она направились к выходу. — Очень приятно было поговорить, надеюсь, не в последний раз. И прости за мрачную историю. На миг она обернулась ко мне, подмигнула и вышла, взметнув золотистыми волнами волос. Глава 7 Леонардо с бесстрастным лицом медленно подошел к холодильнику, достал початую бутылку красной жидкости, налил в бокал. Я заворожено следила за его плавными движениями. Когда он отпил, я сглотнула слюну. Неприятно было даже думать о том, что у него там налито. — Вкусно? — кисло спросила я. — Так себе, — пробормотал он, слегка взболтав содержимое бокала, как это делают с вином. — Мелькарт, конечно, постарался, но даже его консерванты оставляют привкус, к тому же эта кровь не живая. — А какая живая? Его глаза с полыхающими в них ярко-красными искорками тут же впились в мои, они очаровывали. — Живая кровь у живого человека. Он говорил тихим глубоким голосом. — Она дрожит и бьется в такт его пульсу, зажигает огонь неудержимой жажды в твоих венах, она невероятно вкусна и притягательна, ее запах пленит, ее мягкая струя возрождает тебя… Что-то было не так, подчиняясь его взгляду и голосу, мое тело встало и придвинулось к нему. Лео с другой стороны стойки тоже нагнулся ко мне. Кровь бурлила в моих венах, все тело само хотело укуса. Когда между его губами и моим горлом оставалась только пара сантиметров, он довольно улыбнулся, показав длинные, острые, будто фарфоровые клыки. «Нет!» вмешался инстинкт самосохранения, с огромным трудом я стряхнула оковы наваждения, и дернулась от вампира, едва сохранив равновесие и не свалившись со стула. Я тяжело дышала как после бега. — Не смей применять на мне свои вампирские фокусы! На смену растерянности мгновенно пришел гнев. — Ну, надо же было попробовать. Он довольно ухмыльнулся и отпил из бокала. — Ты невыносим! Все равно твои штучки на меня не действуют. — Правда? А мне показалось, что у нас почти получилось. Он со мной игрался! — Разве я тебя не волную? Твое сердце колотится как сумасшедшее, кровь так и бежит по сосудам, — промурлыкал он. — Конечно! Только ты меня не волнуешь, а бесишь! Да что со мной такое! Волнение, вопреки моим словам, никак не желало проходить. Чтобы хоть как-то успокоиться, я встала, вымыла свою тарелку и стакан из-под апельсинового сока. Потом мне снова стало нечем заняться, а его взгляд преследовал меня по пятам. — Садись, — вдруг произнес Лео, указывая на стул напротив, и, заметив мою настороженность, добавил с кривой улыбкой — Обещаю не кусаться. С тяжелым вздохом я вернулась на стул, бежать все равно было некуда. — И о чем же таком интересном вы здесь так долго говорили? Его безразличие явно было наигранным. Он хотел знать. Трудно было видеть его красоту так близко и не нервничать. Я сжала руки под столом, призвав на помощь всю свою гордость. — Так ты все же соизволил заметить меня. Точнее, мое отсутствие. Непрошеная горечь прозвучала в словах. — Конечно. Не люблю надолго выпускать из вида любимые игрушки. — Ты невыносим, — повторила я, а от его слов мне стало грустно. — А ты не ответила на вопрос. — Мы говорили… о жизни. Так я тебе и сказала! Он тоже догадался, что я буду молчать, как партизан, поэтому пожал плечами и вперил задумчивый взгляд в потолок. Жуткие картины из истории Орианы все еще стояли перед глазами. Я поежилась. — Лео? — Да, любимая. — Не называй меня так! Это уже откровенная ложь.