Ответа на этот вопрос я не знала. Внутри бурлили противоречивые чувства, и я так и не успела определиться, что стану делать. Мы неожиданно оказались в жилых покоях. Причем не моих и не раан-хара. Обстановка здесь, в отличие от богатого убранства остального дворца, была весьма аскетичная. Я растерялась, озабоченно вертя головой по сторонам, не понимая, куда меня принесли. Раан-хар же свалил мое тело на кушетку, бросил рядом ремень, заставив вздрогнуть. Сам же принялся копаться во всех подряд шкафах и ящиках, явно что-то выискивая. Несколько мгновений я непонимающе следила за его метаниями, а потом наконец пришла в себя. В мою сторону Лаар не глядел, а значит, имелся шанс что-то предпринять. В первую очередь покосилась на дверь — далековато… Лаар настигнет раньше, чем я успею открыть ее. Были еще и другие двери, ведущие в смежные комнаты, можно попробовать закрыться там… И тем самым лишь отсрочить свою участь… Конечно, я понимала, что рано или поздно Лаар доберется до меня. Что стоит такому выломать тонкую межкомнатную дверь? Раз плюнуть. Как бы то ни было, все лучше, чем безропотно подчиниться воле мужа. После того, как он застал меня перебирающейся через стену, притворяться покорной и покладистой смысла нет. Я еще раз глянула на лежащий рядом ремень. Проверила, что муж не следит за мной, и аккуратно потянулась к грозному оружию. Не знаю, что стану с ним делать, но уж лучше эта вещь будет у меня, нежели в руках взбешенного раан-хара. Я уже дотронулась до грубой кожи, как вдруг мужчина резко выпалил: — Наконец-то! Шустро сцапала ремень и спрятала себе за спину. Кажется, Лаар не заметил. Все его внимание было сосредоточено на небольшой шкатулке, что он нес в руках. Я не сразу поняла, что это за шкатулка, пока муж не подошел ко мне и, опустившись на колени, не откинул резную лакированную крышку. Внутри оказалось несколько брачных меток разных цветов и тонкий ритуальный нож, которым пользовался Ведающий во время церемонии. Полночная звезда, только не это! Не для того я мучилась, через кровь и слезы вырезая треклятую метку, чтобы спустя какой-то час муж вернул ее на место! Лаар взялся за нож и резко подался вперед, примеряясь к моему лбу. Я не выдержала, выпустила из рук ремень и обеими ладонями уперлась в мужскую грудь. — Не надо… — всхлипнула испуганно, сама не зная, на что надеясь. — Не надо? — сквозь зубы прошипел Лаар и лишь сильнее подался вперед, преодолевая слабое сопротивление. — Не надо, говоришь? Мужчина болезненно ухватил меня за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Лицо его было перекошено от злости. На скулах ходили желваки, а широкие ноздри раздувались, словно передо мной был не человек, а, по меньшей мере, разъяренный бык. И мне было страшно. От одного только его темного взгляда и плотно стиснутых челюстей. От вздувшихся на лбу вен и стальных пальцев, что впивались в подбородок. А уж зажатый в другой руке нож и вовсе вселял панический ужас. Страх пробирал до самых костей, и казалось, хуже уже быть не может. Но тут Лаар заговорил. Грубо и жестко, ничуть не щадя мои и так расшатанные нервы: — Хочешь, чтобы я оставил как есть? Может, тебя еще и за ворота выставить? Ты хоть представляешь, что с тобой будет, сунься ты в таком виде среди ночи в город? Да первый же встречный затащит тебя в темную подворотню и сделает с тобой все, что ему заблагорассудится. Оттрахает прямо на голой земле или стоя по уши в помоях и людском дерьме, в окружении шныряющих мимо упитанных крыс. А когда вдоволь наиграется, продаст в самый дешевый бордель, где в тот же день тебя пустят по кругу. Знаешь, как там любят молоденьких девочек вроде тебя? С бархатной кожей и нежными губами? — Лаар невесомо провел ладонью по щеке, а затем, с нажимом, по губам. А я чувствовала, как эти самые губы начинают дрожать, как наворачиваются на глаза жгучие слезы и в горле встает колючий ком, мешая нормально дышать. — Порой даже дерутся за право быть первым. Но так или иначе, ты достанешься всем. Каждому, кто готов заплатить серебряный шенг за возможности вогнать в твое юное тело свой член. И ты будешь молить, чтобы хоть один из них был столь добр, чтобы воспользоваться тем самым маслом, которое… — Хватит! Замолчи… — не выдержала я. Лаар усмехнулся. — Что, не нравится? А ведь это сущая правда, крошка. И ты должна быть счастлива, что твой муж столь добр, что вернет на место брачную метку. С этими словами Лаар вновь ухватил меня за подбородок. Прижал головой к стене, не позволяя шевельнуться, и сразу же резанул по еще свежей ранке, разрывая нити шва. Я закусила губу, всеми силами пытаясь не застонать. Но из глаз все равно брызнули слезы. Быстрыми ручьями побежали по щекам. Муж вытащил из коробки первый попавшийся камень и прижал к кровоточащей ране. — Аштарра-ар-шаян, — прошептал он, и место вживления, как и в прошлый раз, полыхнуло жаром и неистово закололо. По лицу моему катился уже целый ливень слез. Я чувствовала соленую влагу на губах. Невольно слизывала ее, не понимая, слезы это или, может, уже кровь. Мокрые капли падали за ворот, грозя насквозь промочить намотанный на шею палантин. Лаар убрал руку с моего лба, и боль отступила. Но слезы и не думали униматься. Я чувствовала себя раздавленной, беспомощной. А кроме того, еще и полнейшей дурой! Возомнила, что смогу сбежать из дворца? Что самостоятельно доберусь до Туэнга? Как я могла быть столь беспечна, столь наивна? Раан-хар разом спустил с небес на землю и дал понять, что мне некуда деваться… И брачная метка, словно клеймо, удостоверяющее, что я собственность Лаара ор Гронта, вновь красовалась над переносицей. Лаар убрал нож обратно в шкатулку и, поднявшись с колен, двинулся к одному из шкафов, возвращая вещи на место. Я же смиренно сидела, ожидая его возвращения и… дальнейших указаний. Мыслей о том, чтобы бежать или спрятаться где-нибудь, больше не возникало. Единственное желание, которое осталось, — уединиться где-нибудь в тихом уголке и вдоволь выплакаться. Но у раан-хара были совсем иные планы. Муж вернулся и стащил с моей шеи палантин. Прямо им вытер мое мокрое лицо, напрочь испортив платок разводами крови. — Хватит реветь! — недовольно бросил он, комкая грязную ткань. — Я этого терпеть не могу! — А потом ухватил за запястье и потащил прочь из чужих покоев. Уже у выхода вспомнил про ремень, вернулся и забрал его с кушетки. Перестать реветь… Легко сказать. Неужто он думает, что это можно выполнить вот так — по команде? Впрочем, к другому раан-хар не привык. И, как ни странно, слезы подчинились ему. Высохли на щеках, пока мы шли длинными дворцовыми коридорами. Муж тащил меня за руку — я вяло плелась следом. Эмоции выгорели, страх угас, и ремень в руках Лаара уже не вызывал прежнего ужаса. Какой смысл переживать, если от меня все равно ничего не зависит. Муж поступит так, как считает нужным. Мои слезы или мольбы вызовут лишь раздражение. Как он отреагирует на возможное сопротивление — и вовсе не хотелось думать… Ровно до тех пор, пока мы не оказались в моих покоях. Лаар с грохотом захлопнул за нами дверь. По спине прошелся легкий озноб, и я неосознанно отступила в глубь комнаты, увеличивая расстояние между собой и мужем. — Ну, и как мне тебя наказать? — вопросил ор Гронта, поигрывая ремнем — массивная пряжка позвякивала от его неторопливых движений. Раан-хар двигался нарочито медленно и вальяжно. И даже не знаю, чего больше было в его взгляде — ярости или злого предвкушения. — Иди сюда! — приказал он, я же и не подумала подчиниться. Напротив, еще сильнее попятилась назад, пытаясь отгородиться широкой кроватью. Лаар нервно хлестнул ремнем по ладони. — Я не привык повторять дважды! — с нажимом произнес он, неминуемо приближаясь. — Не надо… — пискнула я, обхватывая руками столбик кровати, пытаясь скрыться от его пытливого взгляда. — Надо, дорогуша. Надо… — повторил он и резко метнулся ко мне. Я рванула прочь. Вокруг этой самой кровати, теперь уже прячась за высоким изголовьем. Раан-хар рассмеялся. — А я смотрю, ты осмелела, крошка. Видно, придется заняться твоим воспитанием. От такой перспективы мне стало совсем дурно. Чувство самосохранения просто вопило об опасности, всеми силами призывая бежать от этого страшного человека. Вот только куда тут убежишь? Лаар начал медленно обходить кровать по кругу. Я повторяла его движения, не сводя с мужчины настороженного взгляда. На его губах играла кривая улыбка, глаза блестели от охватившего азарта. Я же чувствовала себя дичью, загнанной в ловушку. Пульс грохотал в висках, а сердце ломилось в самые ребра, заставляя судорожно глотать ртом воздух. Не знаю, сколько бы мы так кружили около кровати, если бы в какой-то момент Лаару не надоело. Он вдруг бросился наперерез, в два счета перемахнул через двуспальное ложе и болезненно ухватил меня за руку. Дернул на себя, буквально впечатывая в стальное тело за спиной. Меня накрыло волной паники, и я начала извиваться, царапаться, пытаясь вырваться из его стальных объятий. Вопила что есть мочи, кажется, поставив на уши весь дворец, и даже укусила Лаара за руку, что удерживала меня поперек груди. Тот болезненно зашипел, но хватки не ослабил. Напротив, лишь сильнее сжал, еще больше разозлившись. — Вот же… дикая! Да заткнись ты уже! — крикнул муж, а потом оторвал меня от пола и швырнул на кровать. Не дав опомниться, придавил сверху своим телом. И тут же перехватил мои руки, завел за спину, заставляя зашипеть от боли, и ловко перемотал запястья тем самым кожаным ремнем с металлическими вставками. Я попыталась было трепыхнуться, но куда там! Связали меня на славу, да и сидящий сверху Лаар был слишком тяжел, чтобы я могла шевелиться. И я уже думала, что сейчас все повторится, что раан-хар уже привычно стащит с меня штаны и хорошенько отымеет, чтобы впредь знала свое место. А потому была просто ошарашена, когда он, чуть привстав, крутанул меня на месте, разворачивая лицом к себе, и вполне серьезно спросил: — Ну что, успокоилась? Или тебе еще ноги связать, чтобы не брыкалась? Я усиленно замотала головой. Мне и связанных рук хватало. Лежать на них было до боли неудобно. И приходилось выгибаться, чтобы под поясницей оставалось достаточно места для сцепленных кистей. А ввиду сидящего на мне мужчины со стороны это выглядело наверняка вызывающе. А уж о том, какие мысли бродили в этот момент в голове Лаара, и вовсе было страшно подумать! Он ухватился за ворот моей туники и рванул ткань в стороны. Та с треском лопнула, разошлась прямо посередине, выставляя напоказ тонкую нательную сорочку, что больше открывала, нежели прятала от пытливого мужского взора. Я почувствовала, как краска заливает щеки. Казалось бы, чего Лаар там не видел? За полтора месяца супружеской жизни муж не единожды лицезрел меня обнаженной. Но стыдно было, словно в первый раз. Сама не знаю почему… Наверное, оттого, как он смотрел на меня. Прежде я не замечала за мужем подобных взглядов. Жарких, откровенных, таких, от которых хочется спрятаться и одновременно вставить напоказ еще больше. Он буквально ощупывал глазами мое тело, я почти физически ощущала это. А потом раан-хар резко схватился за ткань сорочки. Всеблагой Ошур, неужели же он и ее пустит на лоскуты? Впрочем, сорочки было не жаль. Гораздо больше меня пугало, что Лаар сделает дальше со мной. — Не надо… Отпусти… — пискнула придушенно и вновь трепыхнулась, в который раз убеждаясь в собственном бессилии.