Джейкоб пожал плечами. — Я, правда, не могу придумать, что сказать. Он никогда не был многословным, но меня беспокоило, что он ничего не хочет говорить. Он должен был что-то чувствовать в связи с потерей отца. Почему ему было так трудно выразить свои мысли словами? — Мне жаль, что тебя нет, папочка, — тихим голосом сказала Лидия. — Я очень скучаю по тебе. Я изо всех сил пыталась придумать, что самой сказать. Мысленно я пыталась достучаться до счастливых воспоминаний о Райане. Как, например тот день, когда он, наконец, подарил мне обручальное кольцо, которое обещал. Оно было великолепно, и он был так горд вручить его мне. Через месяц мы обменялись клятвами в небольшом кругу друзей. Единственной, кто пришел со стороны наших семей, была моя мать, которая явилась под кайфом от своих антидепрессантов. Мне вспомнилось, как я проснулась на утро после нашей свадьбы, резко, словно меня кто-то подкинул, и лежала, пребывая в оцепенении от того, что сознание твердило, что я совершила огромную ошибку, но я отказалась слушать этот голос. Как много раз, что уже и потеряла счет, оглядываясь назад на тот день, я сожалела, что все же не прислушалась. Я вздохнула. Тяжело было отыскать счастливое воспоминание о Райане, потому что все они были омрачены раскаянием и гневом на саму себя за то, что много лет назад, я не прислушалась к своему внутреннему голосу. Единственное, что компенсировало кошмар, которым оказался наш брак, это наши с Райаном дети. Они были единственной радостью, которую принес наш многострадальный союз. — Ваш папа очень любил вас двоих, — сказала я. — Возможно, он не всегда хорошо это показывал, но он действительно любил вас. Знаю, что вам обоим грустно, что его больше нет, поэтому если вы когда-нибудь захотите поговорить со мной и рассказать о том, что вас тревожит, хочу, чтобы вы знали, что я всегда готова вас выслушать. — И я тоже, — добавила Марла. — Я просто надеюсь, что где бы сейчас ни был папа, по крайней мере, он счастлив, — едва слышным шепотом сказал Джейкоб. По-видимому, даже мой девятилетний ребенок понял, насколько глубоко неудовлетворенным жизнью был Райан. Он винил себя за то, что Райан чувствовал себя несчастным? Так же как часто в этом я винила саму себя? Мне очень хотелось его об этом расспросить, но чуть позже. Может, ему будет комфортнее говорить о своих чувствах, когда мы будем наедине. — Думаю, да, — сказала я. — Я знаю, он скучает по вам, ребята, но смотря на вас с небес, он испытывает гордость за то, что вы такие мужественные. На мгновение мне показалось, что Джейкоб собирается сказать что-то еще, но он, должно быть, передумал, потому что вместо этого опустил голову и уставился на свои руки, которые были сложены у него на коленях. Лидия тоже сидела тихо. Предполагалось, что эта «услуга» должна была дать возможность моим детям выговориться, рассказать о своих чувствах, тревогах, страхах, переживаниях, но... оба моих ребенка молчали, вызывая у меня тревогу. Я посмотрела на Марлу, которая только пожала плечами мне в ответ. Спустя некоторое время, в течение которого я еще несколько раз предпринимала попытки заставить моих детей открыться, я, наконец, решила, что пришло время вернуться в дом. На что Джейкоб и Лидия с радостью согласились. — Вы все еще уверены, что хотите пойти со мной? Если хотите, вы можете остаться здесь с Марлой. — Мы хотим пойти с тобой, — настаивала Лидия. — А можно Марла тоже пойдет с нами? — спросил Джейкоб. Я взглянула на Марлу, и она согласно кивнула. Через несколько минут мы погрузились в машину. Через зеркало заднего вида я смотрела на лица моих детей. У Джейкоба на лице было пустое выражение, а по лицу Лидии катились слезы. Отчего у меня внутри поселилось чувство безнадеги. Видеть их печальные лица для меня было словно нож в сердце. Дети не проронили ни слова, а я незаметно развеяла прах их отца в парке в нескольких милях от нашего дома. Я даже не была уверена, что то, что я делала, было вполне законным, так как в Калифорнии было так много законов, но дело было быстро сделано, и менее чем через час мы вернулись в машину. Пока мы не вернулись домой, лица детей оставались каменными. Как только мы зашли в дом, они уселись перед телевизором, в то время как Марла помогала мне на кухне. — Некоторые дети не умеют говорить о своих чувствах, — сказала она, когда я вытащила тарелки из шкафа, чтобы выложить на них лазанью. — Если тебя это беспокоит, могу дать контакты психотерапевта, к которому я водила своих детей после развода. — Думаешь, терапия помогла им? — Трудно сказать наверняка. После того, как мы со Стивом расстались, мои дети вели себя также как твои сейчас. В основном тихо и безучастно. Я готова была поклясться, что с ними все в порядке, пока не пришли их табели успеваемости. Тогда-то я и начала водить их на консультации к психологу. Но с Джейки и Лидией все может быть по-другому. Прошло так мало времени после смерти Райана. Может, они просто еще не готовы открыться. * * * Позже, тем же вечером, после того, как Лидия уснула, я пошла в спальню Джейкоба. Он был занят игрой со своими «Лего» и даже не поднял голову, когда я вошла. — Дорогой, ничего, если мы немного поболтаем? — Конечно. Я села на его кровать и похлопала по пустому месту рядом с собой. — Присядь. Он отложил свои «Лего» и присоединился ко мне на кровати. — Чуть раньше, когда ты сказал, что надеешься, что теперь папа будет счастлив, что ты имел в виду? Джейкоб пожал плечами. — Он постоянно был таким сердитым или угрюмым все время. Мне стало его жалко. Я положила руку Джейкобу на плечо. — Но ты ведь знаешь, что ты в этом не виноват, верно? На мгновение у него на лице промелькнуло сомнение. — Вроде, — наконец сказал он. У меня на языке вертелись слова, но я их так и не произнесла. Я боялась, что дети их неправильно поймут, что это прозвучит так, будто я критикую Райана. Детям не обязательно было это слышать. Они нуждались в поддержке. Я поцеловала Джейкоба в макушку. — Ты же знаешь, что мама тебя любит, да? Он поднял на меня глаза. — Да. Выйдя из комнаты Джейкоба, я задумалась о том, что ранее сказала Марла. Возможно, она была права. Возможно, для детей еще рано, чтобы рассказать о своих чувствах. Это значит, что мне ничего не остается, кроме как ждать, когда они сами придут ко мне, когда будут к этому готовы. Глава 6 Первые две недели после смерти Райана было стойкое ощущение, что он просто уехал в командировку, ушел в поход с друзьями или в гости к родственникам, что было странным само по себе, потому что на самом деле он никогда не делал таких вещей. Тем не менее, я ловила себя на мысли, что практически жду, что он войдет в дверь и скажет, как он счастлив наконец-то оказаться дома. Через несколько часов или, если мне повезет, дней его настроение изменится. Он начнет на мне срываться, типа он уверен, что я совершенно не рада его возвращению домой, что мы с детьми никогда не хотели его присутствия в своей жизни, так что он мог бы запросто развернуться и снова уйти. Я бы вздыхала и умоляла его остаться, и, конечно, он бы остался, так как Райан почти никогда не выполнял свои угрозы. Тем не менее, все это было так утомительно. Но, по прошествии нескольких недель, до меня наконец-то дошло, что Райан на самом деле окончательно ушел из нашей жизни. Я перебрала его вещи, опустошив его половину шкафа и комода, и сложила одежду в коробки, чтобы отдать на благотворительность. Я наткнулся на стопку фотографий, когда мы только начали встречаться. В то время мы так много делали вместе. Мы с удовольствием вместе проводили выходные, отдыхали на пляже в Монтерей или катались на санях в Тахо. У Райана в его ящике комода были груды этих фотографии. На каждой из них я улыбалась. Как случилось так, что мы стали настолько ужасающе разочарованными друг в друге? Часть меня хотела плакать, оплакивая мое разбитое сердце и раздавленный дух, но слез у меня не осталось. По-своему, я оплакала Райана много лет назад, когда поняла, что он никогда не изменится. Каждое оскорбление и обвинение настолько ранило мое сердце, что у меня, в конце концов, не осталось выбора, кроме как стать черствой, позволив сердцу превратиться в ледышку в моей груди, чтобы притупить боль. Покачав головой, я отмахнулась от этих мыслей, не желая, чтобы меня поглотили злость и обида. Я еще раз просмотрела письма и фотографии Райана и поняла, что они мне не нужны. У меня не было причин держаться за них, поэтому, несмотря на раздающийся эхом в моей голове голос Райана, рассказывающий мне, какой я из-за этого ужасный человек, я выбросила их в мусор. Жизнь в качестве матери-одиночки должна была казаться более чуждой и тяжелой, но Райан не был особенно внимательным мужем. Он практически не помогал мыть посуду. Иногда он клал одежду в стиральную машину, но никогда не складывал и не убирал на место после стирки. Его доход как рентгенолога был основным его вкладом в домашнее хозяйство. Если не спал или не был на работе, он либо сидел перед телевизором, либо играл в игру на своем телефоне, либо жаловался мне то на одно, то на другое. Я знала очень многих женщин, которые ворчали, что их мужей никогда не было дома, но для меня реально становилось легче жить, когда Райана не было рядом. Так что с его смертью ничего не изменилось. И я чувствовала себя ужасно, рассуждая подобным образом. Меня все время грызло чувство вины. Я должна была скучать по мужу, а не радоваться, что он ушел. Я не могла не задаться вопросом, что обо мне подумают дети, если узнают. Они, наверное, возненавидят меня, и как я могу их за это винить? Поэтому свои мысли я держала при себе. Я вернулась на работу на полный рабочий день, приспособившись уделять несколько часов телефонным звонкам и разгребать завалы с электронными письмами, пока дети были в школе, а затем несколько часов уделяла бумажной работе после того как забирала детей со школы. Я никогда по-настоящему не любила свою работу, но это был хороший побег от эмоциональных «американских горок», которые я испытывала каждый день. Дни складывались в недели, недели в месяцы. Так или иначе, но после смерти Райана уже прошло два месяца. Я изо всех сил пыталась сократить расходы и даже подумывала о том, чтобы выставить наш дом на продажу, но переезд в более дешевый район означал, что детям придется сменить школу, а мне бы не хотелось, чтобы им пришлось проходить через это. Потеря отца была достаточно большим потрясением, изменившим их жизнь. Просить их, так скоро, приспособиться к новому дому и новой школе было бы перебором. Мы с Райаном говорили о расширении жилплощади. Наш чрезвычайно устаревший одноэтажный дом в стиле ранчо на сто двенадцать квадратов с тремя спальными комнатами казался нам крошечным, когда нас было четверо. Когда же Райана не стало, мне уже не казалось что он такой уж маленький. Наш дом нуждался в реконструкции, но только с одной моей зарплатой мечты о паркетных полах и гранитных столешницах придется отложить в долгий ящик. Однажды днем, сразу после того, как я быстро пообедала, мне написала Марла. «Хочешь сходить в спортзал?» Я не была там с тех пор, как Райан умер. «Не могу. У меня слишком много дел» «Ответ «нет» я не принимаю. Будь готова через десять минут» Я вздохнула. Хотя жизнь отчасти вернулась на круги своя, нельзя было отрицать, что все изменилось. Распределение домашних финансов забирало больше времени, чем мне бы хотелось. Я избегала мамочек в школе и на футбольных тренировках, потому что устала отвечать на вопросы о Райане. Я не выходила из машины, когда завозила детей в школу или забирала, предпочитая вместо этого ждать их в машине, а не иметь дело с кучей любопытных мам, которые обычно не обращали на меня ни грамма внимания. И я заметила, что стала проводить больше времени с детьми, пытаясь загладить вину за то, что их отца больше нет. Это оставляло мне очень мало времени для себя. Марла волновалась, что я махнула на себя рукой, и, вероятно, поэтому пыталась заманить меня в спортзал. Может, тренировка пойдет мне на пользу, поможет немного проветрить голову. В прошлом физические нагрузки были моим избавлением от стресса. До того, как Райана не стало, я ходила в спортзал каждое утро сразу после того, как отвозила детей в школу. Сразу по окончании тренировки, я чувствовала прилив энергии и готовность заняться кучей работы, ожидающей меня дома. Марла была права. Не позаботившись о себе, я не решу свои проблемы. Верная своему слову, Марла появилась десять минут спустя. Я как раз закончила одеваться, когда в дверь позвонили. — Заходи, — крикнула я из своей спальни. — Отлично, ты уже одета, — сказала она, когда несколько минут спустя я вышла в гостиную. — Не забывай о детях, которых нужно забрать менее чем за два часа, — сказала я, глядя на свой телефон, чтобы проверить время, — так что нам лучше поторопиться, — я схватила бутылку воды из холодильника и через плечо перекинула спортивную сумку. Тренажерный зал находился всего в пяти минутах езды от моего дома. Добравшись туда, мы с Марлой оставили наши вещи в раздевалке и направились в сторону зала с кардио тренажерами. По дороге туда, я решила покопаться в телефоне и найти свое любимое музыкальное приложение, когда вдруг услышала, как кто-то позвал меня по имени. Я подняла голову и очутилась лицом к лицу с мужчиной, у меня ушло несколько минут, чтобы узнать его.