— Может быть, этому господину просто интересно рассматривать синяки на ее лице? — Не похож он на садиста, — возразила Надежда. — Почему же вы, с вашим-то темпераментом, сами не положили глаз на этого красавца-итальянца? — с интересом разглядывая Надю своими темными и какими-то добрыми глазами, спросил Григорий Степанович. — Во-первых, существует женская солидарность, что бы вы ни говорили, во-вторых, я не влюблена в него, в-третьих, я тоже обладаю интуицией и думаю, что у Милы больше шансов, чем у меня. Ну и, наконец, он не в моем вкусе, мне вот, например, вы больше нравитесь, — выдала Надежда. — Я?! — почему-то испугался следователь. — А что? Вы мужчина видный, на серьезной работе, глядишь, и меня на ум наведете, — сделала решительное лицо Надежда. Следователь начал судорожно перекладывать бумаги в своей папке. — А что вы засуетились-то? Наверняка есть жена, дети? Возьмите меня в любовницы. — Ситцева, прекратите! Наша беседа зашла в тупик! — Потому что она перешла на обсуждение вашей личной жизни? — спросила Надя. — Значит, мою подругу обсуждать можно, а вас нет? — Я на работе! — Сухарь вы! Женщина вам в любви признается, а вы… — махнула рукой Надежда. — Были времена, когда партия давала задание наставить на путь истинный. — Хорошо, что сейчас не те времена, — вздохнул следователь, приглаживая торчащие во все стороны волосы. Глава 7 Мила с благоговейным трепетом шла вслед за Марко, не обращая внимания на взгляды, которыми ее одаривали встречные люди. Марко открыл дверь в своем джипе и помог ей устроиться на сиденье рядом с водителем. У нее слегка кружилась голова от его близости. — Я хочу пригласить вас к себе домой — отсюда недалеко, — чтобы полностью искупить свою вину, — обернулся к ней Марко. — Это каким же образом? — округлила глаза Камилла. — Самым невинным, уверяю вас, — засмеялся Марко, — или вы боитесь меня? Вроде влюблена в меня ваша подруга, не вы. — Хорошо, поехали, я ничего не боюсь, — обреченно ответила Мила. — Вы точно хорошо себя чувствуете? — Поверьте мне, чувствую я себя намного лучше, чем выгляжу, — заверила его Камилла. — Я накажу мерзавца, будьте уверены, — пообещал итальянец. — Я не буду возражать, да вы и так его уже хорошо разукрасили, — ответила она. — Как правильно ваше имя — Мила или Камилла? — поинтересовался Марко. — По паспорту Камилла, а зовут все по-разному, я откликаюсь на оба эти имени, — сказала она. — Меня зовут Марко, но я также откликаюсь на имя Марк, более привычное для русского слуха. Так что можете меня так звать, а то вы еще ни разу не обратились ко мне по имени, — стрельнул в ее сторону глазами Марко. Машина у него была очень комфортабельная и красивая, вел он быстро и уверенно. При подъезде к пятизвездочному отелю поднялся шлагбаум, и машина Марка въехала на подземную парковку. — Вы живете в гостинице? — удивилась Камилла. — Да, снимаю целый этаж. Это не моя страна, да и занимаюсь я здесь только работой, незачем обзаводиться недвижимостью. Меня все здесь устраивает: и прачечная, и ресторан, в общем, создают все условия для полноценного проживания. Камилла следовала за ним по просторному гаражу в сторону лифта. Марко пропустил Милу вперед и нажал на кнопку. Лифт шел настолько плавно и бесшумно, что ей показалось, что они зависли в пустоте. В полном молчании они проехали в кабине и наконец очутились в апартаментах Марко Тозини. Полутемные коридоры были устланы красными, очень мягкими и ворсистыми ковровыми дорожками. Марко, придерживая Камиллу под руку, повел ее в номер. По мере их прохождения в коридоре зажигался теплый свет, срабатывающий на фотоэлементах. Где-то вдалеке, возможно в ресторане, играла музыка, в помещении пахло чем-то очень приятным, цитрусово-ягодным. Марко пропустил Камиллу вперед в распахнутые двери из витражного стекла. Она чувствовала себя Золушкой, попавшей в королевские покои. Огромное, неправильной формы помещение со стеклянной крышей… На одной стене висел плоский телевизор, на другой — распласталась медвежья шкура с большой головой; здесь был и камин, который в летнее время, конечно же, не топили. Стояли ярких цветов кресла и диваны, торшеры в виде экзотических цветов с опущенными головками. В углу находилась какая-то зеркальная конструкция, напоминающая шкаф, крутящийся вокруг своей оси. Ноги утопали в длинноворсовом ковровом покрытии. — Располагайтесь, — пригласил ее Марк. Мила прошла к дивану и села на краешек, кутаясь в покрывало. — Холодно? Поменять режим в климатической установке? Может быть, вас раздражает этот запах цитрусовых? Я могу выключить ароматизатор. — Нет-нет, все хорошо, — заверила его Камилла. Марко достал телефон и, набрав номер, заговорил с кем-то на итальянском языке. Мила слушала его речь как музыку, ей нравился этот язык, хотя она и не понимала ни слова. Наконец Марко закрыл телефон и обратился к Камилле. — Простите, что говорил на своем языке. Ничего нелицеприятного о вас не сказал. Хотите вина с моих виноградников? — он улыбнулся. — Только если с ваших… — согласилась Мила, пребывая в эйфории от его присутствия. Марко подошел к зеркальному шкафу, который оказался баром, налил красного вина в бокал и принес Миле, присел рядом. Вся обстановка и его близость действовали на Камиллу одурманивающе, поэтому вино оказало просто-таки опьяняющее действие. — Ну как? — спросил Марк. — Я не большой ценитель вин, но думаю, что вино очень хорошее, — сказала Камилла. В этот момент в комнату вошла женщина с величественным породистым лицом и суровым взглядом. Она была в длинном темно-бордовом халате, расшитом золотом, в золотых сабо, с безупречным маникюром и педикюром. В руке она держала мундштук из слоновой кости со вставленной в него сигаретой. Она обратилась к Марко на итальянском языке, но тут заметила Камиллу и замерла. — Это Камилла — моя знакомая, — представил ее Марко, — а это Антония Тозини — моя мама. — Здравствуйте, — поздоровалась Мила, понимая, что вид у нее оставляет желать лучшего. С опухшим синюшным лицом, закутанная в какое-то покрывало и с бокалом в руке она наверняка показалась Антонии спившейся бомжихой. Ее взгляд это и выражал, только она явно не понимала, что эта несчастная делает вместе с ее сыном. Хотя, возможно, он просто изучает русский фольклор. — Девушку избили у меня в ресторане, — по-русски пояснил Марко. — Какой ужас! — с сильным акцентом воскликнула Антония, тоже перейдя на русский язык. — Как ты мог это допустить? Я краснею, что ты мой сын! — возмутилась Антония. — Марка не было рядом, — вступилась за него Мила, — а потом он мне очень помог, правда, повредил плечо. — Что с плечом? — быстро сменила гнев на милость Антония. — Ерунда! — махнул рукой Марко. — Это что за диагноз? — испугалась Антония. — Это означает, ничего страшного, — успокоил ее сын. — А кто избил Камиллу? — спросила Антония. — Надеюсь, не наши соотечественники проявили такое неуважение к женщине? — Мама, я уволил этих негодяев и разобрался с ними по-мужски, будь уверена. — Да, Марко побил их, — заверила Камилла. — Вот это молодец! Вот это я уважаю, — воскликнула Антония и присела на диван между ними, оттеснив Марко на край. — Что пьем? — Коллекционное девяносто первого года, — ответил Марк. — Налей мне немного, — попросила Антония и посмотрела на Милу: — А у вас интересное лицо… Я не имею в виду ваши раны… у вас умное, серьезное и красивое лицо. — Спасибо, — ответила Мила. — Чем вы занимаетесь по жизни, Камиля? — Я врач-ветеринар. — Вы что лечите? — не поняла Антония. — Скорее не что, а кого. Я лечу животных. — Чудесно… Вы богаты? У вас есть семья? — Я небогата, и у меня есть мама, это вся моя семья, — ответила Мила. Марко принес своей матери бокал с вином. — Ветеринар — это хорошо. Вот есть у меня в имении одна собака — Лаура, моя любимица, и что-то с ней не то…