- Тебе скажу, - кузен неожиданно схватил его за руку и зашептал на ухо, - я здоров! Но если я скажу об этом врачам, они тут же отправят меня в Россию. Поэтому всякий раз на осмотре я нахожу у себя какое-то недомогание и они меня лечат! - Но зачем? - Затем что я не хочу возвращаться! Даже в Маньчжурии я в лучшем случае буду плесневеть в каком-нибудь штабе. А я хочу отомстить, я хочу схватиться с этими узкоглазыми обезьянами в бою! Чтобы слышать, как хрустят их кости под клинком! И я клянусь тебе памятью брата, что пока не сделаю это, не будет мне покоя! Говоря это, Борис приходил во все большее возбуждение, глаза его горели неукротимым огнем, перекосившийся рот дергался и Алеша чувствовал себя рядом с ним довольно неуютно. - Ну а пока я побуду здесь, - внезапно совершенно успокоился тот. - Кстати, а здесь весьма недурные дамы. Я, право, даже не ожидал. Они милы, обходительны, ну кроме одной. Есть тут такая, мадемуазель Валеева, сущая мегера, но красоты невероятной. Хочешь, познакомлю? - Думаю в другой раз, - пробормотал сбитый с толку перепадами настроения родственника Алеша. - Прости Боря, мне пора. - Уже уходишь? - почти безразлично отозвался он, - ну и ладно. Ты заходи, тут ужасно скучно. ------------------- *Чакчиры. - гусарские штаны. Поскольку Прохор ухитрился накануне неведомо где простудиться, а Архипыч застрял на броненосце, выполнять роль кучера пришлось Ваньке. Пока великий князь был в госпитале, парень сидел на козлах и предавался мечтам. Проделанный им вместе с хозяином поход и участие в сражении переполнило его осознанием собственной значимости. Правда, сражение он провел вместе с другими вестовыми в лазарете, помогая фельдшерам перевязывать раненых и ничего толком не видел. Несносный Архипыч пообещал надрать ему уши, если он высунет нос на палубу, а сам ушел вместе с Алексеем Михайловичем и по слухам даже стал к штурвалу, когда все в рубке погибли. Теперь старику, наверное, дадут еще один крест, а на что он ему? Нет, Архипыч конечно герой, но Ванька наверняка справился бы у штурвала ничуть не хуже и тогда бы крестом наградили его. Ну, ничего, теперь у Алешки, как за глаза звали его все слуги, свой броненосец и будут еще бои, в которых он себя и проявит. Будет и на его улице праздник, а на груди крест! Приободрив себя этими мыслями, кофишенк огляделся и заметил старого знакомого - гимназиста, которого он как-то видел на Ляотешане. Тот вышел из госпиталя погруженный в свои мысли и собирался куда-то бежать, но не тут то было. - Не пыли стрюцкий, - поприветствовал его с козлов Ванька, - а то коней распугаешь. Гимназист остановился и внимательно посмотрел на глядящего с чувством полного превосходства парня. - Выгнали? - ехидно поинтересовался он у Ваньки. - Откуда выгнали? - не понял тот. - Ну, с флота, - охотно пояснил ему Сережа, - ты же теперь в извозчики подался? Тогда тебе надо форму сменить, а то, что за извозчик в бескозырке. Тебе теперь цилиндр надо лаковый, да кушак красный и бляху с номером! - Да ты что такое говоришь, - изумился парень, да я... да ты знаешь кто я такой? - Кофе ты подаешь господам! - отрезал Сережа, - моряк липовый. - Что ты сказал? А ну как повтори! - И повторю! - Только попробуй! - И попробую! Через минуту они схватили друг дружку за грудки, и какое-то время, потолкавшись, сцепились по настоящему и принялись кататься по земле, отчаянно мутузя кулаками. Ванька был старше, на голову выше и сильнее, но гимназист ни за что не хотел уступить и отчаянно сопротивлялся. Наконец, кофишенку удалось взять верх и, оседлав противника, выкрутить тому руку. - Сдавайся, - потребовал он. - Еще чего! - Землей накормлю, - посулил он побежденному. - Что это здесь происходит? - раздался над драчунами строгий голос. - Ай, тетенька пусти, - заверещал Ванька схватившей его за ухо женщине в одежде сестры милосердия. - Гадкие мальчишки! - заявила им она и тут же схватила за ухо и второго, - как вы смеете драться подле госпиталя? - Мила пусти, он первый начал! - Как бы не так, это ты первый... - Ничего не хочу слышать! Кругом война, каждый день умирают люди, а вы нашли себе развлечение - драку! Хороши нечего сказать! - Тетенька пусти! - Мила! - Боюсь, я должен присоединиться к данным мольбам, мадемуазель. - Громко сказал не без интереса наблюдавший за расправой великий князь. - Мне надо ехать, а если вы оторвете ухо моему кучеру, его придется оставить здесь. Кроме того, ваш племянник, как я успел заметить, весьма достойный молодой человек и ему будет крайне затруднительно писать письма раненым, лишившись слуха. Кстати, могу я узнать, чем вызвана ваша к ним немилость? - Эти гадкие мальчишки, устроили безобразную драку! - ответила девушка, едва к ней вернулось самообладание. - Действительно, серьезная провинность, - покачал головой Алеша, - а можно узнать кто зачинщик? - Я... я не знаю. - И вы решили наказать обоих? Прелестно! Прямо как наш ротный командир в корпусе. Тот тоже никогда не утруждал себя разбирательствами и наказывал всех скопом, полагая, что таким образом воспитывает в нас товарищество. - Но не наказывала я их, Просто попыталась разнять... - Понятно, - кивнул великий князь и обернулся к своему слуге, - Иван, что случилось? - Ничего, Алексей Михайлович, - пробубнил тот. - То есть ты сидел на козлах, никого не трогал, и тут на тебя напали? Увидев, что кофишенк насупившись молчит, Алеша продолжил: - А может этот мальчик переодетый хунхуз и хотел нашу коляску угнать? - Я не хунхуз, - изумленно воскликнул Сережа, - и коляска мне ваша не нужна! - Значит, он напал на тебя? - обернулся к нему великий князь, - тогда его надо отдать под суд за нападение. - Не надо никого отдавать под суд, - насупился гимназист, - я сказал ему, что он не настоящий моряк. Я первый начал. - Вот как? А ты знаешь Иван, пожалуй, что Сережа прав. Настоящие военные моряки должны статских защищать, а не драться с ними. Пожалуй, рано я тебя на корабль взял, надо на кухню к отцу вернуть. - Алексей Михайлович, - взмолился от открывшейся перспективы парень, - ваше высокоблагородие, дозвольте доложить. Я виноватый! Дразнил я его стрюцким... Простите, Христа ради, только не прогоняйте! - Замечательно, то не было ни одного виноватого, то сразу двое. Что будем делать, Людмила Сергеевна? - Мальчики, как вам не стыдно? - укоризненно сказала им сестра милосердия, - устроили драку из-за такого пустяка. - Мила, я больше не буду, - повинился Сережа. - Разумеется, не будешь! Вот скажу маменьке... - Мила, не надо! - Людмила Сергеевна, - тихонько обратился к девушке Алеша, - а может действительно не надо? Коль скоро наши архаровцы виноваты оба, то и наказать их надо одинаково, а у моего Ваньки только отец. Сирота он. К тому же зачем волновать милейшую Капитолину Сергеевну? - Хорошо, но только в том случае если вы пообещаете не наказывать бедного мальчика. - Клянусь! - Вы смеетесь? - Нисколько... Ну, разве что немного. Просто ваша расправа была так молниеносна и неожиданна... я даже понять ничего не успел, а вы уже их за ухо. - Поработайте с мое в школе и не такому научитесь! - О, сочувствую вашим ученикам... - Вы опять? - Ну, простите. Мне пора и... спасибо вам. - За что, спасибо? - За раненых, за уход за ними... - Это моя работа. - Честь имею! - Прощайте. Ванька снова занял место на козлах, а Алеша устроился на сиденье. Мальчишка тряхнул поводьями, и экипаж тронулся. Едва они проехали несколько саженей, великий князь обернулся и встретился с Людмилой глазами. "Какая славная девушка" - подумал он. Иван тем временем сосредоточено правил лошадьми, наконец, не выдержав, он обернулся и попросил: