А вот забытый Моржов заскучал было, но потом тоже оживился и стал что-то строчить в небольшом блокноте, который извлек непонятно откуда. Новую статью задумал? Хорошо бы не пасквиль. Впрочем, Петя во всеобщем внимании не виноват, он на него не напрашивался. В номер Петя вернулся не то чтобы совсем окрыленный, но в очень хорошем настроении. Впервые в жизни он себя почувствовал женихом. Не для мещанок из Баяна, а для настоящих аристократок. Нет, ни в коем случае, не главным призом этой вечной ярмарки женихов и невест, но уже достойным того, чтобы на него обратили внимание, а не отмахнулись с презрением. Конечно, никакую Дивееву за него не отдадут, а вот пригласить на ее свадьбу уже могут. Если он сам в это время в наместничестве окажется. Или ее свадьба будет в столице проходить? Юноша усмехнулся таким мыслям. Ишь, размечтался! А потом рассмеялся. Безо всякой причины, просто настроение стало хорошим. Таким оно и продержалось до самого отъезда. Петя даже проститутку в свою последнюю ночь в гостинице приглашать не стал. Настроение совсем неподходящим для этого было. К сожалению, счастливая жизнь уважаемого мага-целителя, хоть и была уже близко, еще не наступила. В поезде пришлось взять себя в руки и засесть за отчет о преддипломной практике и за сам диплом. Последнее оказалось гораздо более сложным делом, чем сначала показалось. О структуре дипломной работы Петя имел представление (озаботился изучить), вот теперь мучился. Подсуропили ему ректор с опричниками смену темы. Что теперь на защиту вносить прикажете? Раньше все ясно было. Живой и здоровый молодой грифон, выращенный из яйца. А теперь? Брошюра «Некоторые особенности жизни и магии шаманов народа ульта»? Только это работа для историка, этнографа, философа, наконец. Но никак не мага жизни. Так что он предъявить может? Какой-нибудь артефакт? В приложении к своим наблюдениям за шаманами. Это было бы не ах, но все-таки более солидно. Только что за артефакт? Рог-зуб, с которым он в Тьмутаракань ездил, не подходит. Его у него опричники уже один раз отбирали – опознают. И возникнет масса ненужных вопросов, как он к кадету обратно попал. К тому же жалко. Самому нужен. Фигурку рыси тем более жалко. И еще опаснее. Вдруг определят в нем артефакт, причастный к убийству Шипова. Никак нельзя. Остается кинжал. Но его Петя не отдаст ни при каких условиях. Оружие, которое ему не раз жизнь спасало. Ни за что. Остается провернуть аферу и выдать за артефакт ни на что не способный барабанчик. Видимо, подсознательно такая мысль ему уже приходила, недаром же не пожалел денег на его покупку. Чувствовал, что понадобится. Надо только его немного обработать, чтобы не сиял новизной. Но это несложно. Только будет чистым надувательством, а Пете такое претило. Нет, впарить покупателю втридорога какой-либо товар, приукрашая его свойства, для человека, работавшего в лавке, не просто нормально, а признак профессионализма. Но именно что приукрашая, а не придумывая того, чего нет. Поэтому Петю так возмутило поведение ханьца в лавке с тканями в Ханке. Назвать ткань особо легкой, почти несминаемой, даже стойкой к огню – это нормально. Но называть ее магической, когда в ней нет магии… После этого называться честным купцом уже нельзя. В общем, почему бы не попробовать самому сделать из барабанчика шаманский артефакт? По тому же принципу, что амулеты жизни делал. Воспользовавшись набором с кафедры артефакторики. Ничего серьезного не получится, конечно, Птахин ни одного шаманского заклинания не знает, но ведь карты жизнью он метил еще до того, как учиться начал. То есть вообще ничего не зная о магии. Наверное, и темной энергией также пометить можно. А раз так, то есть смысл провести несколько экспериментов, когда в академию вернется. Но до академии было еще далеко, а руки чесались. Вот Петя и стал проводить эксперименты, на чем темная энергия лучше держится. Попутно радуясь, какая же большая емкость у накопителя, который он в пещере реквизировал. Сколько уже его использует, а по ощущениям он все такой же полный. Результаты не слишком обнадеживали. То есть пометить энергией он мог все, что угодно. Только держалась эта метка недолго. Куда меньше, чем если метить жизнью. Хорошо бы на живых созданиях попробовать, да где же их взять в поезде посреди зимы. Снежинки иногда снежными мухами называют, но это только фигура речи. Ну а всяких там клопов и тараканов Петя первым делом шуганул, когда в купе зашел. Выучил он соответствующее заклинание и пользуется им регулярно. На всякий случай. Так что и на этих насекомых рассчитывать не приходится. Остался последний вариант – собственная кровь. Проверил, выдавил каплю на донышко барабанчика. Сработало. Не сказать чтобы очень хорошо, но темную энергию Петина кровь впитывала неплохо. Только при высыхании три четверти от нее теряла. Или даже больше. Но что-то все-таки оставалось. Петя поморщился. Что-то шаманская магия из него в буквальном смысле кровь пьет. На каждый вызов рыси, считай, стакан тратить приходится. Еще и на переделку барабана ее трать… Хорошо хоть, что ранки потом не досаждают. «Малое исцеление» – и от них даже следа не остается. Но есть в этом что-то неправильное. Впрочем, порицание открытых свойств шаманской магии не помешало кадету отнестись к своей работе творчески. Рисунок на коже он полностью свел, чтобы не осталось ассоциаций с магазинным сувениром. Затем вместо него нарисовал кровью несколько переплетающихся иероглифов, которые из своей тетрадки перерисовал. Было там несколько таких, более сложных и нарисованных отдельно. Вроде как иллюстрации. Возможно, даже схематическое изображение заклинаний. Хотя маловероятно. Петя в них на пробу вливал темную энергию, но никакого видимого эффекта не получил. Но энергию впитывали. Потом деревянную часть барабанчика покрасил собственной кровью целиком. Дал высохнуть, а затем уже жизнью обработал с помощью волевой магии. Тем самым укрепил материал, а заодно сделал его на вид потемневшим от времени, а местами потертым. В общем, постарался на славу. Кстати, после проведенной обработки темная энергия из барабанчика рассеиваться практически перестала. Реально какой-то амулет получился. Жаль, пустышка. Но для отчета и диплома выглядит очень достойно. В этих праведных трудах Петя благополучно доехал до столицы и был неприятно удивлен, когда на платформе его встретили жандармы. «Ну когда же они от меня отстанут!» – застонал про себя Петя. При этом сделал вид, что рад проявленному к нему вниманию, и по-деловому спросил: – Гостиница все та же? Оказалось, что та же. Куда кадета под белы руки и доставили. «Хоть что-то хорошее, – опять же про себя отметил Петя. – Все равно на пару дней до поезда в Баян где-то надо было устраиваться. А эта гостиница в прошлый раз была бесплатной, надо надеяться, такой и осталась». Нельзя сказать, чтобы подобная встреча удивила Птахина так уж сильно. Возможность такого развития событий он предполагал. Понимал, что с опричниками еще придется объясняться, но предпочел бы обойтись пересылкой отчета по почте. После согласования его с преподавателями и хорошо бы с ректором. Но что есть, то есть. Придется доказывать опричникам свою бесполезность здесь и сейчас. Петя усмехнулся. Даже забавно! Приходится думать не о том, как представить себя в лучшем виде, а наоборот, в плохом. Но при этом не перегнуть палку. То есть расстаться навсегда и при этом не поссориться. Трудная задача. О том, что его обвинят в провале миссии и убийстве Шипова, кадет не слишком беспокоился. Во-первых, доказательств никаких нет, наоборот, все видели, как опричника дух когтями рвал, а во-вторых, он себе запретил даже думать на эту тему. Чтобы не вызвать подозрений. В гостинице Петя перемен не заметил, разве что поселили его в другом номере. А так все та же мебель без изысков и жандармы в качестве коридорных. Столовой (ресторана, кафе) не появилось. Впрочем, отдохнуть и поесть ему жандармы не дали. Дали закинуть вещи в номер и повели куда-то дальше. Куда? Не сказали, но догадаться было не трудно. В камеру через гостиничный номер не водят, значит, к начальству. Поэтому написанные в дороге отчеты Петя прихватил с собой. Показать, что не только своими делами занимался, но и о задании опричников думал. Идти было недалеко. Прямо в гостинице оказалась комната для приватных разговоров, где его уже ждали два знакомых старичка-генерала – Родзянка и Стасов. Петя оценил их вежливость и окончательно успокоился. Не стали его тащить ни на ковер в официальный кабинет, ни тем более в допросную. Сами пришли. Не в номер, это было для генералов несолидно, можно сказать, на нейтральную территорию. То есть повернуться еще может по-всякому, но пока молнии в воздухе не сверкают. Войдя, Петя вежливо поздоровался с их превосходительствами. Без спешки, с каждым по-отдельности, сопроводив приветствия небольшими уважительными поклонами. В пояс не сгибался, но и не просто головой кивнул. А вот генералы только кивками и ограничились. Но все равно уважили. Для начала все неплохо складывается. Продолжил, правда, Стасов уже не так приятно: – Что же вы, Петр Григорьевич, там такое с шаманом сделали, что он на государевых людей духов своих спустил? От такой встречи Петя немного растерялся. Очень странный тон. На обвинение не похоже. Разве легкое осуждение. Тогда что это? Шутка? Но разве может быть предметом для шуток смерть товарища? Или генералы-опричники Шипова не просто не считали равным себе, но и ценности для них он никакой не представлял? Что-то вроде разменной монеты. Впрочем, если смотреть на вещи объективно, Петю они тоже на милость шамана выдали. В качестве такой же разменной монеты. Цинично. И не слишком приятно. Тут поневоле задумаешься, это шаманы для них так ценны или, наоборот, рядовые подданные никакой ценности не имеют? Так или иначе, но Петя своего недоумения постарался не показать и ответил как ни в чем не бывало: – Ничего не делал, ваше превосходительство, лежал в это время к какому-то языческому алтарю прикованным и не ведал, останусь ли жив. – И как же вы умудрились дойти до жизни такой? – Ну, я же не боевик, а целитель, и был совершенно не готов к тому, что для меня шаман приготовил. А вообще, я все это в отчете подробно описал. Специально для вас готовил, старался все записать, ничего не забыть. Генералы переглянулись. – И где ваш отчет? – Вот, пожалуйте. – Петя протянул довольно пухлую папку. Вообще-то большую часть написанного он собирался в дипломе использовать, поэтому и не пожалел времени и сил на написание. Листов пятьдесят аккуратным почерком накропать успел. Но сейчас почувствовал, что лучше все, что есть, отдать опричникам. – Давайте все-таки своими словами перескажите, – нетерпеливым тоном сказал Родзянка, но был неожиданно остановлен Стасовым: – Успеется, Иван Казимирович. Давайте все-таки сначала с бумагами ознакомимся. Письменное слово, оно, знаете ли, весомее произнесенного будет. – После чего обратился к Пете: – Не буду вас больше задерживать, Петр Григорьевич. Посмотрим, что вы тут написали. Можете пока в гостинице пожить. Когда понадобитесь, мы вас пригласим. Нельзя сказать, что такой результат разговора кадета сильно обрадовал. Ему диплом готовить нужно, а ему даже руководителя не назначили еще. Можно сказать, каждый день на счету, а он в столице неизвестно на сколько застрял. Но определенное облегчение все-таки испытал. Неприятный разговор хотя бы на сегодня закончился. И пока никаких серьезных проблем не создал. А то, что ждать придется, ничего страшного. Написанное он опричникам отдал, но можно все по памяти восстановить. И даже лучше сделать. С точки зрения оформления материалов для диплома. В гостинице это будет делать даже куда удобнее, чем в поезде. Петя усмехнулся про себя. Столько людей в столицу рвется на местные красоты посмотреть, в развлечениях поучаствовать, а он собирается, как сыч, в номере сидеть, пером скрипеть. С другой стороны, знакомых у него здесь нет, только опричники. И еще государь, но к нему с визитом просто так не пойдешь. А всякие там театры, галереи и рестораны… Вот станет он настоящим магом, много денег иметь будет, тогда и можно будет их тратить на развлечения. А пока рано. При этом, честно говоря, Петя не был уверен, что и при наличии денег станет легко их тратить. Не привык. И стоит ли привыкать? Так что из всех развлечений и для проветривания мозгов оставил себе только пешие прогулки в не самые дорогие рестораны и трактиры. Есть-то все равно надо, а в гостинице не кормят. Вот и можно совместить приятное с полезным, прогулявшись то по одной улице, то по другой, пока до устраивающего его заведения не дойдет. Иногда до второго или третьего, если первое слишком близко оказывалось. Заодно меню своих обедов разнообразил. А вкусно поесть – одно из самых простых, но и больших удовольствий. И хорошо, что средства ему это позволяют. Вспомнили о нем только через неделю. И то явившийся в номер жандарм (в унтер-офицерском чине) имел целью не пригласить кадета к начальству на беседу, а забрать у него барабанчик. И зачем он его в своем проекте диплома описал? Когда бумаги отдавал, не подумал, что отобрать могут. И ведь опричники в своем праве, и сделать с этим ничего нельзя. Не сознаваться же, что это фальшивка, которую он сам в интересах диплома сделал. Петя взвыл и потребовал расписку. – Не положено, – невозмутимо отреагировал унтер. – Могу только протокол изъятия оформить. После чего добавил доверительным тоном: – Но я бы не советовал. Оформлять долго, понятых нужно звать. Понятые-то не проблема, дежурные на каждом этаже есть (ага, жандармы, – подумал Петя). Но ведь мне свой протокол по инстанции сдать придется. А изъятие всегда подразумевает попытку сокрытия. Пришлось уступить. Опять потянулись дни ожидания. Впрочем, кадет их провел с пользой. Сам от себя не ожидал, но над дипломом работал как одержимый. Писал, переписывал. Переставлял местами листы, но через две недели сидения в гостинице у него была на руках аккуратно переплетенная (в столичной мастерской) книга больше ста листов объемом, заполненная ровными строчками каллиграфического текста с заглавными буквицами и даже с выполненными от руки иллюстрациями. В трех экземплярах, хотя требовалось только два – один сдать в академию, второй себе на память. Иллюстрации вклеивал, так как прямо начисто рисовать не рискнул. И выполнил их очень качественно, рисовал Петя всегда неплохо. А то, что они сделаны пером, только придавало им большую схожесть с гравюрами. Кстати, это позволило до некоторой степени обойти запрет на приложения из артефактов. Нарисовал Петя не один барабанчик, но и все артефакты, что во время своего путешествия у шаманов видел. В следующий раз жандармы пришли за Птахиным только через неделю. Даже через восемь дней, если быть точным. На сей раз втроем, с офицером во главе. Правда, всего поручиком. И доставили эти господа его в типичное казенное здание, в котором он еще ни разу не был. Но именно в нем оказался кабинет Стасова. Причем довольно роскошный кабинет. Большой, с четырьмя окнами, расположенными в ряд. В нишах противоположной стены – бронзовые статуи. Причем, похоже, одна из них была скульптурным портретом государя. Остальные, видимо, его предков. Между скульптурами висели картины в золоченых рамах на исторические темы. Тяжелая мебель, видимо, из карельской березы. В общем, интерьер больше соответствовал парадному залу дворца, чем месту для работы чиновника, пусть и генерала. Кадет с интересом осматривался, когда еще такую красоту увидишь. Интересно, его сюда специально привезли, или Стасов тут особо важных гостей принимает. Глазел не стесняясь. Пусть генералы видят, что сумели произвести на провинциального мальчишку впечатление. Кстати, Стасов с Родзянкой опять были вместе. Скоро они у Птахина будут как единое целое ассоциироваться. – Ну-с, Петр Григорьевич, – заговорил Стасов на правах хозяина кабинета, – прочитали мы с Иваном Казимировичем ваши материалы. Что могу сказать? Грамотно готовить справки вы совершенно не умеете. Даже странно. Чему вас в академии учат? Такое впечатление, что у вас два разных документа между собой перемешаны. Сообщать о том, что именно так все и было, Петя не стал. Постеснялся. – Но некоторые любопытные мысли все-таки есть. Задание вы провалили, но в наблюдательности вам не откажешь… – Его превосходительство сделал многозначительную паузу. Потом продолжал: – В общем, не знаю я, что с вами делать… Петя стоял потупившись и молчал. А что на такое ответить можно? Хотя его вроде и не спрашивали. Эстафету подхватил Родзянка. – Как целитель вы нам неинтересны, а то, что умудрились шаманских способностей лишиться, вообще никуда не годится. Абсолютно безответственно! Тут Петя вскинулся и возмущенно посмотрел на генерала. Можно подумать, он по своей воле к деду Магаде ехал! Но поперхнулся уже готовой сорваться с языка фразой, так как опричник-целитель продолжал свои рассуждения на тему, о которой Птахину говорить не хотелось совершенно. – Есть, конечно, слабая надежда, что утраченные способности со временем хотя бы частично восстановятся… – Слишком эфемерная надежда, чтобы ее всерьез рассматривать, – не согласился с ним Стасов. – Хотя совсем ее не учитывать все-таки нельзя. Что-то желающих поступить к нам на службу шаманов до сих пор не было.