Друзья. Я фыркаю про себя. Будто что-то из того, что я чувствую к Хейли, хотя бы отдаленно похоже на дружбу… – Я знаю, – я обнимаю ее еще сильнее на случай, если больше никогда не представится возможности это сделать, и склоняюсь к ней еще ближе, так что мои губы почти касаются ее уха. Потому что, несмотря на все, о чем мы говорили и что решили, есть еще одна вещь, которую мы никогда не обсуждали. Кое-что, что она должна знать, прежде чем я выйду в эту дверь. – Я тоже тебя люблю. Она задыхается, всхлипывает и еще больше зарывается пальцами в ткань моей рубашки. Я выпрямляюсь, ловлю ее взгляд, затем целую в лоб. – Береги себя, Хейли. Обещай мне, что позаботишься о себе. Она легонько кивает. – Обещаю. В последний раз я поглаживаю Хейли по щеке, затем заставляю себя отпустить ее и сделать шаг назад. – Не уезжай, не попрощавшись заранее, хорошо? Я хочу увидеть тебя еще раз. Улыбка озаряет ее лицо, но на глазах все равно выступают слезы. – Это и есть наше прощание. Пожалуйста, не приходи завтра, когда я буду прощаться с ребятами, – шепчет она. – Я… я не знаю, смогу ли тогда уехать. Боже, я хочу снова ее обнять, поцеловать, поцеловать по-настоящему, держать всю ночь в своих руках и никогда больше не отпускать. Но именно это я и должен сейчас сделать. Я должен отпустить Хейли и выйти из комнаты, потому что, если я не сделаю этого сейчас, то у меня не хватит сил. Поэтому я киваю ей, еще раз улыбаюсь и выхожу из комнаты. Но я не спускаюсь в закусочную, потому что, несмотря на все случившееся, не хочу, чтобы Хейли оставалась одна. Не сейчас. Не снова. Не тогда, когда ей нужен человек, который будет рядом, независимо от того, хочет она этого или нет. Я закрываю за собой дверь, прислоняюсь к стене около нее и достаю смартфон из кармана брюк. Мне нужно сделать глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями, затем отправляю короткое сообщение Лекси, а после Шарлотте и жду, когда они приедут сюда. Только тогда я спускаюсь по лестнице, пересекаю закусочную, сажусь в «Додж» и уезжаю. Глава 10 Хейли Чейз ушел. Он ушел после того, как я попросила его об этом. Не знаю, было ли это правильным или я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я вообще больше ничего не знаю. Абсолютно ничего. Я тоже тебя люблю. Слова проносятся у меня в голове, и на глаза наворачиваются слезы. Я ненавижу плакать, но не могу сдержаться. Это так больно. Очень. Каким-то образом я тащусь к кровати, позволяю себе упасть на нее, сворачиваюсь клубочком, становясь совсем маленькой. Как что-то, что раньше было правильным, может казаться ошибочным? Наши отношения, моя жизнь… Как любовь может причинять мне такую боль? А ведь я уже потеряла Джаспера, Кэти… Такое чувство, будто кто-то режет меня лезвиями бритвы. В мгновение на меня обрушивается море боли, она тянет вниз, на глубину, до тех пор, пока я не перестану дышать. Я хочу кричать и плакать, хочу вскочить, бежать за Чейзом и остановить его, хочу поговорить с ним и убедить, что мне надо остаться здесь, что ошиблась. Но ничего из этого я не делаю. Я неподвижно лежу на кровати, в ловушке из собственных мыслей, в ловушке сомнений, от которых невозможно убежать, как ни пытайся. Если бы Кэти была здесь, она бы утешила меня. Она бы обняла меня, рассказала какую-нибудь глупую историю, чтобы отвлечь и рассмешить, а потом бы взяла за руку, потянула за собой из этой комнаты. Кэти бы знала, что делать. Она бы знала, что правильно. А даже если и нет, то посоветовала бы мне быть смелее. Но ее здесь нет. Кэти нет, и от этого только хуже. Дверь тихонько открывается. Я зажмуриваюсь. Зарываюсь лицом в подушку. Я сказала Чейзу, чтобы он ушел. Не хочу, чтобы он видел меня такой. А еще я боюсь, что возьму все сказанное обратно. Каждое слово. Но это не Чейз входит в комнату. Я слышу шаги, потом матрас слегка проседает, и кто-то прижимается ко мне сзади. Одновременно кто-то другой ложится передо мной, и проходит мгновение, прежде чем я понимаю: это Лекси и Шарлотта. Наверняка Чейз попросил их прийти, чтобы я не оставалась в одиночестве. Осознав это, я начинаю еще сильнее плакать. Лекси лежит у меня за спиной: она гладит меня по волосам, почти так же, как раньше делала Кэти, когда случалась гроза, а я была так напугана, что пряталась в постели. Я тихо всхлипываю и обнимаю Шарлотту, которая устроилась передо мной. – Ты не одинока, Хейли, – шепчет Шарлотта, сжимая мою ладонь. – Ты никогда не будешь одна. Лекси молчит, теперь уже поглаживает меня по плечу, словно хочет этим нежным движением подтвердить слова подруги. Никогда не думала, что найду людей, которые станут мне так близки, что расставание с ними причинит мне столько боли. Друзья. Мы все еще друзья. Только почему тогда мне больно? Я не знаю, как долго Лекси и Шарлотта обнимают меня. Они не произносят успокаивающих слов, не пытаются помешать мне плакать, а просто передают мне носовые платочки и остаются рядом. Я не задаю вопросов: они обнимают меня, а я их, пока в очередной раз мой мир рушится. Только на этот раз по моей собственной вине. Проклятье! В какой-то момент я, должно быть, засыпаю, потому что в следующий раз, когда открываю глаза, за окном уже светает. Прикроватная лампа все еще включена, но дневной свет льется сквозь окна в комнату. Небо нежно-розовое, так что, наверно, еще довольно рано. Всю ночь я не двигалась с места и даже сейчас лежу на кровати, прижавшись к Лекси и Шарлотте. Ни одна из них не шевелится, подруги крепко меня обнимают, и я снова засыпаю. Меня будит их перешептывание. Я пытаюсь как следует проснуться, но мои ресницы склеились, а веки опухли от долгих рыданий. Пару раз моргнув от яркого солнечного света, я медленно сажусь. Подруг в кровати нет, но они недалеко. Стоят прямо напротив меня у двери и негромко что-то обсуждают. Заметив, что я не сплю, они умолкают. – Доброе утро, – улыбается Шарлотта. Ее короткие волосы торчат во все стороны. Белый цветок не спасает положение. Ее одежда такая же помятая, как и у Лекси. Как и моя, решаю я, внимательно осмотрев себя. – Лекси хочет уйти, потому что ей нужен кофе. – Эй! – протестует Лекси и обеими руками поправляет длинные волосы. – Этим я делаю вам одолжение. Без утреннего кофе я невыносима. Шарлотта закатывает глаза. – Можно подумать, тебе нужен только кофе, наркоманка. Я должна бы улыбнуться, потому что они ведут себя как обычно, а ведь им пришлось утешать меня всю ночь. Они дают мне возможность притвориться, что это еще одно ничем не примечательное утро в Фервуде, когда Лекси нужен кофе, а Шарлотта подкалывает ее за это. – Кофе звучит здорово, – откашливаюсь я, потому что мой голос ужасно хриплый. – Тогда вперед, – хлопает в ладоши Лекси. – Поднимайся, и в ванную! Наконец мы сможем позавтракать! Со стоном встаю. Каждая мышца в моем теле болит. То ли от усталости, то ли от напряжения, то ли оттого, что я всю ночь пролежала в одном и том же положении, не могу понять. Голова гудит, и первое, что я делаю, войдя в ванную, – наполняю водой пластиковый стаканчик, стоявший рядом с раковиной, и выпиваю его содержимое одним глотком. А потом проделываю это еще раз. Только после этого я могу заняться обычными вещами: иду в туалет, принимаю душ, умываю лицо и расчесываю волосы. И пишу родителям СМС, в котором сообщаю, что возвращаюсь домой. Сегодня. Я чувствую себя удивительно спокойно, но потом тревога возвращается. Как и воспоминания. Вчерашний день. Разговор с мамой и папой. Эмоциональный хаос, с которым они борются. Беспомощность. Встреча с терапевтом. И Чейз. Снова и снова Чейз. Я тоже тебя люблю. Эти слова вызывают во мне невероятное чувство счастья – за которым следуют жгучая ярость и отчаяние. У наших отношений не было шанса с самого начала. Я всегда знала, что однажды наступит конец. Знала, что у этих отношений был срок годности, только не шестое сентября, как я планировала. На мгновение я цепляюсь за край раковины и вглядываюсь в зеркало. Пялюсь на знакомое лицо с огромными покрасневшими глазами и бледной кожей. Веснушки едва заметны, но мои глаза такие же темные, как у мамы. Как у Кэти. Я никогда больше не смогу смотреть в зеркало, не думая о своей сестре-близняшке. Но я хочу о ней думать. Хочу вспоминать прекрасные моменты с ней. Ее голос. Смех. Я думаю о том, как хорошо, что она была у меня – благодаря ей я стала смелее. Теперь же я не знаю, смогу ли выдержать – если воспоминания о ней все еще будут причинять мне такую сильную боль. Все будет не так, как раньше, если ты вернешься домой с нами. Мы позаботимся о тебе. Когда я вспоминаю о разговоре с мамой, то поникаю. Она права. Они позаботятся обо мне. Я должна в это верить. Должна держаться за это. Они знают, что делать. Мне просто нужно отпустить Кэти и остальных, в последний раз попрощаться, и тогда все будет хорошо. Я надеваю белое платье с широкими рукавами, которое открывает одно плечо, к нему римские сандалии и натягиваю на запястье браслеты, после чего выхожу из ванной. Мои волосы все еще влажные, но это нормально. Сегодня достаточно тепло, чтобы они могли высохнуть на солнце. И хотя у меня нет аппетита и я мечтаю снова заползти под одеяло, мне все еще хочется провести немного времени с друзьями. В последний раз. Мы сидим в закусочной несколько минут спустя, и я, не сказав ни слова, получаю свой любимый латте маккиато от Бет. Мама и папа уже ответили на сообщение. Они готовят все необходимое для нашего отъезда днем. Моя голова раскалывается, лицо опухло от слез, и я не чувствую ничего, кроме опустошения. Разве не странно: мир просто продолжает вращаться, когда моя жизнь внезапно остановилась? Я словно каменею. Да, именно так я себя чувствую, глядя в окно закусочной. Машины. Прохожие. Туристы. Велосипеды. Люди, идущие на работу. И над всем этим можно разглядеть сквозь облака солнце, почувствовать его теплые лучи на своей коже. Повседневная жизнь вернулась в Фервуд, и это делает утро после прошлой ночи еще более странным. – Итак… – Лекси делает глоток кофе и откашливается. – Я знаю, это не мое дело, но… Что вчера случилось? Ты и Чейз, вы?.. – Я возвращаюсь в Миннесоту. Возвращаюсь домой. Сегодня, – вздохнув, я отворачиваюсь от окна и перевожу взгляд на Лекси. Она выбрала место напротив меня, а Шарлотта сидит рядом, помешивая соломинкой темно-зеленый коктейль. – Ты едешь обратно? Ну… это значит, вы расстались? – переспрашивает Шарлотта удивленным, но мягким голосом. Я тяжело сглатываю и киваю. – Можно и так сказать. Лекси таращится на меня. – Ты уверена, что это правильно? Я вот-вот рассмеюсь во весь голос. Она спрашивает это так, словно я имею полное представление о том, что делаю. Будто я все еще знаю, что правильно, а что нет. Но я не знаю. Все, что должно быть правильным, таковым не ощущается. А все, что неправильно… Я скучаю по Кэти и Джасперу так сильно, что одной мысли о них, одного воспоминания достаточно, чтобы у меня на глазах выступили слезы. Я хочу снова увидеть их, хочу быть с ними. Хочу вернуть свою сестру. Больше всего на свете. Мысль о том, чтобы поговорить с Кэти, посмеяться над ее шуткой, даже поспорить, кажется мне абсолютно нормальной. Но то, как я хотела этого достичь, было неправильным, ненормальным. Теперь я это знаю. Логически я это понимаю, но мое сердце с этим не согласно. – Не хочу утверждать, что в данных обстоятельствах разрыв был неверным решением, я просто предположу, что это именно ты положила конец вашим отношениям, – спешит добавить Лекси, дико жестикулируя руками. – Ну… вот так… – в поисках помощи она смотрит на Шарлотту. – Но ты уверена, что приняла это решение все взвесив? – быстро уточняет Шарлотта. К счастью, в этот момент приносят еду, поэтому мне не нужно быстро отвечать. Но после того, как уходит Бет, я, к сожалению, не придумываю ничего толкового, только молча смотрю на завтрак. Если раньше у меня был слабый аппетит, то теперь он полностью пропадает, даже несмотря на то, что блинчики и бекон выглядят вкусно, а пахнут еще лучше. На автомате хватаюсь за сироп и поливаю им блины, затем беру нож и вилку. – Осталось совсем немного вещей, которые я точно знаю, – медленно начинаю я, переводя взгляд с одной подруги на другую. – То, что Чейз заслуживает лучшего, – одна из них. Я имею в виду… Будем честными. У него и без меня проблем предостаточно. Мне и правда не стоит докидывать ему сверху еще и своих. Ему лучше без меня. Наверняка. Я замечаю, как они заговорщически переглядываются в сомнениях, но решаю игнорировать этот факт. Чейз и я… У нас было прекрасное лето. Лучше, чем я могла пожелать. Но никто не говорил, что так будет вечно. Ничто не вечно. Иногда самые важные люди просто исчезают из твоей жизни независимо от того, как отчаянно ты хочешь их удержать. – Он любит тебя. – Лекси следит за моей реакцией. – Надеюсь, ты это понимаешь. Я так сильно стискиваю вилку, что у меня начинают болеть пальцы. – Я знаю.