— Тебя, — коротко ответил я. Дыхание как отрезало. А потом оно зазвучало вновь, такое же тяжелое. Действуя мне на нервы. — Ты это должен объяснить. — Разумеется, сэр. Мы можем заключить сделку. Вам ведь хочется заключить сделку? Речь идет именно об этом? Нет ответа. Фыр-фыр и пуф-пуф. В День поминовения[19] и в День труда[20] Филбрик всегда выступал в шестичасовом выпуске новостей, зачитывая некое послание с телепромптера.[21] То-то мне казалось, что я уже слышал сегодняшние слова Филбрика. Ларчик открывался просто: те же фыр-фыр и пуф-пуф. Даже перед телекамерами он пыхтел, словно бык, готовящийся взгромоздиться на корову. — Что ты предлагаешь? — Сначала ответьте, кто-нибудь среди вас думает, что у меня может возникнуть желание посмотреть, а сколько я успею уложить моих одноклассников? К примеру, Дон Грейс? — Этот шматок говна. — Сильвия закрыла рот рукой. — Кто это сказал? — рявкнул Филбрик. Сильвия побледнела. — Я, — ответил я. — Прослеживаются во мне некоторые транссексуальные тенденции. — Скорее всего он понятия не имел, о чем я говорю, но спрашивать его в лоб мне не хотелось. — Вы можете ответить на мой вопрос? — Некоторые люди думают, что ты можешь окончательно свихнуться, да, — с неохотой признал он. В дальних рядах захихикали, но я надеялся, что микрофон этих звуков не уловил. — Понятно. Предлагаю следующую сделку. Вам в ней уготована роль героя. Вы приходите сюда. Без оружия. Входите в класс, заложив руки за голову. Я отпускаю всех. А потом всаживаю пулю в вашу гребаную голову, сэр. Как насчет такой сделки? Согласны? Пуф-пуф, фыр-фыр. — Ругаться нехорошо, парень. Там же девушки. Молодые девушки. Ирма Бейтс в изумлении огляделась, словно кто-то только что окликнул ее. — Договорились? — напирал я. — По рукам? — Нет, — ответил Филбрик. — Ты застрелишь меня и не отпустишь заложников. — Пуф, фыр. — Но я спущусь в класс. Может, мы что-нибудь придумаем. — Парень, — ответил я, — если ты не выключишь систему внутренней связи и через пятнадцать секунд не выйдешь из той двери, в которую вошел, здесь кто-нибудь останется без головы. Из сидящих передо мной никто не обеспокоился. Пуф-пуф. — Твои шансы выбраться отсюда живым уменьшаются. — Френк, дружище, никто из нас не выйдет отсюда живым. Даже мой старик это знает. — Ты выходишь? — Нет. — Как скажешь. — Такой исход его, похоже, ничуть не расстроил. — У вас там есть парень по фамилии Джонс. Я хочу с ним поговорить. Почему нет? — Валяй, Тед, — кивнул я. — Это твой шанс. Не упусти его. Друзья, сейчас этот юноша потрясет яйцами у всех на глазах. Тед впился взглядом в черный квадрат аппарата внутренней связи. — Слушаю вас, сэр. Вот он-то произносил «сэр» с должным уважением. — Внизу все в полном здравии, Джонс? — Да, сэр. — Что ты можешь сказать о Декере? — Думаю, от него можно ждать чего угодно. — И он злобно глянул на меня. Кэрол неожиданно рассердилась. Открыла рот, чтобы осадить Теда, но, должно быть, вспомнила, что ей выступать от класса на выпускном вечере, говорить об ответственности, лежащей на Западном мире, и сомкнула губы. — Благодарю вас, мистер Джонс. Приставка «мистер» Теда очень порадовала. — Декер? — Здесь я, здесь. Фыр-фыр. — Еще увидимся. — Я-то уж точно должен увидеть вас. Через пятнадцать секунд. — Пауза. — Филбрик? — Да? — У вас есть отвратительная привычка, знаете ли. Я это заметил еще во время ваших телевыступлений. Вы дышите людям в уши, Филбрик. Сопите, как возбужденный жеребец. Дерьмовая привычка. А говорите вы так, словно считываете текст с телепромптера, даже когда его нет и в помине. Надо от этого избавляться. Глядишь, и спасете чью-нибудь жизнь. Филбрик фырчал и пыхтел. — Вонючий ублюдок. — С тем он и отключил внутреннюю связь. И двенадцать секунд спустя вышел из парадной двери. Как только он добрался до машин, стоявших на газоне, началась очередная конференция. Руки Филбрика так и летали. Все молчали. Пэт Фицджеральд грыз ноготь. Свин достал другой карандаш и разглядывал его. Сандра Кросс пристально смотрела на меня. Ее окружало сияние. Возможно, светилось облачко тумана, непонятно как залетевшее в класс и остановившееся между нами. — Как насчет секса? — неожиданно спросила Кэрол и покраснела, когда все повернулись к ней. — Ты про что? — полюбопытствовал я. Кэрол, похоже, уже горько жалела о том, что не держала рот на замке. — Я подумала, раз кто-то повел себя странно… ну… вы понимаете, странно… — Она запнулась, не находя слов, но тут ей на помощь пришла Сюзан Брукс. — Все правильно. И перестаньте лыбиться. Все думают, что секс — это грязь. Это наша общая проблема. Мы все волнуемся из-за секса. — Она посмотрела на Кэрол. — Именно это я и хотела сказать, — кивнула Кэрол. — У тебя… ну, у тебя был неудачный опыт? — Ничего такого с тех пор, как я спал с мамой, — без запинки ответил я. У нее аж глаза вылезли из орбит, но потом она поняла, что я шучу. Свин захихикал, все разглядывая карандаш. — Нет, правда. — Хорошо. — Я нахмурился. — Я расскажу о моей сексуальной жизни, если ты расскажешь о своей. — О… — Мои слова вновь шокировали ее. Грейси Станнер рассмеялась: — Выкладывай, Кэрол. — У меня сложилось ощущение, что эти две девушки друг друга не жаловали, но теперь я видел, что Грейси просто шутит, по-дружески, словно они обе негласно признали, что взаимные обиды остались в прошлом. — Послушаем, послушаем, — маслено заулыбался Корки Геролд. Кэрол залилась краской: — Извини, что спросила. — Не стесняйся, — поддакнул Дон Лорди. — Тебе сразу полегчает. — Вы же все растреплете. Я знаю, какие пар… какие все болтливые. — Секреты, — хрипло прошептал Майк Гейвин. — Поделись со мной секретами. Все рассмеялись, но вопрос обсуждался серьезный.