«Сны не бывают такими длинными, – рассуждал он, – такими продуманными, чёткими и реальными… Нет, я определённо бодрствую… Хотя насчёт здравого ума пока есть сомнения. Из того, что я сегодня увидел, некоторые вещи иначе как бредом сумасшедшего не назовёшь…» Надо было, наконец, поговорить с кем-то адекватным и не слишком занятым. С кем-то, кто смог бы толком объяснить, что происходит в этом доме, в стране, в мире, а заодно пролить свет на последние шестьдесят лет жизни Павла, целиком выпавшие из его памяти. И ещё хотелось поскорей увидеться с Андреллой. С женщиной, упомянутой Иваном, с которой нашего героя, судя по всему, связывало супружество и долгие годы совместной жизни. «Но как так получилось, что я расстался с Любой? – по пути спрашивал он себя. – У нас же всё было хорошо… Насколько помню… мы собирались пожениться… А дальше… Мы поссорились? Или… может, с ней случилось что-то?.. Ни черта не осталось в голове…… Не знаю, насколько хороша эта Андрелла, но она точно не может быть лучше Любы. К тому же, если мне девяносто… то ей как минимум… восемьдесят…» Однако встреча с остальными членами семейства состоялась не так скоро, как хотелось бы. Покинув кабинет Ивана, Павел ещё минут пятнадцать скитался по катакомбам квартиры будущего. Переходя из одной в комнаты в другую и стараясь больше нигде не задерживаться, он тем не менее никак не мог отыскать ни одной живой души. … – Ядрить-колотить, да сколько можно! Сколько комнат у этого чёртового дома?! – возмутился седоволосый, приближаясь к очередной двери. Неожиданно он оказался в очень странном месте. Здесь не было ни роботов, ни трёхмерных голограммных изображений, ни мебели, ни узоров на стенах, ни даже окон. Лишь небольшой коричневый коврик лежал на сером полу, а на коврике в позе лотоса восседал тощий молодой человек лет двадцати, с выбритой налысо головой, одетый в одни только трусы. Глаза его были закрыты, блаженная улыбка сияла на лице. «Должно быть, йог…» – мысленно предположил Павел. А вслух поинтересовался: – Ты чего это тут делаешь? Медитируешь? Никакой реакции не последовало. Йог оставался неподвижен, ни один мускул не пошевелился на его теле. – Парень, ты живой вообще? Мужчина подошёл поближе, чтобы убедиться, что перед ним не кукла и не каменное изваяние. Замерев в метре от молодого человека, Павел внимательно осмотрел его. Некоторые признаки жизни всё-таки присутствовали. Грудь йога слегка колыхалась. Краем уха старик уловил очень медленное ровное дыхание. Неожиданно парень широко открыл глаза и уставился на посетителя. Какое-то время оба хранили молчание. – Приветствую тебя, дед! – первым заговорил йог. – Эээ… Ну здравствуй, внук. Хорошо, что хоть кто-то в этом доме не говорит «приветики». – Согласен. Я тоже против этих новомодных словечек. – Тебя зовут… Майкл? – Павел сделал такое предположение, рассудив, что это единственное мужское имя из тех, что назвал ему Иван. – Михаил. Называй меня просто Михаил. – Отлично, так даже лучше. Михаил – это как-то по-нашенски. А то выдумали тоже: Рика, Зика… Андрелла… – Как у тебя дела, дед? Молодой человек смотрел на гостя застывшими немигающими глазами. Когда он говорил, двигались только его губы. А поскольку в комнате было пусто, каждое слово отдавало эхом. От всего этого Павлу стало немного не по себе. – Ээээ… дела?.. – растерянно переспросил он и на всякий случай огляделся по сторонам. – Нормально… То есть нет, совсем не нормально. Я всё забыл. – Всё? – Ну… лет шестьдесят жизни точно. – Это хорошо. – Чего же хорошего? – удивился старик. – Всё пустое… Аэромобили, роботы, летающие дома… Технологии, предметы, бесконечное потребление… Нужно отказываться от всего. – Прям-таки от всего? – Да. – Михаил медленно кивнул, опустив на секунду веки, после чего приподнял правую руку и пальцем ткнул себя в лоб. – Всё, что нам нужно, находится здесь, в голове. Остальное – ерунда. – Вот как?.. Слушай, Миша, это здорово. Но, однако, ты же не в лесу медитируешь, и не в горах. А в квартире сидишь. – Это всё пустое, – упрямо повторил йог. – Не так важно, где заниматься самопознанием. – Как это не важно? Ещё как важно! Тут, конечно, ничего нет… – Павел ещё раз окинул комнату беглым взглядом. – Но зато тепло, крыша над головой, мухи не кусают… Кормят, наверное… Ладно, бог с ним. Михаил, у меня к тебе много вопросов. Может, хоть ты что-то объяснишь. – Задавай. – Для начала хотелось бы понять, где здесь туалет. Я уже целый час шляюсь по этому долбаному дому… – Извини, дед. Я не готов сейчас обсуждать такие темы. Это всё приземлённое… Я бы хотел поговорить о сущем, о смысле бытия… Но прежде мне необходимо закончить погружение в себя… Подходи через пару дней. До встречи. – С этими словами Михаил закрыл глаза и опять превратился в «каменную статую». – Эй! Постой, не засыпай!.. Скажи хотя бы, как пройти к матери. И кто такая Сигма… Миша, ты слышишь меня? Павел подошёл к внуку ближе и попробовал его растормошить. Похлопал по плечу. Слегка ударил ладонью по щеке. Однако ничто не помогало. Михаил погрузился в глубокую медитацию. – Тьфу! Ядрить твою за ногу! Какой дурдом! Тут же все сумасшедшие! Все до одного! Ну его в баню, такое будущее! – в сердцах выругался Павел и отступил от внука на несколько шагов. Какое-то время седоволосый стоял подбоченившись напротив Михаила и сердито смотрел на парня. Прикидывая в уме, куда двигаться дальше, он чуть слышно бормотал себе под нос: – Так, налево… Или нет, налево я уже ходил… Скорее, направо. Тьфу! Понастроили так, что чёрт ногу сломит! Вдруг за спиной послышался звук открывающейся двери. … В комнату вошла красивая стройная девушка лет двадцати пяти, с волнистыми светлыми волосами, пухлыми алыми губками, маленьким носиком и большими голубыми глазами. На ней было красное платье до колен. На левом плече висела сумочка из крокодиловой кожи. Лица девушки Павел не узнал. Зато уловил что-то знакомое в её мягком бархатистом голосе. – С добрым утром, дорогой. Как всегда, рада видеть тебя, – буднично произнесла блондинка и, обойдя мужчину стороной, приблизилась к Михаилу. – С добрым… – Бедняга! Уже целую неделю ничего не ест. Зачем он только связался с этими будаистами?.. Одни проблемы с ними. Красавица достала из сумочки небольшой поднос и, присев на корточки, опустила его рядом с молодым йогом. Затем положила на поднос толстый бутерброд, поставила бутылку с надписью «соникола» и переливающуюся всеми цветами радуги упаковку с надписью «йогурт». – Роботов Майк прогоняет. Может, хоть поест то, что я принесла. – Она повернулась к Павлу и, рукой заслонив рот от Михаила, шёпотом добавила: – Пока никто не видит. – Нет! – громко возразил молодой человек. При этом йог даже не пошевелился и не открыл глаз. В ход пошли уговоры: – Ну, зайчик мой! Котёнок! Мишенька! Внучёк! Съешь хотя бы немножечко. За маму, за… вторую маму. За бабушку. За… дедушку… Если не хочешь есть, возьми хоть таблетку с витаминами. Она достала из сумки маленький красный шарик и аккуратно впихнула его между губ парня. Йог, не долго думая, сплюнул таблетку, так что та ударилась о дверь и прикатилась к ногам Павла. Дама издала печальный вздох и, приблизившись к седовласому мужчине, произнесла: – Нет, ну до чего упрямая молодежь пошла. Скажи же, Павлик?.. Хорошо, хоть с нашими детьми таких проблем не было. Только теперь Павел неожиданно понял, что эта незнакомая красавица и есть его жена. – Ого! Так значит, ты Андрелла?! Такая молодая! – удивлённо воскликнул он. Супруга хихикнула. – Нет, ну ты скажешь! Молодая… Я всего на три года младше тебя. – А почему тогда… – Просто я занимаюсь своим телом… в отличие от некоторых! – Девушка кокетливо ткнула мужчину в нос указательным пальцем, после чего слегка приобняла его и поцеловала в щёку. – Кстати, мне кое-кто обещал омолодиться на этой неделе. Когда ты последний раз ходил в салон красоты? Лет двадцать назад? – Не помню… – Пора, дорогой. Сегодня же этим займёмся. Если будешь отнекиваться – силком потащу… Хотя нет. Сегодня у меня много дел, вряд ли получится. Скорее, завтра… Павел чуть отступил от красавицы, нахмурил брови и серьёзно произнёс: – Слушай, Андрелла. Я… ничего не помню. Супруга отреагировала на новость с невозмутимым спокойствием: – Что, опять? Ну ничего страшного, скоро пройдёт. – Нет, я серьёзно. Я вообще ничего не помню! – Понятно. – Последние годы просто выпали из памяти… Не помню никого. Даже тебя. Не помню твоего лица. Ты слышишь меня?