Хейли и я остались друзьями. И это лучше, чем вообще не общаться с ней. Лучше, чем полностью ее потерять. Я не буду давить на нее, хотя и хочу большего. Надеюсь, что со временем ей станет лучше. На самом деле тема наших отношений должна быть закрыта для меня, но я не могу перестать думать об этом. Мы пишем друг другу почти каждый день короткие сообщения. Понятия не имею, что это значит для нее, знаю только, что не хочу, чтобы связь с ней оборвалась. Я не откажусь от нее, Хейли стоит того, чтобы за нее бороться. И я буду. Даже если речь идет только о нашей дружбе. Кто-то бьет меня по голени, и я вздрагиваю. Боль пронзает ногу, и когда я поднимаю голову, то вижу самодовольное лицо Лекси. Она на полном серьезе пнула меня под столом? Несколько секунд я решаю, бросить в нее свой тост или просто ничего не делать. Ага, решено… Но тут мама неожиданно вклинивается в нашу «битву», таким образом неосознанно помогая Лекси. – Чейз? – Взгляды присутствующих устремляются на меня, и я понимаю, что родные наверняка уже обращались ко мне, но я этого не заметил, потому что был глубоко погружен в собственные мысли. Дерьмо. Я был бы благодарен кузине за немое предупреждение, если бы она так нагло не усмехалась. Я откашливаюсь. – Да? – Твой отец хотел знать, если… – Смотрите, кого я нашла! – В зимний сад входит Мэри Энн с Шурой на руках. За ней появляется еще один человек. Широкоплечий, с темно-русыми, почти каштановыми волосами, трехдневной щетиной и кругами под глазами. Человек, который чертовски похож на нас с папой. Дядя Александр протягивает Джошу кофейную кружку. – Ну наконец-то… блудный сын вернулся. Наш кузен Ксандр широко улыбается и забирает у жены успокоившегося ребенка. – Слушайте, слушайте, кто тут у нас. Один за другим родственники встают, чтобы поприветствовать Джоша, обнять его, похлопать по плечу и перекинуться парой слов, ведь они не виделись целую вечность. Только бабушка остается сидеть в конце стола, пока Джош не подходит к ней и не наклоняется, чтобы поцеловать в щеку. Она похлопывает его по руке и говорит что-то, чего я не могу разобрать, наверно, потому, что мыслями я не здесь. Я смотрю на старшего брата, будто впервые его вижу. С тех пор как он внезапно вернулся, я практически не видел его. Не знаю, спал ли он вообще, потому что круги под его глазами указывают на обратное. Тем не менее сейчас он улыбается, будто это обычные выходные. Будто он случайно опоздал на бранч. Будто ничего не случилось. Больше всего я хотел бы врезать ему за этот цирк, но когда я наконец встаю и приветствую брата, то просто обнимаю его. Потому что единственное, что имеет значение, – это то, что ему лучше и он наконец вернулся домой. Я справляюсь с гневом и испытываю облегчение. После истории с наркотой в клинике Джош исправился. Я понятия не имел, как он это сделал или через что ему пришлось пройти, так как после той ситуации был слишком взбешен, чтобы отвечать на его звонки. Но видеть брата здесь, в окружении нашей семьи, настоящее облегчение. Я похлопываю его по спине. – Рад тебя видеть, чувак. – Я тебя тоже, младший брат. – Он улыбается типичной улыбкой Джоша, широкой, беззаботной, но в его глазах что-то проскальзывает. Что-то, что дает мне понять, что не все так радужно. Что Джош уже не тот человек, что раньше, даже если и делает все возможное, чтобы поддерживать эту иллюзию. – Джош, – Лекси встает последней и бросается ему на шею. Я стою достаточно близко, чтобы расслышать ее тихое бормотание. – Я рада, что ты вернулся, но все равно надеру тебе задницу за то, что ты мне ничего не сказал. Джош тихо смеется и крепче обнимает ее, потом отпускает и занимает свое обычное место за столом рядом с папой и дядей Александром. Хотя эти двое в основном работают в офисе, летом они часто бывают на стройках, поэтому успели подзагореть, в то время как Джош выглядит пугающе бледным в своей белой футболке. – Так, Джош? – интересуется брат Лекси, Ксандр, с наконец уснувшим Шурой на руках. – Рассказывай. Где ты был? Чем занимался? Я переглядываюсь с Лекси, но Джош только улыбается и расслабленно откидывается в кресле, сложив руки за головой. – О, то тут, то там. Несколько дней я был в Техасе, а потом отправился в Мексику. Но пиво там далеко не такое хорошее, как здесь. Папа смеется, а дядя Александр широко улыбается. Эти двое ярые фанаты пива, но еще они спроектировали один из местных пивоваренных заводов, а другой полностью реконструировали. То, что за работу они получили не только деньги, но и ящики пива, очень их радовало. Маму и тетю Джазмин этот факт обрадовал гораздо меньше. – Х-м-м, – протягивает Ксандр, легонько поглаживая сына по спине. – Погода совсем паршивая выдалась? – он указывает на Джоша. – Ты такой же бледный, как стена, приятель. Я думал, в Мексике больше солнца. Джош смущается, но всего на секунду. Затем по его лицу расползается небрежная улыбка. – Я поехал туда не из-за погоды. Не хочу вдаваться в подробности, но, возможно, я провел много времени в спальне, – добавляет он, подмигивая. Ксандр смеется, но освобождает Джоша от дальнейших расспросов. Не знаю, стоит ли мне вздохнуть с облегчением, восхититься братом за эту ложь или свернуть ему шею. Он вкратце описал алиби, которое придумал, чтобы я мог подтвердить его рассказ. Но некоторые детали своей истории он забыл упомянуть… или это сейчас была импровизация?.. – Ты был в Мексике? – вернувшись из кухни с тарелкой, полной свежих вафель, мама вклинивается в разговор. Она передает одну из вафель Джошу, но осуждающе смотрит на меня. – Чейз, ты ничего об этом не говорил. Да и как мог? Эту информацию я сам получил пять дней назад. Я стискиваю зубы, но заставляю себя пожать плечами: – Джош был занят, а я не запоминал, где он шатается. Еще одна ложь, и она так легко слетает с губ, что мой желудок сжимается. Я кладу вилку, хотя моя тарелка наполовину полна, потому что уже не могу думать о еде. Джош продолжает сочинять: о том, как побывал в крутом баре в Техасе, как встретил в Мексике волшебную девушку и та вскружила ему голову. Его рассказ идеален, полон сотни деталей, даже я бы купился, если бы не знал, что произошло на самом деле. Джошуа Уиттакер – идеальный лжец. Я сжимаю кулаки. И вдруг все возвращается на свои места. Весь гнев. Страх. Непонимание. Джош вернулся пять дней назад и до сих пор притворяется, что все по-прежнему. Будто он тот же человек, что и до клиники. Будто он никогда не впадал в зависимость, никогда не дрался в притонах, не заставлял брата выплачивать его долги. Он втирает родным дешевую историю о безумно прекрасных летних месяцах, хотя мы оба знаем, что нет ничего лучше правды. Больше всего на свете я хотел бы врезать ему и спросить, что, черт возьми, он на самом деле думает о том, что произошло. Кроме Лекси, я единственный, кто знает, где Джош провел последние шестьдесят дней. Как же ему тогда было хреново. И он даже не счел нужным обсудить со мной свою выписку? Или он все-таки собирается рассказать родителям правду? Хотя нет, он же попросил меня подыграть в его лживом спектакле. Какого хрена? – Ну, – улыбаясь, говорит мама, – в следующий раз, когда увидишь ту волшебную девушку, передай ей наше сердечное приглашение. Ей будут рады здесь в любое время. Джош на мгновение замирает, но потом широко ухмыляется: – Спасибо, мам. Я это очень ценю. Лекси смотрит на него, потом на меня, но я могу лишь скептически покачать головой. Он что, мать твою, серьезно? А мама? Не могу поверить, что она только что озвучила это приглашение, хотя никогда не встречалась с мифической девушкой Джоша и даже не слышала о ней. В отличие от Хейли, о которой я определенно говорил больше одного раза за последние недели и с которой она уже знакома. Но эй, зачем родителям приглашать мою девушку, если вместо этого они могут позвать случайную подружку Джоша – которая даже не существует! Я отодвигаю стул и встаю, привлекая к себе слишком много внимания. – Джош? У тебя есть минутка? – Конечно. – Он следует за мной через гостиную в кухню, где мы, я надеюсь, окажемся за пределами слышимости. С большей силой, чем нужно, я захлопываю за братом дверь. – Ты издеваешься надо мной?! Он вопросительно хмурится. – Что ты имеешь в виду? – Это! – Я указываю в сторону зимнего сада. – Шоу, которое ты устроил. По крайней мере, ему хватает порядочности, чтобы устыдиться. Ненадолго, но все же. – Я должен был придумать что-то, что можно рассказать, – тихо объясняет брат, засунув руки в карманы джинсов. – Я же говорил тебе об этом в офисе. Кроме того, не было похоже, что мы могли бы обдумать этот план вместе, ведь в конце концов ты полностью проигнорировал мои звонки до выписки. – Да, потому что ты, идиот, пронес наркоту в реабилитационную клинику! Он застывает в испуге. – Не мог бы ты быть так любезен и говорить тише, пожалуйста? Семья не должна знать об этом, как и соседи. – Пошел ты. Вот и все. С меня хватит. Когда я собираюсь уходить из кухни, Джош хватает меня за руку и останавливает. – Прости, ладно? – говорит он. – Сколько раз я еще должен извиниться? – Может быть, пока я тебе не поверю? Или как насчет ради разнообразия сказать правду? – Правду? – недоверчиво повторяет он, коротко рассмеявшись. – Значит, ты хочешь, чтобы я рассказал нашим родителям, что их старший сын – бывший наркоман, который не справился с их ожиданиями, поэтому утонул в коксе? Что ему пришлось лечь в реабилитационную клинику, потому что однажды он чуть не сдох от передоза? Что он неудачник, который ничего не может исправить и у которого пятизначные долги? Да, конечно, – Джош презрительно фыркает и отпускает меня. – Уверен, мама и папа будут в восторге. – Они поймут, – возражаю я. Но Джош только качает головой. Он пробегает взглядом вверх-вниз по кухонному островку и поправляет рукой волосы. – Я не могу сказать им правду. Они будут думать, что я неудачник. Я тоже так считаю, но не хочу, чтобы об этом узнала вся семья. Я сжимаю кулаки, но заставляю себя сохранять спокойствие. Один из нас должен оставаться в здравом уме. – Что тогда? Ты предпочтешь рассказывать им лживые истории о путешествиях и воображаемых подружках? Ты действительно думаешь, что тебе это сойдет с рук? Ты действительно думаешь, что можешь жить, как раньше? Тебя выписали из клиники. Ты сделал это. Поздравляю! Но ты не можешь притворяться, что ничего не случилось. Будто не эта жизнь, в которую ты снова погружаешься – прямо сейчас! – привела тебя к зависимости. – Ты говоришь, как мой нарколог. Я закатываю глаза. – Черт возьми, Джош, я серьезно! Даже если ты чист сейчас, дома ничего не изменилось. Родители возлагают на тебя свои ожидания – они не отступили. Ты же слышал папу и дядю Александра, ты был там, когда они говорили о планах расширения и твоей роли в нем. И ты просто хочешь притвориться, что эта работа всегда была твоей мечтой? – Подожди… – Джош опирается о кухонный островок и словно приковывает меня к месту своим тяжелым взглядом. – Дело вовсе не во мне, да? Или по крайней мере не только во мне. Ты так же застрял, как и я. Ты признался им, что тебя не интересует архитектура и тем более работа в фирме?