- Привет, Фёдор, - окликнул я его, - вот заехал к тебе отдохнуть! Близоруко щурившись, хозяин, наконец, узнал меня. Формальности мы уладили быстро, и я, не торгуясь, выдал Фёдору две бумажки по тысячу рублей каждая, взял своё чехол с оружием, рюкзак с самым необходимым, включая патроны, получил у Фёдора ключи от номера на четвертом этаже, запер машину и пошел отдыхать. Позвонил еще раз Павлову, тот же самый результат. Ничего, я пока спать, а уж он сам позвонит. Сейчас главное отдохнуть немного. Спешить мне уже некуда, все равно без распоряжения начальника никто меня не пропустит, все перемещения между городами прекращены из-за карантина. Я не спеша скинул ботинки, брюки, повесил сумку с оружием на спинку стула, бросил чехол с карабином на кровать, скинул футболку, и пошёл в ванную комнату. И так руки мыть рекомендуют чуть ли не каждые полчаса, а я еще с дороги. Душ принимать не стал, просто сил не было. Умылся с мылом и повалился на кровать. Бывает так, что спишь и поскорее хочешь проснуться, но никак не можешь. Кошмар сновидения не отпускает тебя ни на минуту, не дает тебе открыть глаз. Ты понимаешь, что это всего лишь сон, тебе нужно только проснуться, и все закончиться, но ты не можешь проснуться. Как будто кто-то давит тебе на веки и не дает открыть их, кто-то держит тебя за руки и за ноги, и ты не можешь ими пошевелить. А кошмар все ужаснее и ужаснее, ты хочешь убежать от него, но ноги не слушаются, и жар сдавил грудь, не дает тебе дышать. - Аааа, - вскочил я с кровати и проснулся. За окном садится красный диск солнца. Вершина Кара-Дага купается в облаках, и даже кусочек моря виднеется вдали. Я жил в этом номере очень давно, как будто в прошлой жизни. Голова гудит, все равно что по ней били и били чем-то тяжёлым. Так всегда бывает после тяжёлой дороги и дневного сна. А ещё чувство голода сжимает желудок. Кусок жареного на огне мяса так и стоял у меня перед глазами, я даже слюну проглотил и облизнулся. Протёр глаза, умылся, выпил воды из чайника и поставил еще кипятится. Кофе нет, чая нет, ничего нет, и еды нет. Только оружие есть. Как там свежая шутка, мол у кого будут патроны, у того будет гречка и сахар с макаронами. Ну и что мне теперь, патроны есть, сахара и кофе нет. Да я бы и от тарелки гречки не отказался. И зачем мне патроны, когда есть деньги? Сейчас подойду к Фёдору, хотя, ну его нафиг, этого хохла. Поеду лучше на берег, перекушу там в нормальной шашлычной, выпью стаканчик вина… Вот только телефончик проверю, не звонил ли мне товарищ Павлов. Как оказалось, никто мне не звонил, хотя телефон был заряжен и полностью исправен. Еще раз набрал номер Павлова, снова абонент вне зоны доступа. Ну и хрен с ним, все равно уже шестой час вечера, не поеду никуда на ночь глядя. Тут, того гляди, комендантский час объявят. Оглядел еще раз свою комнату, две кровати, стол, стулья, балкон, санузел, душ, моя сумка с пистолетом на стуле висит, ее надел на пояс. Накинуть куртку или нет? Решил, что не стоит, и в одной футболке вышел в коридор. Карабин решил оставить в номере, вроде, воровства тут раньше не было. Но для верности закрыл на три оборота замок и подёргал ручку. Ничего, дверь крепкая, не взломают. Прошёлся вниз по пустой лестнице и сел в машину. Знакомой дорогой порулил до пляжа, тут всего езды пять минут. Правда, иногда на этом перекрёстке стояли гаишники, но такое бывает только в разгар курортного сезона, когда отдыхающие, под шофе, могут сесть за руль. Сейчас ДПС тут днём с огнем не найдёшь, они все на постах стоят. Ну уж если ты такой правильный, возьми с собой бутылочку красного винца в номер, все веселее будет. Наверное, я так и сделаю. Остановился возле пляжа, напротив недостроенного здания, вокруг которого большой высокий забор с надписью «продаётся». Вряд ли теперь кто-то купит это место, слишком близко к морю, в водоохраной зоне. С другой стороны, вон сколько построек в этой водоохраной зоне, что, все сносить будут или отнимать у старых хозяев? Уже много лет прошло, что-то отжали, что-то закрыли, но основные объекты работают. Правда, то самое кафе, где я останавливался на пляже, было закрыто. Ничего страшного, пройдусь вдоль берега, под шум волн, прогуляюсь. Там впереди много кафе, что-нибудь да будет работать. Я шел по бетонной набережной и смотрел на море. Вот оно, слева от меня плещется, большой и холодное. Точнее, это оно пока, четвертого мая, холодное. Буквально через месяц прогреется до вполне комфортной температуры, а через полтора так тёплое будет. Порыв ветра налетел внезапно и так же внезапно стих. Я посмотрел на Кара-Даг, вдохнул полной грудью, и головная боль, так мучавшая меня, испарилась. Вон там, наверху, дача известного телеведущего Дмитрия Киселёва. Ничего, кстати, выдающегося. Я бы даже сказал, на фоне других дач она особо незаметна. Да, дом, да, у моря, да, с бассейном. Так тут таких домов вон сколько! Засмотревшись на дом Киселёва, я чуть не прошёл мимо работающей кафешки, вернулся назад, но, посморев, пошёл дальше. Уж больно мне внешний вид ее не понравился, не доверяю я этим чайханам и тюбетейкам, я сторонник традиционной кухни. А вот как раз впереди кафе, «Морячок Папай», вроде, называется, вот в него я и зайду, если, конечно, оно работает. Там статуя этого морячка перед входом, не ошибешься. Цены не дешёвые, но и кормят качественно. По крайней мере, не отравят. Что очень важно в наше неспокойное время. Кафе работало, я сел на втором этаже на балконе, заказал себе порцию шашлыка с овощным салатом, и кружку местного пива. Пока ем и гуляю, кружка выветрится, на морском солёном воздухе. А бутылку вина куплю потом в магазине и выпью спокойно с Фёдором. Народу в кафе было не много. Я бы сказал, почти никого и не было. На первом этаже за столиком сидела компания молодёжи и пили пиво, вот, собственно, и все посетители. Наконец, официант принес мой заказ, и я, не спеша, начал есть дымящийся ароматный шашлык из свиной шейки. Вот так и сбываются мечты. Шум прибоя, легкий ветерок, горы и заходящее солнце. Скоро уже стемнеет, но это не проблема, по всей набережной уже загораются яркие фонари. Внезапно моё внимание привлек солдат, идущий по набережной. Он не просто шёл, а как будто был сильно пьян. Худого, с красной повязкой, с дубинкой в руках и без головного убора, рядового внутренних войск штормило как при девятибалльном шторме на палубе корабля. Человек не может совершать такие странные телодвижения. Нормальный человек в добром здравии, а этот был… Это был псих! Прямо подо мной по набережной гулял псих. Мысли проносились в моей голове одна за другой со скоростью света. Позвонить? Позвать? Предупредить? Вместо всего этого я вскочил из-за стола и побежал. На круговой лестнице немного запнулся, но схватился за железные перила и спрыгнул вниз. Компания из двух парней и двух девушек за столом на первом этаже проводила меня удивленными взглядами, но я уже распахивал входную дверь. Вот она, набережная, вот море плещет, а психа не видно. Куда же он успел скрыться? Или у меня галлюцинация? Я смотрел по сторонам и никого не видел. - Раааааааааа, - закричал кто-то в стороне от меня, и я увидел этого безумца. Псих упал за парапет и, шатаясь, брел по мелкой гальке по колено в воде. Еще одна волна обрызгала его, и псих закричал снова. Я быстро перемахнул через бетонные ограждения на пляж, сделал несколько шагов в его сторону и остановился. Дубинка валялась рядом на песке, сам солдатик, точнее то существо, кем он стал, хищно озиралось по сторонам и качалось. Наконец, взгляд психа сфокусировался на мне, и пасть, клацнув зубами, хищно усмехнулась. Я посмотрел в глаза – в них полное безумие. Ничего человеческого там точно нет. Рука сама вытащила из сумки – кобуры пистолет. Нужно подпустить и стрелять только в голову, метров с двух как минимум. В любую другую часть тела, скорее всего, выстрел будет пустой тратой патрона. Только как вот так просто убивать военнослужащего? Да, вот так просто и надо, он псих, но как я это потом буду доказывать? Мои сомнения развеялись, когда безумец побежал на меня. Шаг, еще шаг, он здорово прибавил в беге, осталось около полутора метров, и, держа «Гранд Пауэр» двумя руками, выстрелил точно в глаз. Одного выстрела хватило, псих рухнул на песок, раскинул руки в стороны, и кровь потекла из пробитой головы. Женский крик на набережной, голоса, еще крики, и машина полицейского патруля с мигалками прикатила по набережной и остановилась напротив того места, где все произошло. Пока она разворачивалась, я уже успел вылезти на набережную с пляжа и убрать пистолет в сумку, а когда из подкатившего «Уазика» вылезли два сотрудника ППС в синей форменной одежде, я уже встречал их улыбкой. В бронежилетах и шлемах «Сфера» с укоротами в руках, два сержанта не спеша подошли ко мне. - Что случилось, товарищ? – спросил меня тот, что был постарше, с каской набекрень. Было видно, что подобную защитную амуницию ему раньше надевать не приходилось. - Псих, там, на пляже, - показал я рукой на тело солдата, - бросился на меня, разорвать хотел. Оба полицейских заглянули за парапет, один остался стоять, контролируя мои движения, а второй спустился к лежащему телу. - Готов, - крикнул он оттуда, - это тот самый, по ориентировке, который сбежал, и прохожих покусал, - добавил сержант потом. Спокойно так посмотрел на меня, потом поднялся на набережную и, отряхивая форменные брюки, спросил. - Из чего ты его так? - Да вот, - показал я травматический пистолет в сумке, - все законно, документы имеются, сам майор полиции, следую к новому месту службы… - Это плохо, что ты майор, - вздохнул второй патрульный, - придется в ОСБ докладывать, и группу вызывать. Да, с отделом собственной безопасности шутки плохи. Следующие несколько часов я увлекательно потратил время. Приехала опергруппа из Феодосии, и даже осбшник приехал, аж целых три объяснения с меня взял. Потом следователь по особо важным делам следкома в миниюбке и с глубоким вырезом на форменной рубашке допросила меня по всей строгости, обязали явкой на завтра в управление и изъяла мой «Гранд Пауэр» на экспертизу. Ну а что, к такой я запросто на допрос еще раз приеду. Уже стемнело, немного похолодало, волны плескались о пляж, а я брёл по берегу назад, к своей машине. Павлову я так и не смог дозвониться, но мне поверили, задерживать не стали. Вернули документы, и вообще лояльно довольно подошли к этому делу. Наверное, я просто внушил доверие этому следователю, а ведь могли бы и затаскать по кабинетам всю ночь, могли бы и задержать, у меня нет местной прописки, и служебного удостоверения нет. Не знаю, почему, но меня била мелкая дрожь, как будто температура поднимается, я еле-еле доковылял до своей «Лады Весты», потом медленно поехал в гостиницу, заехал в распахнутые ворота и сразу пошел к себе в номер. Уже на лестнице меня начал донимать сильный кашель. Разболелся, будь она трижды неладна… наверняка этот дознаватель гаишный на меня накашлял этот грипп, там, на ростовской трассе, он дохал как больной этим самым заразным гриппом, теперь… Я снова и снова бился в потоке сильного кашля. Как открыл дверь и упал на кровать, я уже почти не помнил. Хорошо, что в последний момент поднялся и запер дверь в свой номер, у меня же чехол с оружием вон лежит, утащат еще… Сон сменялся болью, я вставал в туалет, потом жадно пил воду и снова забивался в ужасном кашле. Я уже не понимал, день или ночь на улице. Кто-то стучался в мою дверь, я не открывал, так как не понимал, сниться ли мне все это или наяву. Дверь дрожала под стуками, и за ней как будто выл Трезор. Наверное, собака просилась ко мне, или это Фёдор натравил на меня пса, так как я задолжал ему за квартиру? Сколько прошло дней? Я не понимал толком. Когда, наконец, очнулся, в комнате стоял свет от заходящего солнца. Я точно помнил, что у меня западная сторона, если солнце светит в окно, значит, оно на закате. Операясь руками на кровать, поднялся и забился в порыве кашля. Но на этот раз, кашель был не такой обжигающий, а отхаркивающий, как будто я выздоравливал. Поставил ноги на пол, и сразу почувствовал запах мочи. Наверное я, не в силах дойти до туалета, справлял малую нужду прямо на пол. Не удобно теперь будет перед Фёдором. Нужно пойти, взять тряпку и вымыть пол. Голова закружилась и я снова упал на кровать. Нет, не сейчас. Еще немного отдохнуть и… Три недели спустя, майор Быстров. Нижний Новгород. В очках тепловизора жизнь ночного города видится совсем по другому. Пока их не надел, стояла кромешная тьма, освещаемая только фарами нашей машины, да подствольными фонарями автоматов. Из темноты на тебя мог бросится кто угодно, тот же псих, или мародер какой. А сейчас наоборот, я все вижу, меня никто. Вон фигурки копошатся около мусорной кучи. Это психи, метров триста до них. Слева дорога, справа кусты и столбы. Справа, вроде, чисто. Нет там ничего, сады были раньше, мы же почти на выезде из города. А вот слева – машины стоят брошенные, целый затор образовался. Одна тень отделилась от одной из машин и стремительно побежала в мою сторону. Навел точку коллиматора на нее и плавно вдавил спуск. Выстрел «Вала» не так слышен в ночи среди миллиона разных звуков. Тут и ветер шумит, и психи повизгивают, бывает, и выстрел грохнет. Так, щелчок, не больше, громкий хлопок. Псих кувырком полетел на землю. Все таки, хороший останавливающий эффект у ПАБовского патрона. Еще раз внимательно осмотрелся, теперь вперед. Поднимаюсь по насыпи. Вот та самая фура, про которую говорил Глушаков. Так, вижу броню, вон, впереди стоит. Ну что, возвращаюсь, беру обученного бойца… Стоп, а кто у нас тут танкист? Один Глушаков, а тот укушен… Что же делать то? Нет, я бы, конечно, разобрался в управлении танком, но только днем и в спокойной обстановке. Что это? Фигуры какие то возле нашего трофея! И это явно не психи, слишком осмысленно двигаются! Сколько их? Три, кажется. Да, точно, три. Один в люк залез, двое других рядом стоят, осматриваются. Ага, фонарик включили. - Вадимович, Сергеевич, внимание, вижу коробочку, около нее три тела. Похоже, мародеры, как принял? – тихо проговорил я в гарнитуру. - Приняли тебя, Сокол, что думаешь предпринять? – ответил мне Вадимович. Он водила, его не нужно с собой брать. Он нас всех назад, на базу, отвезти должен в целости и сохранности. - Богдан берет канистру, и с Сергеевичем ко мне, как поняли? Ты на связи, прием. - Понял тебя, Сокол, выдвигаюсь, - бодро отрапортовал Сергеевич. С ним не пропадем, толковый боец. Только вот, что с мародерами делать? Вроде бы, люди, как и мы. Ну, нашли танк брошенный, и что? И ничего, это же наш танк, пусть уходят, вот что! Сто метров до цели. Еще вперед немного. Сергеевич фонарь не включает, Богдан с канистрой пыхтит, все наблюдение на мне. Хорошо, что ноги в надежной обуви. В чешских ботинках кевлар в подошве, наступить на гвоздь или арматурину острую не боюсь, ноги целы будут, под ноги почти не смотрю. Так, вот три цели, вместе на броне около башни сидят. Всех троих снять могу. Палец плавно лег на спуск, но что-то его остановило. Наверное, моя совесть. Одна, вроде женщина, точнее, даже девочка, и два подростка. Оружие у одного в руках, похоже на «Ксюху», у другого пистолет. Жестом приказываю Сергеевичу и Богдану остановится, и сам медленно подхожу. Тридцать метров. - Привет, шкеты! Машину мою куда дели? – тихонько прокричал я из темноты. Три фигуры вздрогнули и подскочили одновременно. - Спокойно, спокойно, стрелять не буду, это же я вам тогда стволы и выдал! Базу ОМОНа вспомнили? Вот то-то, стволы опустите! – уже увереннее повторил я. - Привет, если не врешь, - мальчишеский голос ответил мне. Тот же знакомый силуэт, та же рубашка, и тот же голос. Не знаю, почему мне так врезалось это в память. Живы, значит, пацанчики. - Парни, по сторонам контроль, не стрелять, это свои! – тихо скомандовал я и пошел в сторону танка. Одну руку я поднял, а вторую, правую, на всякий случай держал на спуске. Кто его знает, что в голове у этих людей? Какие изменения в ней произошли за это страшное время? Все, точно, они, стволы убрали, смотрят на меня. Снимаю свободной левой рукой тепляк с головы. Сразу резко мир погрузился в темноту. Открыл и закрыл глаза, есть, все видно. Яркая луна на небе, и вот он, силуэт боевой машины, а на нем три фигурки. - Так, парни, время нет говорить, сейчас мы заводим танк, и вы с нами едете на базу. Там еда, вода, и люди. Все понятно? – быстро выпалил я. А в ответ тишина. Мне их лица плохо видно, но чем-то недовольны. Вот та, вдалеке, девчонка, похоже, она без оружия совсем. Вон тот, что ближе ко мне, с «Ксюхой», он, похоже, самый старший. Сколько ему? Лет пятнадцать, наверное. В светлой рубашке в клетку, в джинсах и кроссовках, да пацан совсем. - Так, парни, вы что? Не доверяете мне? У нас все нормалек, не обидим никого, - скосил я глаза на девчонку, - в монастыре живут люди, и на Гребном. Там все по закону людскому и божьему. Одни вы тут не выживите. Вижу, что подростки зашептались, а я тем временем подошел к броне и запрыгнул. - Горючка у танка закончилась, - пояснил я, - сейчас зальем и до базы дотянем. Там перекантуемся ночь, потом к своим. Глава 6. Майор Кузьмин, Крым, май… Туман в голове рассеялся и навалилось чувство голода. Встал, провел по лицу рукой, щетина впечатляет. Сколько дней прошло? Судя по моему лицу, около четырех или пяти, я ведь брился сразу, как приехал сюда, в первый же день. Осмотрелся вокруг – те же стены, балкон, чайник на столе. Пить, очень хочется пить. Я поднялся, и снова в голове побежали круги, откашлялся и сделал несколько шагов к чайнику, схватил его двумя руками. Запрокинул стал жадно пить мутную воду с известковым осадком. Чайник был почти пустой. Наконец то вода… Я помню, что вставал и пил прямо из чайника и из под крана воду, но было это во сне или наяву, уже не понятно. Запах в комнате стоит так себе, но из открытой двери на балкон идет свежий воздух с примесью морской соли, а значит, будем жить. Посмотрел телефон – батарейка села, а зарядник у меня в машине, автомобильный. На время я утратил связь с внешним миром. Сунул смартфон в карман брюк, нужно у Фёдора зарядник спросить, или в машине заряжу. Потратил еще около получаса на приведение себя в порядок. Сбрил щетину, умылся, постоял по холодным душем, вода никуда не делась, вот она, течет из крана. У Фёдора, как я знал, вода привозная. Наполняет большую бочку, а потом она уже течет в систему водоснабжения гостиницы. Сейчас постояльцев почти нет, значит, воды должно быть в достатке. Теперь еда, есть тоже очень хочется. Но еду у меня нет в номере, в машине несколько консервированных пакетиков «Кронидова» должно быть в багаже, пока пойдет. Этот «Кронидов» очень сытный, и мясо натуральное. Готовый набор для выживания. А по сравнению с сухим пайком еще и вкусно. Я помню, как нам выдавали эти сухие пайки на десятидневный выход. Куда я суну такую кучу коробок? А еще несколько БК (боевой комплект) нести. Многие просто вскрывали эти коробки, доставали то. Что будут есть, складывали в РДшку, а остальное выбрасывали. Так вот, в «Кронидове» все можно есть, все вкусно. Да у Фёдора хлеба спросить нужно, не откажет. Остановился и понюхал воздух. И всё таки, нужно вымыть пол, а то запах остался нехороший… Посмотрел на себя в зеркало, перед тем, как выйти из номера. Сухая кожа, под глазами тёмные круги, широкое лицо, чёрные волосы. В таком виде я себя видел только однажды, после ранения в госпитале, но это было лет десять назад. Я был тогда моложе на десять лет, но выглядел примерно так же, как и сейчас. Оглядел себя сам еще раз с головы до ног. Черная футболка, серые джинсы и черные кожаные туфли. Уже было хотел открывать дверь, как с улицы раздался протяжный вой. Я просто вздрогнул, что, волки завелись в окрестностях? Подошел к балкону, отодвинул занавеску и ступил на бетонный пол своими модными туфлями. Мне всегда этот хлипкий балкон не внушал доверия. Во мне было больше ста килограмм, ну пусть сейчас чуть меньше, несколько дней голодал, на сколько он рассчитан, оставалось загадкой. Стоишь и думаешь, что вдруг он рухнет? Передо мной как на ладони в лучах заходящего солнца раскинулся красавец посёлок. Изогнутая бухта на берегу моря, пляж с набережной, вершина потухшего вулкана, море, дома в низине, и дорога, петляющая через холмы. А по этой дороге, запинаясь, брёл человек. Прямо по середине, по асфальту, не сворачивая никуда, не боясь, что его собьет шальная машина. Но самих машин почему то не было. Человек остановился, поднял голову вверх, и протяжно завыл. - У-ууууууууу. От этого жуткого воя мне стало не по себе. Быстро вернулся в комнату и открыл чехол с купленным карабином. С виду как обычный АКМ, в деревянном цевье и с деревянным прикладом. Если не знать, что это переделка под гладкий ствол, то и не понять с первого взгляда. Разобрал и собрал, передёрнул затвор, нажал на спуск. С виду все в рабочем состоянии, сам автомат шестьдесят девятого года, складского хранения, ижевский. Теперь магазины. Вот этот, на тридцать патронов, как говорил прежний хозяин, подклинивает. Его в качестве контейнера для переноски патронов буду пока использовать, а вот эти вот два, на десять патронов, пластиковые, подают хорошо. Их снарядил странными, с чёрной пулей, патронами. Один магазин вставил в карабин, второй убрал в карман джинсов, благо, он там легко помещался. Потом взял свою сумку с деньгами, и в то отделение, в котором лежал мой «Гранд-Пауэр», изъятый следователем, сунул магазин на тридцать патроном. Ну вот и все, можно выходить на улицу. Ремень к карабину в комплекте не полагался, или просто продавец зажал, а я сейчас был не в лучшей форме, поэтому, тяжесть оружия оттягивала мне руки. Открыл входную дверь в номер, прислушался. Тишина в коридоре, тишина на лестнице, так всегда и было. Шумных постояльцев нет, не сезон. Но как по мне, так уж лучше бы гульбанили люди, шум пьянки и веселья лучше, чем вот такая зловещая тишина. Аж мороз по коже берет и в ушах звенит. Еще и полумрак стоит повсюду, окно одно, и то в лестничном пролёте. Запер дверь в свой номер и начал спускаться по лестнице. Карабин небрежно закинул на плечо. Патрон в патронник не досылал, но с предохранителя снял, сказалась старая привычка. Неоднократно видел, как молодые солдаты пытались в критической ситуации досылать патрон с оружием, поставленным на блокировку. Дослать патрон в патронник – это уже привычка, а вот снять с блокировки в критических ситуациях можешь и забыть. Спустился до первого этажа – никого. Толкнул дверь на выход – открыто. Опять закружилась голова, но я постоял несколько секунд, вдохнул свежий вечерний воздух, и сделал шаг на крыльцо. Первое, что меня поразило – вместо Трезора валялся истерзанный комок шерсти и плоти, и лужа крови. Интересно, кто так смог разорвать собаку? Точно, только волки. Недаром ведь слышал, как они выли. Стоп, это же не волки, это человек на дороге выл? Или мне показалось? Дослал патрон в патронник и осмотрелся. Двор пустой, ворота открыты, Фёдора нигде не видно. Моя машина стоит, следов вскрытия не обнаружено при внешнем осмотре. - Фёдор! – громко крикнул я и закашлялся.