— Вы давите на моего клиента! У полиции новые инструкции, вываливать на людей тонны своих домыслов? — Брэд, — продолжал Браун, не обращая внимания на адвоката. — Если тебя заставили это сделать, если ты не хотел, скажи мне об этом. Тогда тебе не придется отвечать за убийство Столлера. Хили тяжело дышал, он был на грани. Адвокат притих, наблюдая за Хили. Но тот, хоть и с трудом, все же совладал с собой. И выдавил: — Я не знаю, о чем вы говорите. Домой Браун вернулся глубокой ночью. Спешить-то некуда, напомнил он себе, доставая из холодильника бутылку пива. Несмотря на время, Браун позвонил жене. Шелли еще не спала. — Как дела? — после обмена любезностями и дежурными фразами поинтересовалась Шелли. Вопрос следовало понимать «когда ты приедешь?». — Все сложно. Ты не смотрела новости? У нас есть подвижки. Сегодня мы взяли одного из них. — Значит, я могу сказать Кэрол, что ты скоро приедешь? — Пока не стоит, — поколебавшись, ответил он. — Что это значит? — Говорю же, все сложно. Я постараюсь. Дай мне еще недельку. — Черт… — устало протянула Шелли. Помолчав, она заговорила снова, и в голосе сквозило раздражение. — Трой, ты специально это сделал, да? — Что? Ты о чем вообще? — Отправил нас в другой город, а теперь «дай мне недельку»? Потом будет «дай мне две недели». Потом месяц. Это такой способ избавиться от них? — Шел, не говори глупостей. И я никого никуда не отправлял, это было твое решение. — Потому что у меня работа! — У меня тоже, помнишь? — У тебя есть еще семья. Помнишь? — Я не хочу ругаться. Позови Кэрол к телефону, я хочу пожелать ей спокойной ночи. — Она уже спит, — сухо отозвалась Шелли. — И я кстати тоже собираюсь. Сегодня был трудный день. Так что пока. — Подожди, Шел, я не хочу… Договорить он не успел, Шелли повесила трубку. Чертыхнувшись, Браун отправился на кухню за второй бутылкой пива. Параллельно допросам Хили группа детективов подписала у судьи ордер на обыск трейлера арестованного и обыскала его. Не удалось найти ничего, что могло бы вывести полицию на остальных членов банды. Зато копы нашли в трейлере деньги — в сумме около 15 тысяч долларов. Что само по себе странно для безработного парня. Среди них — две пачки двадцаток, обвязанные бумажной лентой с символикой «Рантье банка». И вот это уже могло быть доказательством, ведь в «Рантье банке» у Хили не было счета. Дела с убитым Греком обстояли сложнее. У него в карманах нашли деньги, пара дисконтных карт из магазинов, ключи. Какой замок они открывали, оставалось загадкой. Единственной надеждой выйти на логово Грека оставалась проверка всех звонков с сотового Хили. Зато Браун это сделал. Он отомстил за своих парней. Конечно, Браун предпочел бы лично всадить пулю в спину Грека. Но и так сойдет. Зная, что ублюдок больше не будет топтать эту землю, Браун испытывал удовлетворение. Не радость, а именно удовлетворение. Произошло то, что должно было. Такие вещи запоминаются надолго. С этими мыслями он отправился спать, заведя будильник на семь утра. Когда тот зазвенел, Браун по привычке вскочил, стараясь отключить его как можно быстрее. Этой привычке было ровно семь лет — когда родилась Кэрол, Браун приучил себя вскакивать и отключать звук в течение секунды — пока не проснулись Шелли, которая по ночам вставала к ребенку, и сама Кэрол. Поспешно приняв душ и проглотив кружку кофе, без которого Браун никогда не садился за руль, он побросал в карманы кошелек, ключи и значок, прицепил на пояс нож, натянул на спину наплечную кобуру, вложил в нее оружие. Через минуту Браун уже выходил на улицу, к припаркованной перед домом машине. Дальнейшее произошло так быстро, что Браун не успел понять практически ничего. Когда он подошел к водительской дверце, чтобы открыть ее, сзади раздался визг шин. Черный фургон, резко тормозящий прямо позади него. Тень человека в маске, выпрыгивающего из фургона. Треск электричества. Боль в шее, куда человек в маске с силой воткнул электроды. Электрошокер. Мощный разряд тока отбросил Брауна на машину. Он отключился. Двое в масках подхватили отключившегося Брауна под руки и втащили в фургон. В ту же секунду он сорвался с места и, набирая скорость, исчез за поворотом. Первое, что почувствовал Браун — это боль. Боль в шее, боль в руках, боль в спине. Непроизвольно изо рта раздался стон. Браун тут же сжал зубы, вспомнив последнее, что видел. Электрошокер. Маска. Фургон… Он находился в центре склада. Серые стены, узкое и длинное грязное окно под потолком. Браун уже видел его. На записи. Склад, где банда испытывала ошейник. Его похитили! Мысль молнией пронзила сознание. Браун замер, чувствуя, как его сковывает страх и ужас, зарождаясь в груди и ледяными щупальцами расползаясь по телу. — Очнулась, сука? Голос. И слово «сука». Это он. Тип с записи. Главный в банде. Сначала показалась тень, после чего откуда-то справа от Брауна показался человек. Одежда цвета хаки, маска с прорезями для глаз. Черные холодные глаза жестокого ублюдка, способного на все. Браун закашлялся, и тут же его перекосило от боли. Болело все. В ходе пути сюда его, отрубившегося после удара электрошокером, явно били. Твари. Браун сидел за земле. Вытянутые вперед ноги. Руки скованы наручниками за спиной, обхватывая какой-то столб — Браун чувствовал жесткую древесину, впивавшуюся в позвонки. Столб был толстым, руки были натянуты, и каждое шевеление вызывало адскую боль в запястьях, сухожилиях и спине. — Где я? — тихо буркнул он, лихорадочно пытаясь собраться с духом. Бесполезно — страх расползался по телу, ослабляя волю и заставляя паниковать. Когда вы попадаете в лапы к типам, способным на все, последнее, что вы будете делать — вести себя как герой дешевого боевика. — В гостях. У меня есть к тебе вопросы. — Я полицейский. — Что, правда, сука? — в голосе главаря сквозила издевка. — Вы знаете, что вам будет за похищение копа? — Браун пытался хорохориться и держать марку. Главное задать тон в самом начале. — Вас найдут. Перевернут весь город, но обязательно найдут вас. Из-под земли достанут. — Полегче, сука. Ты не в том положении, чтобы выпендриваться. — Говнюк, — не выдержав, буркнул с ненавистью кто-то сзади. Браун повернул голову, стараясь разглядеть, кто здесь еще. Руки натянулись, клокоча от боли. Но боковым зрением он все же сумел разглядеть два силуэта, они были почти позади. Итого трое. Вся банда в сборе или есть еще? — Кто вы? — Заткнись, сука, — главарь шагнул к нему. — Как ты вышел на Грека и Хили? — Кто это? Главарь хмыкнул, словно он услышал шутку, и ему понравилось. И тут же нанес удар ногой, вбив носок тяжелого армейского ботинка между ног Брауну. Браун взвыл от боли, дергаясь, от чего руки едва не затрещали — суставы в плечах и локтях готовы были вылететь из суставных сумок. В глазах сначала потемнело, затем вспыхнули вспышки, скача, как черти у костра. Крича, он несколько раз ударил себя затылком об столб, чтобы переключиться на меньшую боль. — Как ты вышел на Грека и Хили? — Это не я, — захрипел Браун, начиная приходить в себя. Адская боль, сначала разметавшись по всему телу, теперь сжалась в комок в районе паха. — Другая группа. На них вышла другая группа. Я не знаю, как. — Он врет, говнюк! — зарычал кто-то сзади. Главарь врезал ногой в грудь Брауна. Удар пришелся на солнечное сплетение. Боль взрывом разлетелась в грудной клетке, и Браун едва не отключился. Вдруг с ужасом промелькнула мысль — он не может дышать! А потом картинка вернулась, и Браун наконец почувствовал, что, извиваясь и хрипя, он судорожно пытается захватить ртом воздух. И не может. Новый удар пришелся в бок, ребра затрещали. Взвыв, Браун наконец смог вдохнуть — и тут же снова заорал. Новый удар в грудь. На секунду он кажется отключился. Придя в себя, увидел, что его рвет на собственные ноги. Утренний кофе. И только сейчас Брауна накрыла волна осознания. Накрыла с головой. Каждой клеткой стонущего от адское боли тела Браун осознал — весь этот кошмар не сон, все это происходит на самом деле! Ненавижу, сволочи, убью! — взревело что-то в голове. — Суки, — захрипел он, сплевывая остатки рвоты. — Вас всех пришьют. Я лично. Обещаю. Новый удар пришелся в пах. В глазах взорвалась тысяча молний, и по телу электрическим разрядом пронеслась такая боль, что Браун взвыл. Собственный голос, утробный и дикий, он услышал словно со стороны. — Решил поиграть в героя, сука? Как в кино? Ты мой, коп. И ты там, где тебя не найдет никто. Я могу тебя разрезать на части и скормить тебе твои яйца. Я могу сделать с тобой все что угодно, сука. А ты будешь гадить под себя и медленно подыхать. Новый удар пришелся снова в пах. Браун забился, с ужасом чувствуя что-то влажное между ног. Он или обмочился, или это кровь. Хоть бы обмочился! Главарь врезал ему кулаком в лицо, разбивая губы. Рот тут же наполнился кровью. Еще удар, еще удар — и еще удар. Кажется, Брауна снова вырвало. Словно издалека прогудел голос главаря: — Как ты вышел на Хили и Грека, сука? — Хорошо, — прохрипел он. — Ладно. Я скажу. Не бей. Главарь застыл не пару секунд. Браун судорожно начал дышать, наполняя организм кислородом. Сознание стало проясняться. — Официантка, — пробормотал он, сплевывая кровь. Кажется, ему разбили зубы или десну. — Официантка из закусочной. Она позвонила на 911. Она узнала Грека. Видела его лицо по телевизору. — Врешь, сука. — Нет, правда! Я не вру! Она вспомнила его и позвонила на 911… — Говнюк, он еще не понял что все по-серьезному! — зарычал кто-то сзади. Люк или Уолт, мелькнуло в голове Брауна. — Черт, да зачем мне врать? — Ты убил моего друга и закрыл в клетку второго, — прорычал главарь. — Начинай говорить, сука. Это твой единственный шанс выползти отсюда живым. Маски. Только сейчас Браун вдруг осознал, что они в МАСКАХ! Они не хотят его убивать! Надежда вспыхнула в груди.