— О чем вы говорите?! — вскричал Марко. — Я не знаю эту женщину, но и вы и я знаем, что она не проститутка. Потом, посмотрите на ее лицо, этого достаточно, чтобы понять, что все происходило не по доброй воле. Я выброшу эту свинью с работы и сделаю все, чтобы засадить его в тюрьму. — Это будет трудно, но возможно, — сказал Григорий Степанович. — Какой позор, я прихожу в свой ресторан и застаю такую ужасающую картину! — Единственное обстоятельство, которое говорит против директора, — это то, что Сергей Анатольевич находится в наркотическом угаре, так сказать. Правда, и вы его не слабо разукрасили. — Я не жалею. — Это понятно, — вздохнул следователь, — но директор и официант еще показали, что, придя в ресторан, женщины расспрашивали о Марко Тозини, где и когда он бывает. Не кажется ли это вам странным? Ведь вы очень богатый человек, и такие вопросы наводят на определенные мысли… Зачем вы интересовались синьором Тозини? В апартаментах Марко повисла неловкая пауза. Мила с избитым лицом с ужасом посмотрела на подругу. Ее гордость никогда бы не позволила признаться, что она отдала последние деньги, чтобы только увидеть Марко. Ее взгляд красноречиво говорил, что лучше она скажет, что готовила террористический акт против синьора Тозини, и поведает следователю подробный, разработанный план по захвату бизнесмена и требованию у него большого выкупа. А это точно тюрьма… Григорий Степанович продолжал ждать ответа, а Марко, казалось, не особо волновало, почему эти женщины интересовались его персоной. Он действительно был в шоке от произошедшего с Милой. — А кто сказал, что нас интересовали профессиональная деятельность Марка или его материальное состояние? — спросила Надежда, сверкнув глазами. — Мы интересовались им в личном плане! — Молчи! — вспыхнула Камилла, радуясь, что под синяками не разобрать цвета ее лица. — Я влюблена в него! — заявила Надя. — И хотела встретиться с ним, вот и подругу притащила с собой в ресторан в надежде его увидеть! За это меня судить будут? — Нет, конечно, — стушевался Григорий Степанович, а Марко почувствовал себя неловко. — Я, конечно, тронут… Не знаю, чем заслужил такую честь… — Да ладно! — махнула рукой Надежда. — Я ничего и не хочу от вас, просто безмолвно любоваться. Вот подруга моя пострадала опять из-за меня. Григорий Степанович перевел взгляд на избитое лицо Милы. — Вы, гражданка Краснова, правда, лучше бы думали, прежде чем соглашаться на авантюры вашей подруги. Сначала вы попали в милицию за несанкционированную акцию, и спасибо господину Тозини, что он не подал на вас заявление; теперь вас чуть не изнасиловали. Марко Тозини для вас роковой мужчина, и вам следует держаться от него подальше. Это мой вам совет. — Я, честное слово, не хочу приносить людям неприятности. К сожалению, я не в силах ничего изменить, но я могу полностью оплатить вам лечение и моральный ущерб, — сказал Марко, который отказался от медицинской помощи, хотя у него явно пострадал плечевой сустав. Плечо слегка распухло и болело, а кожа на плече была содрана до крови, которая проступила на белоснежной рубашке. — Ну, это уж вы сами разберетесь, — заметил Григорий Степанович. — И не забудьте оплатить счет за наш ужин в вашем ресторане, который закончился так трагично, — выпалила Надежда. — Надя! — одернула ее Мила. — Как тебе не стыдно?! Марко, честное слово, мне ничего не надо! Я очень благодарна, что вы спасли меня! — воскликнула Камилла. — Ой, бескорыстная ты наша! — воскликнула Надя. — Он хозяин этого всего, вот пусть и отвечает за своих сотрудников-маньяков! — Надя! — Все верно, я согласен с вашей подругой и готов ответить. Марко тут же вызвал своего главного бухгалтера и спросил у Милы номер ее счета. — У меня нет счета… — смутилась она. — Кредитная карточка? — Нет, — поежилась она, кутаясь в покрывало и чувствуя себя полным ничтожеством. — Знаете, есть хороший выход, — подала голос Надежда, — у нас, у русских, принято давать наличные. — Надя! — побагровела Мила. — Боюсь, что у меня нет с собой столько наличных, — сказал Марко и достал из портмоне визитку с адресом своего офиса в Москве, — завтра приходите вот по этому адресу и получите наличные в качестве компенсации. — А меня пустят к вам с таким лицом? — спросила Мила. — Вас будут ждать, я предупрежу. — Я не настаиваю на компенсации… — начала снова Мила. — Так, тебе деньги не нужны, отдашь мне, я пущу их на благотворительные цели, — сказала Надежда. — Вот и хорошо, что вы все решили миром, — вытер лоб следователь, — вы поедете в больницу? Врачи говорят, что у вас сотрясение мозга, — обратился Григорий Степанович к Миле. — Нет, спасибо… я домой, уверена, что ничего плохого со мной уже не случится. — Я вас отвезу! — вызвался Марко, обращаясь к обеим женщинам. Сердце Милы забилось с новой силой, она не верила, что еще какое-то время проведет рядом с ним и даже прокатится в его машине. Свой автомобиль она решила оставить у ресторана, так как они с подругой выпили вина и домой хотели добираться общественным транспортом. Надежда вдруг сделала серьезное лицо и сказала: — Вы езжайте, а мне просто необходимо остаться и сообщить товарищу следователю о месте проведения следующего митинга партии зеленых. — Давно ли вы стали такая сознательная? — спросил Григорий Степанович. — Три привода — это перебор даже для меня. Я же обещала исправиться, вот и исправляюсь. Кроме того, я больше не хочу никаких жертв и не допущу, чтобы моих друзей опять арестовывали. Надеюсь, Марко, вы доставите мою подругу в целости и сохранности, ей и так досталось. — Обещаю вам, что все будет хорошо, — еле заметно улыбнулся он. Марко подал руку Миле, и они вышли из апартаментов Марко. Следователь вздохнул: — Красиво здесь… По всей видимости, он имел в виду зеркальный потолок, прекрасный панорамный вид на Москву, яркую кожаную мебель, современные стеллажи, стол из красного дерева и великолепный мраморный пол, выложенный причудливым узором. — Неплохо, — согласилась Надежда. — Вот думаю я все… — О чем? — спросила Надя, радуясь, что подруга осталась наедине с предметом своего обожания. — Откуда в вас, Ситцева, столько энергии со знаком минус? — Во-первых, почему вы вообще обо мне думаете? Во-вторых, почему вы мою энергию причислили к отрицательной? Все говорят, что я положительный человек. Следователь усмехнулся, темные волосы слегка завивались на его смуглой шее. — Вроде не девочка уже… — О возрасте женщины неприлично говорить! С мужем я развожусь… вот и занимаюсь… — Сводничеством? — уточнил Григорий Степанович. — С чего вы взяли? — не ожидала она такого предположения. — Не первый день в следственных органах. Это ведь ваша подруга положила глаз на этого Марко? А вы ее выгораживаете? — Как это вы догадались, гражданин начальник? — оторопела Надежда. — Да она просто цепенеет в его присутствии, а ваше поведение как было наглым, так и осталось… — Но-но… попрошу! — Никогда в жизни не поверю, что влюбленная женщина откажется, чтобы ее подвез объект ее воздыхания; мало того, оставляет его наедине со своей, пусть даже лучшей, подругой, насколько мне известно, одинокой. — Не верите в женскую дружбу? — ухмыльнулась Надежда. — Ни капли! Ну и, конечно, самое главное: я в жизни не поверю, что вы, Ситцева, можете сообщить мне что-то о нелегальном митинге. Такие, как вы, не перевоспитываются и не сдаются, с ними можно ходить в разведку, понимаете? Никогда вы не сдадите своих друзей-фанатиков, потому что сама — фанатична. — Я не поняла, это комплимент или обвинение? — нахмурила темные брови Надя. — Это истина! Вы печетесь о своей подружке. — Ну хорошо, ваша взяла, это так! Сейчас вы мне скажете, что это бесполезно, что такие, как Марк, даже не смотрят на таких, как моя подруга, что она должна забыть его, и все в этом духе? Следователь захлопнул свой блокнот и загадочно улыбнулся. — А вот и не скажу. Я сам мужчина, если вы успели заметить, и по профессии очень наблюдательный. Этот миллиардер с интересом смотрит на вашу подругу, голову даю на отсечение. Уж чем обусловлен этот интерес — не знаю, но факт остается фактом. — Вы это заметили?! О чудо! Я буду держать кулачки за Милу! Она заслужила быть счастливой! Более бескорыстной, искренней и верной я не знаю.