Раздался выстрел, и мужчины упали на землю, прикрывая головы руками. Пригнувшись, я тут же направил ружье в сторону магазина, где у входа лежал истекающий кровью человек. Он держался за бедро и кричал. По луже крови на дороге можно было сразу сказать, что жить ему осталось недолго. Его застрелил Роб. Я не видел его лица, закрытого машинами позади меня. Плохо соображая, я едва ли мог вспомнить, сколько у меня патронов, но направил ружье на мужчин, лежащих на земле. – Кто вы? – крикнул я, и мой голос прозвучал гораздо храбрее, чем я себя чувствовал. Они не ответили. Один из них сжимал большой нож, но огнестрельное оружие было только у нас с Робом. – Кто вы? – повторил я вопрос. – Не стреляй! – Один из мужчин поднял голову. Незнакомец говорил со швейцарским или французским акцентом. – Мы ищем еду! Несмотря на холод, глаза мне застилал пот, катившийся по лбу, и мне пришлось вытереть его. – Зачем вы повредили нашу машину? – Мы просто ищем еду! Я снова оглянулся через плечо на магазин. Роб переминался с ноги на ногу, направив ружье на лежащего на земле мужчину. У меня тряслись руки, и я изо всех сил старался восстановить самообладание на случай, если они, почувствовав мою слабость, решат напасть. – Еда – это мы? – спросил я. – Где наши друзья? – Мы не знаем ваших друзей! – Они были в той машине! Чужаки медлили с ответом. Мгновенно приняв решение, я застрелил человека, который молчал. Вот пишу об этом сейчас, и звучит как секундное дело, будто убил человека, просто проходя мимо, не думая. Но это не так. Я никогда раньше никого не убивал и не стрелял из оружия больше десяти лет. Тело мужчины дернулось, кровь брызнула на его спутника, и тот заорал. Целясь в голову, я попал ему в грудь. Выстрел потряс меня. У меня перехватило дыхание. – Блин! Ты в порядке? – крикнул Роб. – Все хорошо, просто… замечательно. – Не чувствуя ничего, кроме страха, я обратился к живому мужчине: – Где люди, которые были в этой машине? Когда на него брызнула кровь, он выронил нож и теперь, закрыв глаза, бормотал себе под нос – может, молился, а может, проклинал меня. Но мой вопрос остался без ответа. – Говори! Он открыл глаза. Грязное лицо, задние зубы отсутствуют. На нем было несколько джемперов, толстовка и перчатки без пальцев. Джинсы почти полностью покрывала то ли грязь, то ли старая кровь. – Пожалуйста, не стреляй, – проговорил он. – Говори, что случилось с нашими друзьями! – Мы просто искали еду. Здесь не осталось никакой еды. Застреленный слегка дернулся. Думая, что он еще жив, я резко развернулся в его сторону, но, похоже, это были его последние движения. По рукам пробежала судорога, и он затих. Кровь тоненькой струйкой продолжала вытекать на асфальт. – Вы едите людей? Живой помотал головой: – Здесь не осталось никакой еды. Его жест не означал отрицание, скорее отвращение к самому себе. – А как насчет города? – Мы не можем пойти туда. – Почему? – Нельзя. Я оглянулся через плечо на Роба. Ружье по-прежнему по очереди держало под прицелом то вход в магазин, то третьего мужчину, но тот выглядел мертвым. – Что случилось с людьми из этой машины? – Не знаю. – Он не смотрел мне в глаза. – Как ты можешь не знать? – Они сбежали! Двое сбежали… – Только двое? – Ружье наливалось тяжестью, и у меня заныло плечо. Он не ответил. – Куда именно? – спросил я. – Откуда мне знать, куда они отправились, – пробормотал он. – Может, в город. – Ты же сказал, в город нельзя? Он не стал вдаваться в подробности. – Что стало с тем, который не сбежал? – продолжил я свой допрос. Снова закрыв глаза, он прошептал что-то по-французски. – Почему их машина все еще здесь? – крикнул я. – Мы знали, что вы станете искать! Остановитесь, если увидите машину. Прошу, нам просто нужна еда. Мы сильно голодаем и не можем охотиться – оружия нет. – Его нижняя губа задрожала, и несколько слезинок потекли по щекам, прорезая в грязи дорожки. Лужа крови добралась до моих ботинок, и я сделал шаг назад, задел машину и сбился с прицела. Тут же, схватив с асфальта нож, мужчина бросился на меня. Я запаниковал, падая назад, когда еще один выстрел раздался позади меня, заставляя всех пригнуться. Ничего не слыша, я поднялся на ноги и, крепко держа ружье, принялся стрелять в лежащего на земле человека, пока тот не перестал шевелиться. Только прекратив стрельбу, я понял, что выстрелил в него четыре раза, прежде чем ружье заклинило. Я вытряхнул застрявшую пулю на землю. Кто-то что-то говорил, но я ничего не мог разобрать. Оглянувшись, я увидел Роба, его лицо было почти серым. Он подал мне знак, качнув ружьем, и произнес, словно из-за стекла: – Прицелиться и молиться. Потом он нырнул за машину, и его вырвало. Сделав глубокий вдох, я задержал дыхание и, положив ружье, шагнул в кровь, чтобы обшарить карманы обоих мужчин. Руки почти не слушались. – Что ищешь? – спросил Роб, навалившись всем телом на капот. – Вот это, – ответил я, показывая ключи от «лендровера» Дилана. Некоторое время мы оба стояли, опираясь на машину, не в силах пошевелиться. – Джон, ты в порядке? В мои легкие начал поступать кислород, и я перестал задыхаться. – Да. В порядке. А как ты? – Наверное. Не знаю, правда, не знаю. Два распростертых на асфальте тела, потом мой взгляд переместился на спущенные шины. Без запаски нам здесь ничего не сделать. Придется бросить нашу машину. По крайней мере, спасибо Дилану, у нас есть «лендровер». Забрав рюкзак и пробежавшись руками по салону, на случай, если мы что-то забыли, я пошел к машине Дилана. – Что произошло? – спросил Роб. – Я не слушал, о чем вы говорили. Жутко боялся, что из магазина появятся другие. – Похоже, они дошли до полного отчаяния. Устроили нам засаду, а оружия не было.