Роман В последние годы книг о современном Военно-Морском Флоте, о морских пограничниках в частности, выходит немного. Писатели-маринисты не часто радуют читателей романами и повестями о мужественных людях, которым доверена охрана морских рубежей Родины. Поэтому каждую новую книгу о них встречаешь с большим вниманием, с интересом. Александра Золототрубова, автора романа «За волной океана», я знаю давно, еще с тех пор, когда он, будучи мичманом флота, присылал свои первые рассказы в журнал «Советский моряк». Первая его повесть «Глубины морские» вышла в Воениздате в 1963 году, и мне довелось вручить ее сигнальный экземпляр автору на Всесоюзном совещании молодых писателей. С тех пор у А. Золототрубова вышла не одна книга. Он верен своей теме, и это заслуживает всяческого поощрения, тем более если учесть, что капитан 1-го ранга Золототрубов еще не снял морских погон. Роман «За волной океана» привлекает внимание постановкой важных нравственных проблем, и одна из них — воспитание молодежи в духе горячей любви к Родине, высокой политической бдительности. Тем более это важно сейчас, когда пропагандистские органы империалистических государств пытаются дезинформировать советскую молодежь, отравить ее сознание ядом аполитичности, пытаются опорочить цели и благородные задачи Советских Вооруженных Сил, в том числе и воинов-пограничников, наших политических полпредов на границе, как называл их Ф. Э. Дзержинский. Армия, флот немыслимы без высокой организованности, дисциплины, понимания, сознательного служения. И несомненная удача, заслуга автора в том, что эта мысль — служить по велению сердца — красной нитью проходит через все повествование. Семен БОРЗУНОВ ПРОЛОГ Все утро майор Федор Кошкин простоял на открытой палубе корабля, пока водолазы не подняли с грунта груз, сброшенный в море с борта иностранной шхуны, когда она пыталась уйти от морских пограничников. Кошкин изрядно продрог, но увидел в руках водолаза черный полиэтиленовый мешок, так обрадовался, что забыл и про стылый ветер, и про дождь, и про колючие соленые брызги, до боли иссекшие его лицо. Он облизнул пересохшие губы, подскочил к водолазу и рывком взял из его рук ценную находку. — Вот это «рыбка»! — воскликнул он. — Килограммов десять будет. Ишь, как мешок запечатан, даже вода в него не попала. — Он взглянул на водолаза. — А больше там ничего нет? Водолаз, усатый, сероглазый моряк, добродушно улыбнулся: — Там есть крабы... — А ты, мичман, вижу, шутник! — Кошкин пожал ему широкую, как блюдце, ладонь. — Спасибо за находку. Молодцом! Спасибо!.. Кошкин возвращался в управление, а в голове стучало: «Генерал будет доволен, находка ценная...» Без стука он вошел в кабинет Сергеева. Тот сидел за столом и что-то писал. — Вот она, «рыбка»! — И майор положил мешок на стол. Сергеев пощупал мешок, потом распорядился открыть его. — Давай, Кошкин, действуй! — весело кивнул генерал на «добычу». В мешке оказались шпионские принадлежности. Генерала особенно заинтересовала миниатюрная радиостанция, похожая на пенек дуба, впечатление такое, что ее приготовили для установки в лесу. Сергеев внимательно осмотрел рацию и, как специалист, понял, что с ее помощью можно осуществлять надежную связь с чужим берегом. А Кошкин в это время разглядывал авторучку с золотым пером. — Вы думаете, что это авторучка? — усмехнулся генерал. — Нет, ею писать нельзя... Оказалось, что в головке авторучки находился субминиатюрный высокочувствительный микрофон, а внутри вмонтирован радиопередатчик с питанием и антенна в форме тонкого, как игла, штырька. В нижней части авторучки — включатель радиомикрофона. — Кому все это Фриц Герман притащил? — спросил Кошкин. — Меня тоже мучает этот вопрос. — Сергеев вздохнул. — Фриц Герман пока об этом не сказал... В разговор вмешался следователь капитан Юрий Воронов, который уже дважды допрашивал нарушителей границы, задержанных морскими пограничниками ночью на шхуне. — Фриц Герман злой какой-то, глядит волком. У меня такое впечатление, что это — матерый агент, из него наскоком ничего не выудишь. А вот его коллега по делу Ганс Вернер сообщил, что Фриц Герман должен был высадиться на берег и спрятать в расщелине скалы этот полиэтиленовый мешок, а ночью на резиновой лодке вернуться на рыболовную шхуну. — Так, так, это уже ближе к делу, — Сергеев сел за стол. — Кто он, этот Ганс Вернер? Воронов сказал, что Вернер служил матросом-электриком на фрегате, а когда вернулся домой, нанялся на рыболовное судно. Там его и завербовали... — Да, «улов» у нас сегодня богатый, но это лишь караси, а вот где находится зубастая щука, пока не ясно. — Генерал провел ладонью по уставшему лицу. — Тут надо подумать... Майор Кошкин высказал мысль: а не шел ли Фриц Герман на встречу с главным бухгалтером колхоза «Маяк» Горбанем, в шутку прозванным «министром финансов»? — У меня, товарищ генерал, такое ощущение, что наверняка главбух ждал гостя, — Кошкин положил ручку на стол. — Я в это и сам не верил, но вот после вчерашней беседы с Горбанем у меня вдруг закралась такая мысль. Чем черт не шутит?! — Не думаю, — возразил генерал. — Скорее всего, содержимое мешка предназначалось для того агента, который раньше высадился ночью на берегу. И вот еще что, Воронов, я прошу вас вновь допросить Фрица Германа. Он что-то скрывает. Его карта теперь уже бита, и пусть говорит правду, чистую правду. Так и скажите ему. А впрочем, нет, не надо... Возможно, мы допросим его вместе... На худощавом лице следователя вспыхнула улыбка: — Хоть сию минуту, товарищ генерал... На пороге кабинета вырос командир бригады сторожевых пограничных кораблей капитан 1-го ранга Зерцалов. Он был в фуражке и, судя по тому, как дышал, а дышал он тяжело и неровно, торопился к генералу. — Не помешал вам, Иван Васильевич? — комбриг закрыл за собой дверь. Сергеев поднялся к нему навстречу, тепло пожал руку. — На ловца и зверь бежит... А я только собрался ехать к вам в бригаду. — Он кивнул гостю на рядом стоявший стул. — Садитесь. Кошкин, ну-ка, попросите-ка принести нам чай по-флотски... А вы, товарищ Воронов, можете приступать к допросу Ганса Вернера. Я знаю, человек вы дотошный, так что пусть вам как на духу неторопливо все выкладывает. Майор и капитан вышли, а уже через минуту дежурный прапорщик принес небольшой тульский самовар, поставил его на стол и, включив в электросеть, сказал: — Пока принесу чашечки, чай закипит. — С чем пожаловал, Григорий Павлович? — Сергеев смотрел на комбрига не мигая. — Я вижу, тебя что-то очень волнует. Кстати, твой «крестник» Ганс Вернер ответил на некоторые наши вопросы, даже добровольно выразил желание показать на острове то место, куда им следовало положить полиэтиленовый мешок... — Я хотел согласовать с вами план наших дальнейших действий, — заговорил Зерцалов. — В квадрате 22-17 будут дежурить корабли... В кабинет вошел взволнованный Кошкин: — Плохо дело, товарищ генерал. Фриц Герман покончил с собой... Лицо у Сергеева побледнело. — Как?! — почти крикнул он. — Вот это новость! — У него была ампула с ядом, и он отравился. — Где? Ведь Фрица Германа обыскивали? — В зубе, Иван Васильевич, — вздохнул Кошкин. — При обыске с нами не было стоматолога, который мог бы обнаружить в зубе ампулу с ядом. — А жаль, тогда не догадались и на соседний корабль за врачом не послали, — сказал Зерцалов. — Тут, если говорить честно, я виноват... Сергеев до хруста сжал пальцы, и от этого хруста Зерцалову стало не по себе. — Ганс Вернер знает, что его напарник покончил с собой? — спросил генерал у Кошкина после долгого молчания. — Нет? И не надо, чтобы он знал. И пожалуйста, будьте начеку, ведь он нужен нам живой. Когда Зерцалов ушел, Сергеев тяжело опустился на диван около своего рабочего стола. Он размышлял над тем, звонить ли ему в Центр или дождаться утра? Не хотелось тревожить начальство, но о случившемся он обязан немедленно доложить... И все же — почему Фриц Герман покончил с собой? Неужели решил, что Вернер расколется и тайна их поездки станет известна? Генерал встал, подошел к окну. Над заливом сгущались черные сумерки. Дул ветер, суда, стоявшие на рейде, покачивались на волнах. То там, то здесь горели корабельные огни. «Агенты кончают по-разному, — подумал Сергеев. — Одни раскаиваются в содеянном, как Пауэрс, который на суде охотно рассказал о себе, о том, как был завербован ЦРУ, другие же — как эсэсовец Вольфганг Кассель из книги «Остановка: Берлин» в поединке с Мери Пенни, милой и доброй женщиной, не умевшей обидеть даже кошки, получает пулю в лоб в своем же собственном кабинете миллионера. А вот Фриц Герман... Что же толкнуло его на самоубийство! И связан ли он был чем-либо с Вернером? А может, тут замешан главбух Горбань?.. Да, подумал генерал, дело еще больше запуталось. Придется звонить своему начальству. Едва набрал номер телефона ВЧ, как ему ответил генерал-лейтенант Ковров. — Федор Васильевич, добрый вечер. Хочу с вами посоветоваться. — Слушаю. Кстати, и у меня к тебе, голубчик, есть вопросы. Что там у вас? Редко ты среди ночи звонишь... Сергеев подробно доложил о задержании морскими пограничниками иностранной шхуны, с борта которой в море был сброшен груз со шпионскими принадлежностями. Есть здесь и миниатюрная радиостанция, закамуфлированная под «пенек»... — Так это здорово! — воскликнул Ковров. — Да, но у нас тут случилось ЧП... — негромко продолжал Сергеев. — Что, нарушитель сбежал? — В голосе Федора Васильевича почувствовались суровые ноты. — Нет, другое... Один, правда, сбежал, но на тот свет... — Сергеев сделал паузу, ожидая реакции начальника, но Ковров молчал. — Я вам уже докладывал о Фрице Германе и Гансе Вернере. Так вот Фриц Герман отравился ядом. Не уберегли мы его, черт возьми. Никто из нас, в том числе и я, не предполагал, что он решится на такое... — А причина, какая причина? — требовательно спросил Ковров. — Пока не выяснили, — признался Сергеев. — Идет следствие. Я потом подробно доложу. Сергеев ожидал, что Ковров если не отругает, то станет упрекать его в том, что проглядели агента, что надо было узнать, к кому он шел на встречу. Но Федор Васильевич был сдержан в эмоциях. — Ну, что еще у тебя?