- Нет! Вы не можете так поступить! – Кричала она. – Мне нужно позвонить брату! БРАТ! Это ошибка! ОШИБКА! Мирра тарабанила в дверь пока совсем не выбилась из сил. Заснула она полу. Когда ночью её переносили обратно на кровать, сквозь дремоту девушка умоляла о своей просьбе. На следующее утро девушка проснусь от ощущения, что в комнате находился кто-то посторонний. Испугавшись, она вскочила и натянула одеяла по глаза. Напротив неё находился тот тёмный из кабинета брата, за которым она повторяла жесты. На мужчине, был надет плащ, как и у Лауреля, только чёрного цвета, волосы аккуратно собраны, губы поджаты. Он сидел в кресле и рассматривал Мирру, хмурив брови. Всклокоченные волосы девушки, опухшие от слёз глаза, разбитые в кровь руки. Даже узники, иной раз, выглядели лучше, чем она сейчас. - Я приношу извинения, за то, что держим здесь, - начал мужчина после продолжительной паузы. - Кто Вы? – Мирра смотрела на незнакомца так же изучающе, как и он несколько минут назад. Это лицо и татуировки, тёмный плащ и голос. Мирра знала этого человека, но никак не могла выудить из памяти имя. Не могла соединить концы головоломки. Казалось, вспомни она, всё бы разрешилось само собой. Хотя, откуда маленькой домашней девочке знать что-либо о тёмных, тем более о таких тёмных, кому разрешён вход на территорию Ядра. Не говоря уже о доступе в самое сердце Предела – башню. Мирра встретилась взглядом с сидящим. Вот оно! Кому ещё разрешал вход в башню? С кем мог разговаривать совет Ядра всю ночь? - Норд. Тёмные. Их свора кишит по периметру Ядра. Им нельзя внутрь от того они лают, воют и грызнуться, как бешенные собаки. А во главе всей этой стаи находится вожак. Он безумен, неуёмен и жесток, и каждую ночь кидает своих подручных на сетку забора, чтобы те грызли железо, рыли норы, просачиваясь чёрными каплями в чистое Ядро. Вожак - сильнейший среди тёмных, а власть его зиждиться лишь на страхе. И сама тьма льётся из его глаз. Нет! Нет! Нет! Самый настоящий животный страх ударил в грудь! Ходячий ночной кошмар каждого жителя Ядра сидел перед ней. «Он убьёт меня?» Норд прочитал каждую мысль и каждую эмоцию на лице девушке. Ничего нового и непредвиденного он там не разобрал. Мужчина поднялся, никак не отреагировал на вжавшуюся в угол девушку, молча занёс в комнату проводной телефон и вышел. Дверь осталась не заперта. Если бы только вещи были живыми, а не бездушными служителями, то, возможно, телефон и сам бы сходил на территорию Ядра. Ни на секунду Мирра не выпускала его из рук. Она набирала номер раз за разом пока продолжительные гудки не сменялись прерывистыми. Потом сбрасывала и принималась набирать вновь. Она звонила и на работу, домой, Марте, оборвав все линии. Было бы облегчением, если бы на самом деле это телефон оказался нерабочим, но Марта сняла трубку сразу, после первого гудка, а значит аппарат исправен. Мирра засыпала с телефоном, а просыпаясь, не выпускала его из рук. Так прошло несколько дней, пока однажды, уже глубокой ночью на том конце всё же ответили. Девушка сначала даже не поверила. - Не звони больше, Мирра. «Не звони больше, Мирра» Голос Лауреля был сух, холоден. Мирра хотела думать, что ошиблась номером, что попала не туда, но… Она позвонила ещё раз и ещё, но больше ответов не последовало. Девушка отбросила телефон, как будто он ужалил её, схватилась за волосы и сползла по стенке на пол, отказываясь принимать происходящее! Её выкинули, точно сломанную вещь, отдали тёмным, как кусок мяса, неужели она больше не нужна? Нет! Нет! Нет! Мирра собралась с духом и стала повторять заученные с Мартой движения светлых символов. Снова и снова, остервенев от усердия. Но ничего, абсолютно ничего, не происходило, светлая энергия не отзывалась. Девушка зарыдала от безысходности и уже в отчаянии повторила движения, которые показал ей Норд в кабинете брата. Тогда ситуация в корне изменилась, и всё вокруг наполнилось тьмой. Тьмой. Чёрной! Едкой! Сжигающей воздух. Мирра выбежала из своей темницы, хлопая ртом, подобно рыбе. Ей было холодно и жарко одновременно. Наружу, на поверхность. Вон из кожи! Ноги её несли в неизвестном направлении. Глаза не разбирали пути. Лишь бы прочь! Лишь бы подальше! Казалось, тьма гонится за ней, а сил убежать становится всё меньше. Наконец, Мирра выбежала на улицу. Ночной воздух сбавил шквал эмоций. Вокруг неё, во дворе, суетились люди, но девушка не видели их. Она просто упала на колени и подняла голову к небу, словно ища там спасение. А наверху, красными кровяными пятнами разливались узоры. Они не были столь прекрасны, как виделись с балкона её комнаты в Ядре. Здесь, на территории Периметра они разрядами сотрясали купол Предела, расходились потёками от ударов и накрывали ужасом. Мирру затрясло. Она боялась, ей захотелось забежать обратно в дом, спрятаться под землю, испариться, но страх и усталость сковали тело. Ноги не слушались. Люди вокруг продолжали свою суету. Они бегали, они что-то кричали, но до девушки доносились только отголоски их речей. Глаза заволокла пелена. Шум оглушил уши. Внезапно, сквозь всю эту сумятицу девушка увидела второго тёмного, из кабинета брата. Он единственный выделялся на размытом фоне чётким силуэтом. Девушка сама поразилась ощущениям. Человек посмотрел на Мирру. Высокий, тёмные волосы с забритыми висками, вытянутое лицо. Цветастая рваная одежда, через которую местами виднелись татуировки, покрывающие почти всё тело. По щелчку чёрная ширма отделила весь остальной мир, оставив лишь этого тёмного перед глазами. На его лице рисовалось не меньшее удивление. Человек изменил свой путь. Теперь он шёл прямо к Мирре. А девушке стало так важно и жизненно необходимо, чтобы он оказался рядом. От этого зависело всё. Как только человек поравнялся с Миррой, она машинально схватила его за кисть и крепко сжала свою холодную руку. Медленно опустил голову и презрительно посмотрел на стоящую на коленях девушку подле него. Его глаза сливались с чернотой ночи, и если бы небо не утопало в крови, то точно бы виднелось через них. Две пустоты, два выстрела-туннеля на красном от света атаки лице. Под глазами, на шее, на любу выступали татуировки с непонятными символами. Секунды останавливались. Мирра чувствовала, как невидимые нити начали оплетать их двоих, и видела, что незнакомец испытывает те же ощущения. Но внезапно он с силой выдернул кисть, зло посмотрел на девушку и пошёл прочь. Реальность вернулась и оглушила. Мирра не двигалась с места. Она была изваянием, камнем из которого только что с силой выдернули душу. Небесные взрывы грянули с новой силой, земля дрогнула. Возможно, пошёл дождь, но разве это было так важно? Кто-то поднял девушку с земли и понёс в дом. Уже в комнате девушка признала в спасителе утончённого-верзилу, что приносил ей еду и забирал её из башни. - Мне страшно, - прошептала она, хватаясь за верзилу, когда тот укладывал её в постель. – Что со мной будет? - Всё будет хорошо, - неожиданно добро отозвался человек. Он убаюкивающее провёл рукой по голове девушки и повторил: - Всё будет хорошо. Спаситель собрался уходить, но краем уха услышал: - Что со мной стало… Когда он вернулся к девушке, то она уже спала. Глава 5 У тёмных время шло назад. Стены, мебель, даже одежда – всё кричало о своей старости и изжитости. И если у светлых прогресс был частым гостем, то, видимо, с Периметром он, явно, не знаком. Желтеющие обои на стенах, покосившиеся двери на скрипучих петлях, хворающие половицы и неопределившаяся с температурой стеснительная вода из крана. Проводной телефон был самым свежим и неуместным предметов в окружающей древности. Но он молчал все дни, стоя на тумбе рядом с кроватью, подобно надгробной плите. Жизнь Мирры закончилась, а мёртвые, как правило, редко покидают свои могилы. Замок в комнату уже перестал закрываться снаружи, но девушка предпочитала не вскрывать крышку своего гроба. Из живых Мирра видела только верзилу. Он представился Гарном, придя на следующий день после ночной атаки, и сказал, что вожак Норд поговорит с ней вечером. Вечер плавно растянулся на утро, затем на день, на другой вечер, а потом ещё размазался на пару суток. Как забавно, «Вожак». Точно тёмные были какой-то сворой собак. А в полнолуние они даже выли. Или это был её собственный вой, Мирра уже не знала. Может быть, она и сама превращалась в собаку, воя вместе с её новой стаей. Кабинет Вожака так же, как и всё, дышал старостью. Когда Норд смог принять девушку, была уже глубокая ночь. Вожак сидел за столом, при свете единственной настольной лампы, разбирая бумаги, и не сразу заметил гостью. Она даже слегка напугала его, внезапно появившись из темноты блеклым приведением. Норд поприветствовал девушку и попросил подождать, пока закончит. - Как муравьи, - сказала она, стоя у окна. Норд не расслышал и переспросил, окончательно оторвавшись от своих дел. Девушка взглянула на него. Её лицо заметно осунулось с момента их последней встречи, скулы заострились, глаза впали. Любые эмоции исчезли - лицо не выражало ничего. Гостья хоть сжимала себя за плечи, но выглядела абсолютно спокойной. - Муравьи, - повторила девушка, обратно отвернувшись к окну. – Вас так много, каждый занят своим делом. А когда начинают давить, то суетитесь ещё быстрее. Слова девчонки обескуражили вожака, задев глубоко спрятанную ярость. Пока Норд находил ответ, гостья отошла от окна вглубь темноты кабинета. - Он не звонил, - тихо прошептала гостья. - Он знает, но ничего не делает. Почему? Повисла условная тишина. Девушка повернулась к Норду спиной, было видно, как теперь её тело начало слегка вздрагивать. Перемена темы и поведения гостьи сбили мужчину с толку. Он с трудом понял, что девушка имеет ввиду своего брата. - Лаурель? – Предположил вожак. Мирра обернулась слишком резко. Грусть и печаль обезобразили её лицо. Гримаса обреченности и непонимания. Как много Норд уже повидал их. Каждый раз при очередном прорыве, каждый раз после него. Он видел их на лицах своих солдат, а потом на лицах вдов и сирот. Эти гримасы окружала смерть. Сначала он пытался находить слова утешения, но потом... Потом его перестали мучить ночные кошмары: на них уже не оставалось сил. А сейчас перед ним выливала причину своего потрясения избалованная излишним вниманием и безопасностью соплячка, которую оторвали от соски. Соплячка, которой абсолютно безразличен его народ, только она сама. - Придётся привыкать, - отчеканил вожак. – Встреча окончена. Он не стал ожидать, пока гостью выведут из кабинета и занялся бумагами. Строчки отчётов сливались. Светало. Вожак откинулся на спинку кресла, потирая уставшие глаза. Послышались шаги, Норд сразу их узнал. «Мастер расследований и паранойи узнает гостя по шагам», - подумал он про себя, даже улыбнувшись этим мыслям. - Настолько рад меня видеть? - Гарн сел в глубокое потрёпанное кресло, напротив хозяина кабинета. – Или празднуешь девичьи слёзы после очередной встречи? Норд понял, что собеседник имеет ввиду девчонку. - Понравилось быть нянькой? – Вожак ответил колкостью на колкость, но Гарн только цокнул и ухмыльнулся. Норд не заметил и продолжил. – К чему ей столько внимания? Не больше и не меньше остальных… - Ты сам знаешь к чему, - тон гостя стал серьезным. – И дело здесь больше даже не в том, что она, будучи светлой, со сформированным энергетическим потоком, призвала тьму, и не в том, чья она дочь. Тут дело в том, кто стал её праетом! Тебе напомнить, Норд?! Лио. Вожак тяжело вздохнул при мыслях о младшем брате, но ответил совершенно бесстрастно: - Я забочусь о целом народе. Излишнее внимание паре праетов слишком дорогого стоит, пусть даже это мой брат. Норд встал и прошёлся по кабинету, Гарн остался в кресле. Ноги вожака болели после бессонных и бездвижных ночей, голова гудела отчётами. Лио с детства не отличался мягкостью характера, а отсутствие должного воспитания и развивающийся комплекс младшего брата, вовсе с годами превратили его в саднящую проблему. Норд полагал, а точнее, ему хотелось верить в то, что возраст вернёт брату благоразумие, но долгожданное время так и не наступало. Мысль вожака об обязанностях, порождающих ответственность, а вместе с ней понимание и терпение, заставила включить Лио в состав делегации в Ядро, для обсуждения продолжительного прорыва. Но эта поездка обернулась ещё большей проблемой, а точнее двумя. Норд злился. События кругом накалялись и бурлили: участившиеся атаки сущностей, отсутствие диалога, а значит и помощи со стороны светлых, бедственное, почти военное положение жителей Периметра, рост недовольства среди его населения и опасность открытого столкновения. Давление в закрытом Пределе вот-вот достигнет критических показателей, а он, Норд, совершенно беспомощен. Более того, его прает, Гарн, его правая рука и самое доверенное лицо, возится с никак не желающими взрослеть сопляками. Лишь одна искра, и весь Предел взлетит на воздух. - Ты же знаешь, что Лио оказался не «охотником», как мы полагали, а «ферратом»? – Продолжал подливать масла в огонь Гарн. – Если переводить наши понятия на систему светлых, «охотник» - «защитник», «феррат» - «источник», то и для девушки роли поменялись. Следуя аналогиям, она должна была из источника энергии превратиться в собирателя и стать «ферартом», а теперь ей предстоит с нуля научится пулять чёрные сгустки в движущиеся объекты. Неотвратимая пуля. Её замечаешь слишком поздно, а попадания ждёшь слишком долго. Мозг реагирует мгновенно, но тело ждёт, словно, жаждет, пока его плоть разорвёт. На поле боя, среди тысячи снарядов, смерть приходит он неё одной, неотвратимой. Вожак остановился. По случайному стечению обстоятельств он оказался на том же месте, где была девушка не так давно. Внизу, во внутреннем дворе, суетились люди. Они были довольно далеко, что ни лиц, ни примечательных деталей невозможно было рассмотреть: размытые пятна-точки. Безликие, безымянные. Муравьи. Но Норд знал каждого по имени, знал семью, детей, проблемы каждого. Никакие это не муравьи. - Как много ты знаешь о светлых, пробудивших тёмную энергию? – Спросил Норд, уже зная ответ. Ни одного. Он прикрыл уставшие глаза и опустился обратно за свой письменный стол. – Пусть оба проходят обучение наравне с остальными, даже если появиться необходимость поставить их в ясельную группу. У меня нет времени и сил возиться с ними лично. - Приношу извинения, вожак, что отнял Ваше время, - Гарн поднялся из кресла и нарочито вежливо поклонился, а затем направился на выход. Уже около самой двери Норд остановил его: - Я не могу тебя просить о подобном. Но девчонка… Прает вожака ничего не ответил и вышел. Мирре выделили комнату. Она мало отличалась от той, где её держали прежде, разве что окно было больше. Стены с выцветшими обоями, из-под которых местами проглядывала каменная кладка, железная кровать с номинальным матрасом и пожирающий пространство шкаф, в котором ютилась пару тройка одежд, явно, с чужого плеча. Девушка не желала к ним даже прикасаться, но стойкая вонь собственных вещей заставила смириться. Возможно, быт и уклад жизни тёмных напоминал военные поселения, но Мирре это всё было больше созвучно с тюрьмой: подъёмы, построения, приёмы пищи в общей столовой, досмотры. Очень иронично, что живущие здесь именовали свой полуразрушенный карцер «дворцом» во главе с главным -надсмотрщиком — вожаком. Девушку не запирали в комнате, не лишали свободы перемещения, но всюду за ней следили. Казалось, даже тени тайком привставали со своих плоскостей. Мирра жалела себя, скучала по прошлой жизни и порой рыдала ночами напролет. Но больше, чем собственное положение, её ужасали ночные атаки сущностей. Небо разрывалось от энергетических раскатов, стены и окна дребезжали, а пол и потолок рассыпались на глазах. Внутренний двор в это время вскипал: он впускал и вытеснял из себя потоки людей в красном зареве, подобно сердечному клапану, работая на износ, замирая лишь под утро. Но вместе с временным затишьем утро приносило и бесконечную печаль: всё больше и больше мест за столами при завтраках пустовали, всё тише велись разговоры.