– Я слышал, как ты с ними разговаривал. – Сможешь вести машину? Он глубоко вздохнул, и я увидел, что в его глазах стоят слезы. – Ты умеешь водить машину? – спросил я более спокойным тоном. – Да, минутку. Мне нужна всего минута. – Давай-ка я. – И жестом показал, чтобы он освободил водительское сиденье. – Не надо тебе вести. – Не волнуйся, со мной все в порядке. Мы поменялись местами и снова отправились в путь. Вождение давало возможность не думать о случившемся на парковке, и я был рад отвлечься, сосредоточив все внимание на дороге. – Ты отлично держался под давлением, – заметил я, съезжая на обочину, чтобы снова не наехать на гвозди. Запрокинув голову, Роб засмеялся почти на грани истерики: – В жизни никогда так не боялся! – И я тоже. Правда. – Но ты же застрелил того мужика. – Их нельзя было оставлять. Они могли прийти за нами. За всеми нами. – На ближайшей развилке я хотел развернуться и поехать обратно в отель, но вдруг понял, что нужно двигаться в сторону города. – Не знаю, правильно ли я поступил. – Они что-нибудь говорили про наших? – Нет, – ответил я и тут же почувствовал угрызение совести. – Извини, соврал. Сам не знаю, почему так сказал. Он упомянул, что двое живы и сбежали, скорей всего, в город. Я не знаю, что… Он не сказал, что именно произошло. Мог и солгать. – Что? Он сказал, видел их? – Ага, именно так… – А что сказал-то? – Говорю ж, они убежали в сторону города… Я не знаю. Сказал, что сбежали. Но не сказал, кто они. Мы немного помолчали. – Они могли бы рассказать больше, если бы мы не запаниковали, – вздохнув, произнес Роб. – Да я понимаю! Просто подумал… – Сильная головная боль, настойчивая и громкая, молотом стучала в мозгу. Съехав на обочину, я остановил машину. – Извини, я на минутку. – Они говорили, что убили кого-то из них? Схватившись за ручку, я открыл дверцу и, шатаясь, выбрался наружу. И меня тут же вырвало на умирающую траву. Хватая ртом воздух, я закрыл дверь и прислонился к машине, не желая слышать обвиняющий голос Роба. Хотя на самом деле он не обвинял. Он просто задал вопрос. Было слышно, как Роб тоже выбрался на дорогу. Он подошел и встал, прислонившись к машине, рядом со мной, перед стеной деревьев. – Прости, не хотел, чтобы прозвучало так, будто ты что-то сделал неправильно, – произнес он. – Да все верно, мой косяк. Я испугался. – У меня начался нервный смех. – Я… я не знал, что делать. До жути был напуган. – И я тоже. – Ты никогда раньше не стрелял из ружья и попал в цель с первого раза! Он слегка улыбнулся: – Ух ты, да неужели! Теперь будешь всем рассказывать обо мне. – Всенепременно. Он поднял руку, и мы, смеясь, неловко ударились ладонями. «Дай пять» превратилось в одно из тех скупых мужских объятий, которые включали бы похлопывание по спине, если бы мы были достаточно мачо, чтобы справиться с пережитым стрессом. Мне не удалось вспомнить, когда я в последний раз обнимал кого-то, кроме Томи. Как же сильно мне не хватало прикосновения к другому человеку, как много я потерял в своей жизни без объятий даже до бомб! А обнимал ли я вообще кого-нибудь, кроме Нади и детей? Женщин, с которыми спал? Не помню. Вряд ли. Мы поменялись местами, и до конца поездки машину вел Роб. День семидесятый (3) Добравшись до окраины города, больших особняков и магазинов шаговой доступности, сначала мы почти ничего не заметили. Меня поразило, каким нормальным выглядело все вокруг, за исключением брошенных автомобилей, несколько затруднявших продвижение вперед на протяжении всей дороги. Я смотрел на дома, мимо которых мы проезжали, и был потрясен, увидев в окнах лица. – Странно как-то, – произнес Роб. – Думал, что здесь… – Я замолчал, подбирая слова. – Зона военных действий? – Да. Роб притормозил, объезжая пару машин, оставленных поперек дороги. Я заметил вооруженных мужчин раньше него. Они были одеты в темно-синюю форму, но без знаков различия. Нам сделали знак остановиться и опустить стекла. Я толкнул Роба локтем, и он побледнел: – Боже! Один из мужчин, с винтовкой на груди, подошел к окну машины. У него были крапчатые глаза цвета красного дерева и темная кожа. Он заговорил с нами по-французски. – Я американец, – сказал я, чувствуя себя полной задницей и надеясь, что он не пристрелит меня за такое гражданство. – Откуда вы приехали? – спросил он. – Отель «Сизьем», – ответил Роб. – Миль пятнадцать отсюда. – Я знаю, где находится этот отель. – Прищурившись, он заглянул мимо нас на заднее сиденье машины. – Там есть люди? – Нас чуть меньше двадцати, – сказал я. – Все это время? Мы молча кивнули. – Что вы делаете здесь? Мы с Робом переглянулись. – Из нашей группы потерялись несколько человек. Они отправились на поиски еды и не вернулись. Мы боялись… на них напали другие люди. – Ты прав. В лесу есть плохие люди. – Он бросил взгляд за нашу машину и сделал кому-то знак, как бы говоря: «Все в порядке, с этими ребятами все в порядке». – Здесь вы ищете еду? Или только своих друзей? – И то и другое. С нашими запасами нам не пережить зиму в отеле. Как у вас ситуация здесь? Вы принимаете людей? Вы из полиции? – Я сглотнул, не зная, правильно ли ответил на его вопросы. Он выглядел удивленным. – Мы все полиция. Следуйте за мной. Я отведу вас в ратушу. – Машину можно оставить здесь? – Да. Ее никто не украдет. Мы оба медленно вышли из машины, и человек в темной форме покачал головой, глядя на наше оружие: – Ружья с собой брать нельзя. Можете оставить их в машине, но ходить с ними по городу нельзя. Я был счастлив подчиниться. Блокпост охраняли около дюжины мужчин, и я не стал бы делать ставку на себя против любого из них. Мужчина протянул мне руку и сказал: – Меня зовут Феликс.