У меня были сомнения, надо ли так, но я разрешил. Проспав в ту ночь больше двенадцати часов, я проснулся и обнаружил Томи в ванной: она держалась за живот, и ее рвало. Ее била сильная дрожь, а кожа, блестящая от испарины, была почти прозрачной. Сон моментально улетучился, и, присев на пол рядом с ней, я откинул волосы с ее лица: – Похмелье, мне тоже не очень хорошо. Впервые с тех пор, как мы познакомились, я увидел в ее глазах страх. – А если это инфекция? – отозвалась она. – Откуда? – ничего не соображая, возразил я. – Может, проблемы с желудком. – Проблемы с желудком теперь запросто могут убить, – произнесла она. Большую часть дня Томи провела у Тани, не поехав в город с Диланом, Натаном и Арраном. На улице стемнело, а они так и не вернулись. День шестьдесят седьмой В отсутствие Дилана в отеле не осталось никого у руля. Сегодня утром мы все занимались своими будничными делами, каждый сам по себе, словно ничего не изменилось, но местами ощущалась незаполненная пустота. Пустым было место, где во время завтрака обычно стоял Дилан, отмечая присутствующих в своем журнале. За стойкой было пустое место, где нередко, спрятавшись от посторонних глаз, Натан спокойно слушал музыку. Пусто было по обе стороны от меня, где сидели Арран и Натан – ели, курили и болтали, потому что они стали частью «моей» группы. Они стали моими друзьями. Прошло еще больше времени, и с каждым часом мое дыхание учащалось, маслянистое пятно страха осело на мое спокойствие, и я, погрузившись в раздумья, отступил в свою комнату. Что будет, если они не вернутся? Я устроился за стол у окна и подождал, пока в руках успокоится дрожь, а она все никак не успокаивалась. Дилан был нашей скрепой, и если он не вернется, кто знает, что нам делать или какие крупные и более ужасные последствия ожидают нас. Спустившись на другой этаж, я постучал в Танину дверь, собираясь навестить Томи. – Да? Я приоткрыл дверь и негромко спросил: – Можно войти? Таня взглянула на меня от кровати Томи, рядом с которой она сидела: – Уф, подумала, еще кому-то потребовалась помощь. Необходимо следить, чтобы у этой мадам не началось обезвоживание. Томи спала. – Она поправится? – спросил я. – Не волнуйся, скорее всего, твоя подруга справится. От ее слов я так и застыл, собираясь перед этим сесть. – Я не это имел в виду. Она улыбнулась: – Я знаю, немножко проехалась тебе по мозгам. Устала очень. – Ты думаешь… – Что? – Думаешь, у нее может быть… другое, чем болезнь? – Она не беременна, если ты это имеешь в виду, – усмехнулась Таня. – Боже… – Ее ответ на секунду сбил меня с толку. – Так она… нет, да? – Нет, это не токсикоз. Она заболела. – Ты же не хочешь сказать, что ей кто-то помог… заболеть? – Нет. – Она посмотрела на меня немного настороженно. – По-моему, в этом случае картина была бы другой. В воздухе повисло напряжение, и, когда я наконец сел, она ждала почти целую минуту, прежде чем спросила: – Еще не вернулись? Я покачал головой. – Может, тебе стоит созвать собрание, чтоб мы обсудили, что делать дальше. Если они не вернутся. – Прошла всего одна ночь. – Есть какой-то вариант, где они могут остановиться? Я сглотнул: – Почему я? – Ты… – Она помолчала, подыскивая слово. – Здравомыслящий, что ли. По-моему, все захотят, чтобы именно ты возглавил группу, а не Петер или Иобари. К Петеру не подступиться, а других кандидатур я не вижу. Люди замыкаются в себе, и я не виню их. – Они могут рассчитывать на тебя. – Спасибо, конечно, но я не лидер. – Так и я тоже! Она вскинула брови: – Ты уже лидер. И не надо притворяться, что ты не заметил. На любое дело не вызываются только потому, чтобы быть полезным. – Я вызываюсь, чтобы оставаться постоянно занятым. Что мне делать в противном случае, сидеть и просто… думать? – Ладно. – Она пожала плечами. Томи поморщилась во сне и повернулась ко мне спиной. Инстинктивно я подошел, чтобы поправить ей волосы, застрявшие в покрывале, но, чувствуя на себе взгляд Тани, задержал руку на полпути, сделав вид, что поправляю манжеты своей рубашки. – О чем ты стараешься не думать? – спросила она. – О каннибалах? – В основном о жене и моих детях. – Я запнулся на этих словах, будто меня ударили в горло. – Ты не виноват, что пришлось ехать на конференцию, – сказала она. – Знаешь, мы с Надей плохо расстались, – выпалил я. – Я не был ей хорошим мужем, много времени проводил в разъездах и много работал, а она устала, потому что все заботы о детях лежали на ее плечах. Мне не хотелось, чтоб все складывалось именно так… как будто это что-то меняет. Постоянно слишком уставшие, мы почти никогда не занимались сексом, и она, наверное, находила секс в другом месте, иначе бы сошла с ума. Хотя у меня нет никаких доказательств. Ничего такого, что навело бы меня на мысль о ее романе на стороне, просто предположение, что роман есть, потому что ей было трудно оставаться верной просто так… ужасно трудно. Прости. Не знаю, зачем рассказываю тебе все это. Никогда никому не рассказывал. Да и кому интересно? Это скучно и предсказуемо. – Как долго вы были женаты? – спросила она совершенно невозмутимо, но, несомненно, с отвращением в душе, с таким же отвращением, какое я сам чувствовал к себе. – Одиннадцать лет. Она по-прежнему оставалась привлекательной. По-моему, даже стала красивее, просто она такая… Нет, она тут ни при чем. Это все я. Когда у нас появилась Марион, иногда возникало чувство, будто мы просто снимаем жилье на двоих. Я все еще находил ее привлекательной, но у меня не было ощущения, что она чувствует то же самое ко мне. Или, может, она просто перестала считать ту часть своей жизни важной, раз у нее двое детей, о которых надо заботиться. – Я вернулся на свое место. – Понимаю, это все моя гордыня. Конечно, во всем виноват только я. – Ты когда-нибудь говорил с ней об этом? – Да всегда как-то не получалось. Она говорила, что со временем это пройдет, просто сейчас у нее такой период, когда сама мысль о прикосновении мужчины, пусть даже мужа, вызывает у нее тошноту, и я перестал просить ее об этом. Прости, что я рассказываю все это тебе. Таня протянула руку и потрогала у Томи лоб: – Я врач, мне не привыкать. Для тебя эти переживания слишком важны. Мне показалось, что за ее кажущимся спокойствием что-то скрывается. Она посмотрела на меня: – Хочешь услышать от меня, что ты плохой человек, из-за того что жил в несчастливом браке? Наполовину прикрыв лицо ладонью и опершись локтем на подлокотник кресла, я откинулся назад. Этот монолог физически вывел меня из равновесия. – Это так или нет? Она рассмеялась: