– В качестве добровольца. – Хм… Странно… В шестьдесят пять лет взять, сорваться куда-то… Пусть даже в Америку. Чепуха! Хотя… чёрт знает… А, что, много я там навоевал? – В базах общего доступа есть информация, что у вас три боевых медали и один орден второй степени. Звание – полковник запаса. К тому же сейчас вы получаете утроенную пенсию как ветеран войны. – Я ветеран войны?! Полковник?! Ха-ха-ха! – рассмеялся седоволосый. – Если точнее, ветеран трёх войн. Вы также участвовали в русско-турецком конфликте 22-го – 23-го годов и в войне с Японией… – Даже так?!! Тут Павел вспомнил про странное образование у себя на темени, которое обнаружил ещё с утра, но которому до сих пор не придавал особого значения. Он перестал смеяться и принялся ощупывать продолговатую шишку рукой. – Слушай… а это, случайно, не боевое ранение?.. Может быть, в нём причина моей амнезии? – У вас действительно было несколько ранений. Но чтобы выяснить точную причину потери памяти, необходимо пройти специализированное обследование. Я могу прямо сейчас записать… – Нет! – последовал решительный отказ, ещё до того, как Сигма успела озвучить своё предложение. – Только врачей мне не хватало… … На весь огромный Омск будущего Павел насчитал лишь четыре лесопарковые зоны. Первая находилась на территории парка Победы. Мало того, что от парка пятидесятилетней давности осталась, в лучшем случае одна третья часть, все растения в нём оказались искусственными. Павел понял это, даже не выходя из аэромобиля, когда ещё только приземлялся рядом с памятником Солдату-Победителю. Памятник стоял в окружении идеально ровных сосенок и берёзок. Виртуальная помощница подтвердила догадки мужчины: – В этом парке нет настоящих деревьев, – сказала она. – Настоящие деревья вы можете найти в ботаническом саду или в Зелёной Зоне Гринпис. … Омский ботанический сад располагался на северо-востоке, на самом краю города. Со слов Сигмы, его перенесли туда с бывшей территории Аграрного университета во время строительства Главной Коммуникационной башни. Туда же в последующем переехал и омский дендрарий. Это была самая большая озеленённая область новой столицы. Судя по тому, что видел Павел, пролетая сверху на аэромобиле, здесь произрастали тысячи, если не миллионы, видов разнообразных растений со всего мира, включая совершенно экзотические для Сибири апельсиновые деревья, кипарисы, бананы, кокосовые пальмы, папоротники, баобабы… В северной части сада стояли многоярусные теплицы в форме усечённых конусов, сделанные целиком из какого-то прозрачного материала. Эти сооружения походили на уменьшенные копии расположенных неподалёку мусорных пирамид. Всё было хорошо, пока Павел не попытался приземлиться. Стоило ему опуститься до высоты пять метров над поверхностью, аэромобиль словно упёрся в невидимую преграду. – Не понял… – Вы находитесь над частной территорией, – пояснила Сигма. – Стоимость одной минуты пребывания в ботаническом саду – девятьсот десять рублей. – Ядрить-колотить! Приехали в светлое будущее… блин. – Вы будете платить? – Да я скорее повешусь на одном из этих деревьев. – Вы не сможете сделать этого, пока не заплатите хотя бы за одну минуту. – Ладно, тогда не буду вешаться. Сигма, я правильно понял: весь ботанический сад принадлежит какому-то одному дяде Сэму? – Джону Абрамовичу. – Тьфу!.. Тогда видал я этот сад, знаешь где?! – К сожалению, я не располагаю такой информацией, Павел. … На территории бывшего парка Культуры и Отдыха аэромобиль сел безо всяких помех. – Даже странно… Неужели я смогу свободно гулять здесь? – пробормотал мужчина, выходя на свежий воздух, неуверенно наступая ногой на обычную землю, покрытую обычной сорной травой. – Эта территория также является частной. Однако плата за пребывание здесь с жителей города не взимается, – ответила возникшая из ниоткуда рыжеволосая девушка. Он медленно обвёл взглядом пространство. Повсюду стояли перекошенные старые деревья: сосны, ели, тополя, вязы, ивы, рябины… росли кусты сирени и боярышника. Неровные, поеденные насекомыми листья, сухие сломанные ветки, перелетающие с дерева на дерево птицы, снующие в воздухе бабочки и осы, стрекочущие в траве кузнечики… – всё это выглядело и звучало настолько натурально, что у Павла даже не возникало сомнений в подлинности увиденного. Только вертикальные скалы небоскрёбов, окружавшие живой уголок со всех сторон, и летательные аппараты, заполонившие небо, не позволяли целиком погрузиться в атмосферу старого доброго городского парка. – Интересно… И как так получилось, что это место осталось нетронутым. Наверное, оно находится под особым контролем государства? – В 2062-ом году парк Культуры и Отдыха имени Тридцатилетия ВЛКСМ, в связи с нехваткой у мэрии денег, был выставлен на торги. За территорию боролись ведущие корпорации мира. В частности, Твикерс собиралась построить здесь свой банк и новый ситимаркет. Но в дело вмешались общественные организации. Они вывели на улицы города миллионы людей. Властям пришлось прислушаться к протестам. Было решено продать землю той компании, которая сохранит парк и возьмёт на себя его содержание. В конкурсе победила организация Гринпис, входящая в корпорацию Ника Плюс. Гринпис, впрочем, не выполнила условий соглашения. Спустя несколько лет она установила здесь свой офис, а вскоре рядом появилось предприятие Ника Плюс, занимающееся производством якобы экологичной одежды. Сигма указала рукой на выглядывающие из-за деревьев вершины двух относительно невысоких зданий, расположенных в самом центре парка. Павел хорошо видел их, когда находился в воздухе. – Ну, два дома – это не так уж и страшно, – пожал он плечами. – Ладно, хоть остальное не тронули… – По сведениям общества Защиты Живой Природы, Ника Плюс собирается увеличить объёмы принадлежащего ей омского предприятия. Уже в ближайшие месяцы планируется строительство новых зданий на территории Зелёной Зоны Гринпис. К тому же существуют многочисленные доказательства того, что технологии Ники Плюс не являются экологичными. – К чему ты клонишь? – На прошлой неделе Соникола, Нанософт и Твикерс, а также целый ряд общественных организаций подали совместное обращение в мэрию города с просьбой срочно лишить Гринпис права на территорию и перепродать её новому владельцу. – Короче, я понял тебя. Последнему бесплатному парку города приходит крендец. – Вы неправильно поняли, Павел. Дело в том, что Соникола… – Да всё я прекрасно понял! – сердито нахмурил брови седоволосый. – Твоя Соникола – самая офигительная фигня на свете! Ядрить-колотить, Сигма! Дай мне уже насладиться живой природой! – Как пожелаете. Несколько минут Павел стоял на месте в молчании. Внимал звукам, любовался видами, вдыхал ароматы… Потом он не спеша пошёл по траве, временами спотыкаясь о кочки, проваливаясь в небольшие малозаметные ямки, срывая по пути травинки и хватаясь руками за ветки деревьев. Вот впереди показался куст вишни. В густой тёмно-зелёной листве виднелись спелые сочные ягоды. Воспоминания внезапно нахлынули на Павла. Он вспомнил, как много лет назад гулял с Любой именно по этому парку. И как они вместе ели с куста точно такую же вишню. «Какой же это был месяц? Кажется, август… Или конец июня… А сейчас?» – Сигма, слушай, я тут подумал… – после долгой паузы наконец заговорил мужчина. – Ты как-то сказала, что сейчас октябрь… – Двадцать третье октября. – Тогда какого чёрта тут делает спелая вишня? Почему листья зелёные? Это точно настоящие растения? – В результате глобального потепления продолжительность тёплого времени года увеличилась на двадцать пять процентов. Кроме того, в городе действует СТРП – система тотального регулирования погодных условий. Она контролирует температуру, влажность, силу ветра, выпадение осадков. – Вот те раз!.. То-то мне всё время казалось, что что-то не так. Ни тебе ветра, ни дождя в лицо… Ходишь по улице как по квартире. – Вы считаете, это плохо? – Конечно! Из нормального сибирского города сделали какой-то… Париж. – Благодаря СТПР значительно повысился уровень комфорта… – А нафига его повышать? Что вырастет из новых поколений, если они даже не знают, каково это летние туфли в мороз одеть? – с этими словами Павел рывком сорвал одну вишенку, забросил её в рот, чуть сморщился и, отвернувшись в сторону, смачно сплюнул косточку. – Тьфу! Неожиданно где-то неподалёку заверещала сирена. Мужчина проглотил остатки вишни, обвёл взглядом пространство и обнаружил в сотне метров от себя летящего над землёй робота-полицейского. – Павел, вы только что нарушили закон, – проинформировала Сигма. – Да? И какой? – искренне удивился седоволосый. – Сбор грибов, ягод, рыбалка и охота допускаются только при наличии соответствующих лицензий. У вас таких лицензий нет. – Я… дрить… твою… … Всего четыре минуты ушло на перенос четырёхсотметрового здания с улицы Джона Леннона на идущую параллельно улицу Дмитрия Билана. Небоскрёб просто поднялся в небо на высоту чуть меньше километра, пролетел полкилометра по прямой, затем развернулся и плавно опустился на заранее подготовленную площадку. Павел наблюдал за этим процессом от начала и до самого конца, нарезая круги вокруг парящего дома, подобно тому, как маленькая любопытная мошка вьётся вокруг большого неповоротливого животного, неторопливо идущего на водопой. Строения перелетали, переезжали, внезапно сворачивались, уходя под землю, или, напротив, вырастали из-под земли. Порой на глазах у горожан трансформировались целые улицы. Такие явления, по всей видимости, были здесь в порядке вещей, омичи даже не обращали на них внимания. … – Ядрить-колотить! Сигма, ты видела?! Вот это, я понимаю, технологии! – кричал седоволосый, глядя, как огромные роботы-строители вспарывают землю могучими ковшами и переносят с места на место плиты весом в несколько тысяч тон, издавая при этом гулкие грохочущие звуки, поднимая в воздух километровые клубы пыли и вынуждая ближайшие строения покачиваться из стороны в сторону. На западе левого берега работала целая армия таких монстров. Металлические гиганты ковырялись в вырытой ими же глубокой канаве, похожей на русло пересохшей реки. – Сигма, чем они там занимаются? – поинтересовался мужчина, медленно пролетая над стройкой. – Археологические раскопки, что ли? Или, может, трубу прорвало? – Идёт строительство омского метро. – Метро? Так его же заморозили!