– Сдавайся, Блэквуд, – распорядился один из них. – Ты обвиняешься в убийстве тринадцати человек в этом году и ещё чёрт-знает-скольких в последние сто тридцать лет. Твою участь будет решать суд Совета ковена. На дальнейшую дискуссию Джеймс тратить время не стал, и немедленно атаковал. Тот Рыцарь, который потребовал сдаться, сразу улетел куда-то в кусты. Второй сориентировался быстрее и, наверное, выставил какое-то подобие щита, потому что Джеймс вдруг зашипел и отдёрнул руку, словно сильно обжёгся. Я уже не впервые становилась свидетелем схватки двух магов, и вновь для меня она проходила на невидимом для глаз уровне. Я могла только наблюдать за участниками, и мне было видно, что Джеймс превосходил своих противников. Второй Рыцарь тоже быстро выдохся, а тёмный маг оставался совершенно спокоен и даже умудрялся сохранять на лице несколько скучающее выражение. Наконец остававшийся на ногах маг тоже рухнул на землю без признаков жизни, и Джеймс повернулся ко мне. – Я отвезу тебя домой, – сообщил он мне будничным тоном, словно говорил о чём-то, само собой разумеющемся. Словно не он только что, не сходя с места, оглушил двух человек! Мне невольно пришло на ум сравнение с заботливым супругом, и я решительно потрясла головой. Никаких сравнений на эту тему! Держи себя в руках! Я прекрасно понимала, что после получаса с ним наедине в машине меня можно будет везти не домой, а прямиком в Бедлам[1], а потому твёрдо возразила: – Я и сама прекрасно доеду. – Конечно, доедешь, – раздражённо отозвался он и сердито посмотрел на меня. – Далеко ты после шампанского ехать собралась? Напомнить, что с тобой произошло в прошлый раз, когда за рулём был нетрезвый водитель? Я подавилась тщательно вылепленной фразой. На этот железный аргумент возразить было нечего. Джеймс протянул руку, и я покорно отдала ему ключи. В следующий миг я увидела, как на его лице возникает выражение настоящей злости, а потом он схватил меня за плечи и резко оттащил в сторону. Мимо меня просвистела какая-то волна, которую я не увидела, а, скорее, почувствовала в считанных дюймах от своей головы. Я не успела даже сообразить, что происходит, а он уже развернулся и увидел, как один из Рыцарей очнулся и сидит с протянутой в нашем направлении рукой. Но вот на лице Рыцаря отразилось беспокойство, а ещё через секунду он вдруг схватился руками за горло, ловя воздух ртом, и начал багроветь. Из его горла вырывались придушенные хрипы, и это был, похоже, единственный звук, который он мог издать. Я уже видела это однажды. То же самое произошло с Путешественником, который охранял меня и Ричарда, когда нас вяли в заложники. В панике я повернулась к Джеймсу. Не знаю, что в тот момент напугало меня больше – умирающий от удушья маг или совершенно спокойное выражение лица Джеймса. – Нет! – голос звучал тонко, надрывно, но это было единственное, на что меня хватило. – Прошу тебя, остановись! Не убивай его! Он поначалу вообще никак не отреагировал, так что мне пришлось схватить его за плечи, вынуждая посмотреть на меня. Холод, исходящий от него в этот момент, стал почти осязаемым, и пальцы морозило вполне серьёзно, но сейчас было не до собственных ощущений. По-хорошему, стоило бы вообще его встряхнуть, но сил на подобное у меня точно не хватило бы. Да и не понадобилось – Джеймс наконец-то очнулся и посмотрел на меня. Хрипы за спиной, правда, не прекращались. – Прошу тебя, – умоляюще повторила я. – Не надо этого делать. Я в порядке, а они всё равно уже не помешают тебе уйти. Отпусти его. Пожалуйста. Ещё несколько секунд он с непонятным мне пристальным вниманием вглядывался в моё лицо, а потом неохотно кивнул. В тот же миг я услышала, как человек вдохнул полной грудью и зашёлся в припадке надсадного кашля, а холод слегка унялся. – Спасибо, – тихо сказала я. Он ничего не ответил и даже не кивнул, а продолжил путь к моей машине. Я на негнущихся ногах побрела следом, понимая, что только что могло произойти и чему я помешала. Я была напугана. Но не из-за увиденного и не из-за Джеймса. Меня напугала собственная реакция на происходящее. Я совершенно отчётливо, как если бы мне кто-то сказал это на ухо, понимала, что заставило меня вмешаться. Дело было не в убийстве Рыцаря. А в том, что я боялась, что, если Джеймс убьёт человека у меня на глазах, я больше не смогу относиться к нему, как раньше. Что если я увижу это, то наши отношения, чувства – всё окажется раз и навсегда перечёркнуто. Возможно, я трусиха. Ведь я понимаю, что сегодняшний случай ничего не решает и не отменяет предыдущие убийства, но… Я не хотела в это верить. Не хотела об этом думать. * * * До моего дома мы доехали в молчании. Джеймс припарковался, а потом вышел из машины следом за мной. Я дошла до ступенек, рассматривая дорожку под ногами и буквально всей кожей чувствуя, что Джеймс идёт следом. Уже на крыльце я решительно вскинула голову, развернулась к нему и посмотрела в лицо. Джеймс встретил мой взгляд совершенно спокойно. – Ещё я хочу поговорить о нас, – собрав в кулак всю решительность, что у меня имелась, заявила я. Сердце в груди колотилось так, что его грохот отдавался у меня в ушах. Всю дорогу я терзалась раздумьями, стоит ли поднимать этот разговор, и поняла, что не смогу мучиться неизвестностью и пустыми догадками. Джеймс не стал делать вид, будто ничего не понял, а только безразлично заметил: – Нет больше никаких «нас», – и отсутствие каких-либо эмоций в его голосе ранило гораздо сильнее, чем если бы он просто начал спорить. Я сделала глубокий вдох. – Я всё понимаю. Правда. Это дикость – то, что я снова перенеслась во времени. Для тебя прошло больше века. Для меня – каких-то две недели. Но я точно та же Элиза, которую ты знал. И я люблю тебя. Так же, как раньше. Что-то промелькнуло в его лице, разрушив маску холодного равнодушия. Это были живые, человеческие эмоции, но они появились и исчезли так быстро, что я не успела дать им определение. В следующий миг на лице Джеймса появилось отчуждённое выражение, а у губ собралась жёсткая складка, которой не было там, в девятнадцатом веке. – Но я уже давно не тот человек, которого знала ты. И ты даже близко не представляешь, что я совершил за это время. – Я знаю. Но я влюбилась в тебя ещё до того, как мы встретились в тысяча восемьсот восемьдесят пятом! – горячо воскликнула я, и сама удивилась, сколько чувств сейчас звучало в моём голосе. – Я влюбилась в тебя ещё до того, как перенеслась в прошлое! Я знаю, кто такие тёмные маги. Знаю, на что они способны. Ты только что почти убил этого Рыцаря в двух шагах от меня, и даже после этого я говорю – мне всё равно! Всё равно, пойми! Джеймс приблизился ко мне так стремительно, что я даже не заметила этого движения. Но не отшатнулась и не вздрогнула, а продолжала вглядываться в родные черты. Это всё равно он, я же вижу… Джеймс сейчас смотрел на меня точно так же, как в те недолгие недели, когда мы были женаты. Сколько всего было в его глазах – столько нежности, тепла и отчаянной тоски, от которой внутри меня что-то защемило! – Ты не знаешь, о чём говоришь, – прошептал он. – Я убивал людей. Не из самозащиты, не для восстановления справедливости, а для того, чтобы стать сильнее. Так же, как поступают другие тёмные маги. Я давно отказался от принятых у магов моральных принципов ради большей власти, – с каждым словом его голос возвращал себе привычную тональность, а к концу речи звучал так, что я удивилась, как крыльцо, на котором мы стояли, не покрылось льдом. Такой же лёд был сейчас в его глазах. – Не тешь себя иллюзиями. Сегодня ты вмешалась – а можешь представить, сколько их было до этих Рыцарей? Я сцепила зубы, почувствовав ком в горле. Сейчас передо мной определённо точно стоял тёмный маг, которого обвиняли в убийстве десятка человек. Метаморфоза пугала, и для того, чтобы взять себя в руки, я вызвала перед глазами воспоминание – мы с Джеймсом в коттедже Алана в Марлоу, и он схватил меня за руку, увидев во мне черты предыдущей возлюбленной. – Но Элиза до сих пор значит для тебя очень многое. Ты не можешь отрицать этого. – Неужели? – Ты проявлял ко мне интерес, даже не зная, что я – это я. Ты даже поцеловал меня из-за того, что я была так похожа на Элизу! И ты узнал меня сразу же, едва разнёсся слух о моём возвращении! – выдала я свой главный довод, который так поразил меня этим вечером. – У тебя не возникло ни малейших сомнений – ты сразу понял, что это я, по одним только привычкам, жестам, походке! Ты не забыл меня за эти годы, и не смей это отрицать! – Однако я был готов убить сегодня человека прямо на твоих глазах, – напомнил он. – Вот и скажи, поступил бы я так, если бы для меня и в самом деле было важно, что ты думаешь обо мне? Я молчала и хватала воздух ртом, как давешний охранник. Джеймс вдруг улыбнулся. Это была тёплая улыбка, которая коснулась его глаз, и ненадолго я снова увидела своего возлюбленного. Он нежно коснулся рукой моего лица, и я замерла, не веря в происходящее. Потом осторожно накрыла его ладонь своей и прикрыла глаза. – Моя милая Элиза. Джейн, – он говорил мягко, и я крепче прижалась к его руке. – Те недели, которые были у нас с тобой в девятнадцатом веке, – это лучшие воспоминания, которые у меня есть. Я дорожу ими, как ничем другим. Твоя смерть стала страшным ударом, и ты не можешь представить, что я пережил, когда увидел твоё безжизненное тело. И я любил тебя, Джейн – один Бог знает, как сильно я любил тебя! Так любил, что когда Рыцари не защитили тебя, я послал к чёрту ковен, Совет и стал колдуном. Потому что не смог простить им того, что они не уберегли тебя. Этого я раньше не знала. Никто не говорил мне, что Джеймс окончательно стал тёмным магом после смерти возлюбленной. Затаив дыхание, я жадно впитывала каждое слово, а потом почувствовала, как он высвободил руку. Я распахнула глаза и посмотрела на Джеймса. Его лицо остыло, и на меня он смотрел очень спокойно, словно само моё существование не вызывало в нём никаких особенных чувств. Следующие слова упали тяжело и показались мне ударом топора. – Но прошло сто тридцать лет, – моё сердце в этот момент остановилось. – Это слишком большой срок. Ни одна любовь не выдержит такого испытания. Вот и моя не выдержала. Я стояла, окаменев. Во мне просто не осталось ни одной силы, чтобы хоть что-то сказать. Умом я понимала, что Джеймс прав, и я сама в какой-то мере ожидала от него этого ответа… Но что значит холодная логика, когда внутри тебя бушует такой ураган эмоций! Я даже толком не могла понять, что именно собираюсь сделать. Разрыдаться? Закричать? Броситься прочь отсюда? Как я вообще должна поступить? Джеймс молча развернулся и стал спускаться по ступеням. Дар речи ненадолго вернулся ко мне, и я смогла выдавить: – Тогда почему ты всё это время защищал меня? Почему приходил в больницу и пытался исцелять, пока я лежала в коме? Но напрасно я надеялась – чуда не произошло. – Ты спасла мою жизнь в Оствике, – сухо отозвался он. – Я хотел вернуть долг. И пошёл дальше. У меня больше не нашлось аргументов, чтобы задержать его, и я могла только наблюдать, как Джеймс уходит по улице и растворяется в августовских сумерках. Глава 10 Закрыв за собой входную дверь, я прямо в вечернем платье бессильно опустилась на пол посреди прихожей. Внутри меня всё было мертво и глухо, как в выжженной пустыне. Не осталось никаких мыслей, чувств, эмоций. Была только громадная опустошённость, за которой последовало полное непонимание того, что делать дальше. Как жить? Как притворяться, будто не произошло ничего необычного? Я ему больше не нужна. Все мои опасения, возникшие ещё в больнице, подтвердились. Тогда почему мне так плохо, если на подсознательном уровне я была готова к тому, чем всё обернётся? Почему бы тогда просто не собраться с силами и не довести дело до конца? Остановить колдуна и всех его подельников, а потом жить дальше, как ни в чём не бывало? Ведь на одном Джеймсе свет клином не сошёлся… Это всё были очень правильные рассуждения, которыми я как сильная, независимая личность двадцать первого века могла гордиться. Но вот легче мне от них не становилось просто ни капельки. Да. Раньше я представить не могла, как это больно – когда тебе разбивают сердце. «Ни одна любовь не выдержит такого испытания. Моя вот не выдержала». Эти слова продолжали звучать у меня в ушах, постоянно повторяясь. Ну как же это несправедливо, что эти две недели растянулись для Джеймса на сто тридцать лет! Ну почему, почему всё сложилось именно так?! Ещё немного – и я завыла бы в полный голос на всю прихожую. Но в последний момент, когда я уже буквально набрала воздух в грудь, дверь гостиной открылась, и на пороге показалась Тея. На секунду она застыла на пороге, испуганно глядя на меня, а затем бросилась ко мне: – Джейн! Что с тобой? Что случилось? Кто тебя обидел? – Н-никто, – выдавила я в ответ. Из-за подступающих слёз голос звучал гнусаво, и мне пришлось часто-часто задышать, чтобы отогнать их обратно. – Я в порядке. В полном. Привет, Ричард. Тот показался следом за Теей и теперь смотрел на меня с каким-то смущённым видом. Кажется, я прервала некое романтическое уединение. – Я пойду к себе, – я сделала попытку подняться с пола, но наступила на подол платья и чуть не полетела кубарем. Тея поддержала меня, схватив за руку. – Не хотела вам мешать… – Так это что, ты из-за… нас?.. – Тея ахнула, и в следующую секунду у неё сделалось очень виноватое лицо, которое у моей сестры я наблюдала примерно раз в десять лет. Она опустила глаза. – Джейн, прости меня! Я знаю, мы должны были тебе сказать, но… Если честно, я струсила. Я понимаю, как это выглядит, особенно учитывая, что ты была в коме, и ты имеешь право злиться, но… – Погоди, – мягко осадил её Ричард. Во время сбивчивой речи Теи, из которой я почти ничего не поняла, он подошёл к нам и положил руку ей на плечо. – Давай лучше я скажу. Тея неловко кивнула. Мне показалось, она сама едва сдерживала слёзы. – Джейн, – Ричард смотрел на меня твёрдо. Я всё ещё не могла взять в толк, о чём они говорят. – Прости меня. Наверное, я и впрямь поступил некрасиво по отношению к тебе. До аварии мы с тобой почти начали встречаться. Но, пока ты была в больнице, мы с твоей сестрой и в самом деле… сблизились. Она мне очень дорога. Дороже любой девушки, которую я знаю. Сестра улыбнулась сквозь слёзы, и он взял её за руку. До меня медленно начало доходить, из-за чего был весь сыр-бор. Так они решили, что я ревную? – Да я уже давно поняла, что вы вместе, – выдала я, разглядывая смущённые лица новых Ромео и Джульетты и наблюдая, как на них всё больше проступает удивление. – По-моему, ещё с того момента, как вы навещали меня в больнице, с вами всё было понятно. И я рада за вас. Честное слово. Говоря это, я нисколько не кривила душой. Моими мыслями, моим сердцем теперь целиком владел Джеймс, даже сейчас, после того, как он меня отверг. И я чувствовала бы себя очень неловко, если бы Ричард сохранил ко мне интерес, как до аварии, поскольку я уже давно не испытывала ничего подобного по отношению к нему. И если он переключился на мою сестру, то я счастлива за них двоих. – Так ты знала? – поразилась Тея. Изумление на её лице стало почти осязаемым. – На тебе это и так было написано, когда ты приходила в мою комнату после того как меня выписали, – отозвалась я.