— Успели? — Брайан заходит на кухню с немым вопросом на лице, подавляя вырывающуюся отдышку, а лоб его покрыт мелкими испаринами пота. Взгляд его серых глаз, чем-то схожий с предгрозовыми тучами, тут же падает на сломанный браслет. Мужчина одобрительно кивает. — Отлично. Я уже начал думать, что соседи что-то подозревают, когда заметили, что я начал пилить дрова при наличии целой стопки. Я бросаю неоднозначный взгляд в сторону Брайана и Лили, и женщина тут же начинает застенчиво смеяться, ненавязчиво махая рукой в мою сторону. — Я потом тебе все расскажу, — она улыбается той самой задорной улыбкой, которая каждый раз растапливала мое детское сердце. — Ева? — вдруг раздается неуверенный голос Вики. Она со смущенной улыбкой проходит в гостиную. Мельком бросая взгляд на присутствующих, она складывает руки возле солнечного сплетения, нервозно перебирая пальцы. — Мы уже все собраны. Ждем только вас. — Отлично, мы уже идем, — сообщает Рон, кивая девушке в ответ. — Милая, не могла бы ты… — миссис Финч передает малышку Брайану и, неловко почесывая затылок, подходит ко мне чуть ближе. — Прости, но я так давно не обнимала тебя. Ты же не против? Пару секунд я стою в ступоре, копошась в мыслях и не зная, что конкретно ответить на ее вопрос. Но в этот момент мой растерянный взгляд натыкается на Рона, и его одобрительный кивок может означать только одно. Два ровных шага до миссис Финч, и мои руки слегка обвивают ее спину. Женщина тут же прижимается в ответ, и хоть я не вижу ее лица, но готова поклясться, что прямо сейчас она расплывается в широкой опьяненной улыбке. Лили слегка похлопывает ладонью по моей спине и отрывается, удерживая меня за плечи. — Детка, я всегда буду ждать тебя здесь, — мягко сообщает она, но на ее лице играют отголоски улыбки с горьким привкусом. Не могу сказать, что меня переполняют чувства. Мне сложно разобраться в них, я даже не могу с полной уверенностью дать определенному чувству верное название, об их интерпретации даже и речи быть не может. Пока что. Но на данный момент я могу с уверенностью сказать одно — я ни на секунду не хочу расставаться с тем парнем, который на протяжении нескольких месяцев спасал меня от самых непредвиденных ситуаций. Который не может выбросить меня из головы и из своего сердца. И поцелуй с которым возвратил меня к ощущению настоящей жизни. Глава 21 — Почему Дженнифер не ходит стирать, как все остальные женщины? — интересуется Ханна, направляясь к берегу реки с быстрым течением. Рон, Сэм и Скотт заканчивают переносить с черного фургона глубокие тазы с грудами грязного белья, собранного со всех домов поселка Тонли. С десяток женщин разных возрастов в это время раскладывают стиральные доски возле берега, подготавливая самодельные мыла мутноватого оттенка. Медленным размеренным шагом Скотт направляется ближе к автомобилю, на котором мы ехали чуть больше десяти минут. На плече его свисает одна из винтовок военного и, лениво почесывая отрастающую рыжеватую щетину, он принимается пристально разглядывать местность на обнаружение шатающихся муз. — Она единственная из всех нас не выполняет женскую работу, — сообщает Вики, удобно устраивая стиральную доску. — Потому что наравне с мужчинами охраняет поселок и выезжает на вылазки. К тому же, — девушка вытаскивает первую попавшуюся женскую футболку малинового оттенка из груды грязного белья. Спустя мгновение она бьет себя по локтю, отбиваясь от нашествия комаров. — Нам позарез нужна мука, иначе завтра будет попросту не из чего готовить. А мельница наша находится в открытом поле в получасе ходьбы. Дженни всегда ходит туда сама в сопровождении парочки крупных мужчин. Муки приходится тащить не мало, да и бывшие могут застать в любой неподходящий момент. Если не ошибаюсь, сегодня она пошла туда с двумя вашими парнями. — И как часто вы туда ходите? — интересуюсь я, пытаясь повторять каждое движение девушки. Подгибаю ноги под себя и удобно устраиваю металлическую деревянную доску, придерживая ее левой рукой. Вытаскиваю крохотный зеленый комбинезон двухлетнего малыша с въевшимися пятнами и пару секунд топлю его в холодной реке, наблюдая как ткань за мгновение темнеет по мере впитывания влаги. Затем беру в руки кусок самодельного мыла и принимаюсь намыливать детскую одежду до тех пор, пока ткань не начинает скользить в руках. — Примерно, раз в неделю, бывает и пару раз, но реже, — Вики отстраненно пожимает плечами, увлеченная процессом стирки. — Фу, как вы не брезгуете стирать чужие вещи, — фыркает Ханна, хлопая себя по щиколотке, чтобы убить удобно пристроившегося комара. С кривым выражением лица она пытается доставать одежду за одеждой, цепляясь за ткань лишь подушечками пальцев. Наверное, в надежде отыскать что-то менее грязное, потное и мужское. — Можешь стирать детские вещи, если так брезгуешь, — с легкой улыбкой проговаривает Вики, ополаскивая женскую футболку в реке. — Еще есть пастельное белье и полотенца. Но с пододеяльниками и простынями тебе одной не справится. Обычно стиркой пастельного у нас занимаются одни и те же, — девушка поворачивает голову, пару секунд наблюдая, как темнокожая женщина средних лет вытряхивает последние капельки воды с пододеяльника, а две другие достирывают разноцветную наволочку. — Кажется, они уже достирывают первый комплект. — Какой большой выбор: стирать детские… неожиданности или мужские трусы, — с отвращением произносит Ханна и ее лицо искажается в соответствующей гримасе. — Фи… — Привыкай, Ханна, теперь ты живешь в большом обществе людей, где каждый должен приносить пользу друг другу, — мягко отвечает Вики, принимаясь стирать синее махровое полотенце. На мгновение девушка дергает плечом, чтобы спугнуть приближающегося жужжащего комара. — Ведь кто-то будет делать другую не менее грязную работу. Например, убирать твой дом или прочищать твой засорившийся сортир. Ни один житель нашего поселка не сидит без дела. Мужчины охраняют, чинят, строят, ходят на продовольственные вылазки, а мы… мы делаем все то же, что делали и до этого. Убираем, готовим, стираем и присматриваем за скотом, у кого таковой имеется. Только теперь в добавок нам приходится варить мыло, печь хлеб, делать масло, сыр… — Черт, в следующий раз я лучше буду убираться в каждом доме, — Ханна морщится от отвращения, ополаскивая темную ткань, отдаленно напоминающую мужскую майку. Со стороны незнакомых женщин раздается усталый вздох. — Девчонки, я уже вам говорила, что чертовски скучаю по стиральной машине? — с грустью в голосе проговаривает одна из них — объемная женщина средних лет с прорезями седых волос. Она медленно разгибается, болезненно хватаясь за поясницу, и резко хлопает себя по руке, убивая очередного кровопийцу. — Эти комары все никак не насосутся. — Ты говоришь это каждый раз, Клэр, — отвечает вторая женщина, демонстративно закатывая глаза. Она продолжает застирывать парочку пятен на белоснежном полотенце, тыльной стороной ладони смахивая надоевшие светлые пряди. — А я мечтаю о посудомоечной машине, — вздыхает третья женщина с худыми иссохшими руками. Она тщательно ополаскивает черные мужские трусы, пока все вокруг подавляют смешок в ответ на ее заявление. — Нет, ну, серьезно. Конец света наступил, а мои меньше есть не перестали. Вы видели сколько поглощает Том за один присест? А мыть потом кто все это будет? Несколько девушек и женщин заливаются смехом, не отрываясь от работы. — Ты своего слишком избаловала. Это я тебе еще до конца света говорила, — подмечает Клэр, кидая постиранные мужские шорты темного оттенка в таз с чистыми вещами, который постепенно наполняется. — Мы все едим одинаковые порции, поэтому тебе стоило бы прекратить отдавать свои Тому. А то мало ли, Скотт выпьет бокальчик вина у Паркера и пристрелит тебя средь бела дня, приняв тебя за бывшую. — Серьезно, Руби, ты слишком исхудала, — мягко подтверждает другая девушка. — В твоем возрасте это уже ненормально. — Эй, я все слышу! — раздается грозный голос Скотта позади. — Хватит языками чесать, работайте! Женщины подавляют вырывающийся смех: кто-то хрипит, кто-то фыркает в ответ на возмущение мужчины, а кто-то, прикрывая губы тыльной стороной ладони, тихо смеется в себя. — Неужели почти закончили, — спустя некоторое время устало выдыхает Клэр. — Не знаю, как у вас, но с меня пот градом течет, да и комары уже живого места не оставили. Я уже с нетерпением жду наше вознаграждение. — Что за вознаграждение? — тихо спрашиваю я у Вики. Девушка улыбается каким-то своим мыслям, время от времени бросая мимолетные взгляды в сторону Рона и Сэма. Они продолжают остерегать женщин от мертвецов, стоя чуть поодаль от нас на небольшом холме с оружием в руках. — Что… а, вознаграждение? — растерянно щебечет она, возвращаясь к реальности. — Они имеют в виду традиционное купание после стирки. Именно поэтому многие женщины предпочитают стирать. — Как можно купаться там, где только что была постирана тонна грязного белья? — недоуменно спрашивает Ханна, кривя лицо от отвращения. — О, не переживай, течение у реки достаточно быстрое, чтобы за несколько минут вода очистилась, — заверяет Вики, и кивает в сторону воды, отбиваясь от назойливого комара. — Но не настолько быстрая, чтобы нас всех унесло течением. — Детка, советую так долго не смотреть в сторону парней, — надменно проговаривает Ханна с легкой ухмылкой на устах, замечая окрыленный взгляд девушки. — Моему брату это не особо понравится. — Что? Нет, я не… — Вики растерянно выдыхает, мотая головой. — Я не знала, что вы… а кто из них твой брат? — Да брось, я уже давно заметила, как ты прожигаешь их взглядом, — усмехается Ханна, тыльной стороной ладони протирая пот со лба. — А кто из них мой брат пусть останется тайной. Да, Ева? Два искрометных изумруда направляются в мою сторону. Но я ничего не отвечаю Ханне, продолжая молча стирать одежду. — Ваши парни… они отличаются от наших, — признается Вики, смущенно опуская взгляд. — Наверное потому, что вы прошли через настоящий ад на улицах Лондона, а мы уже несколько месяцев живем вдали от всех за надежным забором. От них прямо-таки веет этой безопасностью, мужественностью, умением постоять за себя и выжить в непростых условиях, — на ее лице играет застенчивая улыбка, а взгляд опущен в воду. — Наши мужчины тоже умеют постоять на себя, но не все… и не всегда. — Видела я ваших мужчин, — с издевкой произносит Ханна, отбиваясь от комара. — Кто-то топор в руках еле удерживает, а кто-то к оружию боится прикасаться. Они бы и дня не протянули там. Только твоя сестра сойдет за троих мужиков. — Мы все чего-то боимся, но… тем не менее, в таких непростых условиях глаза боятся, а руки делают, — Вики беззаботно пожимает плечами. — В любом случае, нам всем стоит перенять стойкость и мужественность ваших парней. Я громко выдыхаю, щурясь от знойных лучей. На лбу и носу образуются мелкие крапинки пота и мне кажется, что я уже натираю мозоль на коже, каждую минуту протирая ее тыльной стороной ладони. В горле пересыхает, я глотаю оставшиеся слюни, чтобы хоть как-то сгладить положение и не потерять сознание прямо здесь на горячей земле. Не знаю сколько проходит времени с того момента, как мы сюда приехали, но солнце уже начинает печь наши спины, а громкие вздохи женщин становятся все тяжелее. — Все, я так больше не могу! — Ханна тяжко выдыхает, бросая достиранное белье в таз. — Стирка под палящим солнцем меня в конец вымотала, так еще и комары шагу не дают ступить. Мои ноги превратились в один сплошной укус. Я уже готова кричать. — Внутри всех нас крик, который мы стараемся скрыть, — с грустной улыбкой отвечает Вики, хлопая себя по щеке. — Возле воды всегда много насекомых. Прости, защитный крем от них мы еще не изобрели, — она отстраненно пожимает плечами. — Кому из нас повезло так это тебе, Ева. Они будто мимо тебя пролетают. — Да, Ева, что за волшебная кожа у тебя и где ее взять? — с издевкой произносит Ханна, но Вики продолжает сосредоточенно стирать вещи, не обнаруживая в ее словах скрытый подтекст. В корпорации «Нью сентори». Тебе с удовольствием там предоставят защиту от насекомых и новое сознание, благодаря чему ты не будешь помнить о самом существовании насекомых. Как и о существовании всех, кто тебя окружал. Мои губы расплываются в глупой улыбке, как только я поднимаю на девчонок, щурясь от палящего солнца. И это все, что я могу сделать — улыбнуться и отстраненно пожать плечами, концентрируясь на ополаскивании белья. Я настолько погружаюсь в процесс стирки, даже не замечая, что насекомые и в правду не подлетают ко мне, будто моя кожа обмазана какой-то ядовитой примесью, которую они чуют за версту. — Ты пойдешь купаться? — с улыбкой спрашивает Вики, направляя в мою сторону цепкий взгляд двух желтых янтарей. Пропуская мимо ушей ее вопрос, я бросаю постиранную футболку в груду чистого белья и тянусь за следующей вещью, лежащей практически на дне зеленого пластмассового таза. Мои пальцы нащупывают темно-синий женский свитер с бесконечной звездной россыпью. На космически-темном пространстве, облитые золотом небесные тела присутствуют везде: на манжетах рукавов, на тончайшем круглом вырезе, некоторые расположены чересчур близко друг к другу, а какие-то и вовсе… — Я люблю тебя почти также, как и запах страниц новой книги, — проговариваю я с опьяненной улыбкой на устах. — Или… почти также, как люблю запах сырой земли. Нет, погоди! Я люблю тебя чуточку больше, чем запах свежескошенной травы. — Вот как? — его усмешка раздается возле моего уха. Наши пальцы крепко переплетаются, пока мы глядим в бесконечные просторы ночного неба, усыпанного сотнями, тысячами, миллионами светлых точек. Они находятся к нам так близко, отчего создают иллюзию того, что, протянув к ним руку, можно украсть одну из них навсегда. — Значит ты в любой момент можешь променять меня на новую книжку или газонокосилку? — Ну, конечно, же нет, — протягиваю я, расплываясь в широкой улыбке. — Я могу бросить тебя, как только начнется дождь. Он подавляет глухой смешок, его грудная клетка на мгновение плавно опускается, и он чуть крепче сжимает мою ладонь. И улыбается. Черт возьми, я готова поклясться всем, чем угодно — он сейчас улыбается. Той самой редкой улыбкой, от одного вида которой мое сердце разрывается на части. Иногда он закусывает нижнюю губу, когда улыбается в те самые редкие моменты радости, и его бледно-голубые глаза, прозрачные как лед, такие же как утренняя роса на распускающемся лепестке. И, кажется, он был той недостающей частицей меня, которую я ждала всю жизнь. — Из-за твоих глупых шуточек я… — Начинаешь любить меня еще сильнее? — с детской наивностью спрашиваю я и, опираясь на локти, перекатываюсь на живот, чтобы видеть его эмоции. Его лицо полностью расслаблено, веки полуопущены, а взгляд моего самого любимого цвета — полупрозрачного глубокого льда — направлен в мою сторону. Грудная клетка плавно вздымается, дыхание ровное, а на губах мелькает едва заметная усмешка. — Ты же знаешь, в ту секунду, когда мы встретились, я понял одно, — его голос срывается на шепот, а теплая ладонь слегка притрагивается к моей щеке, отчего порхающие бабочки в животе делают тройное сальто. — В тебе есть нечто такое, что мне необходимо. — Но ты так и не рассказал, что именно, — с любопытством произношу я, ощущая как мышцы на лице начинают ныть от бесконечной улыбки.