Вот так всегда. Она ищет причину для ссоры, чтобы оправдать свои немыслимо дорогие покупки, а потом еще делает меня виноватым. И в какой-то степени мне это нравится. Я ненавижу делать подарки. Ходить по магазинам, выбирать вещи, которые возможно человеку никогда не понравятся, а потом вручать с натянутой улыбкой и видеть улыбку в ответ с отвращением в глазах и мыслью — что за хрень ты купил? Во всех предыдущих моих отношениях девушки постоянно жаловались на отсутствие материальных знаков внимания. Люси сначала тоже обижалась, а потом перестала париться и открыла для себя вот такой способ дарения самой себе. Мы оба понимаем, что это театр, но нас это устраивает. Порой, конечно, она просто скидывает фотки и просит купить. Ну а я, само собой, разрешаю. Вот так делать подарки мне нравится. У «Московского» Олег забирает у Люси пакеты и помогает ей сесть со мной на заднее сиденье. — Малыш, прости, я такая дура, — она с ходу целует меня с языком, хотя знает, что я этого терпеть не могу — не в принципе с языком, а вот так с наскока. — Детка, я все понимаю, но полмиллиона! — я отстраняюсь и вытираю губы. — Ну, котик, я думала ты там с другой бабой. Ну прости. Чем я могу загладить свою вину? Она кладет свою ладонь на мою ширинку и лукаво смотрит мне в глаза. В принципе, я не против такой благодарности за потраченные деньги. Я откидываюсь на сиденье и нажимаю кнопку. Стекло, отделяющее водителя от пассажира, медленно поднимается. Оно звуко— и свето-непроницаемое. Так что за психику Олега можно оставаться спокойным. Я включаю музыку, в динамиках звучит Coldplay. Люси жадно приникает к моим губам и нежно поглаживает ширинку. От нее пахнет жасмином и розами, а жар ее тела обжигает меня, и я начинаю возбуждаться. Она всегда теплая, даже жаркая, какой бы холод вокруг не был, наверно поэтому, как я и сказал, секс с ней всегда шикарный. Я отвечаю на ее поцелуй, притягивая ладонью лицо сильнее к своему. Ее щека бархатистая, нежная. Она редко красится — природа одарила ее карамельной кожей, которая скрывает все недостатки, а может их просто совсем нет? Люси томно стонет и резко спускается вниз. Быстро справившись с ширинкой, она заглатывает до основания мой набухший член и замирает. Я закрываю глаза от наслаждения, предвкушая предстоящее удовольствие. Она, наконец, освобождает мой член изо рта и проводит языком по головке, начиная рукой плавно водить вверх-вниз. Я запускаю руку в ее волосы, но не надавливаю. Пухлыми губками она захватывает головку, продолжая движения рукой, а языком делает несколько круговых движений. Я не удерживаюсь и слегка надавливаю на ее голову. Она быстро все понимает и начинает плавно двигаться в такт музыке. Спустя минуту я не выдерживаю, резко поднимаю ее голову и жадно целую, на ходу перетаскивая на себя. Девушка задирает платье, перекидывает через меня ногу и без промаха насаживается на мой член. Издав какой-то непонятный звук, она замирает. У нее внутри все горячо и влажно. Я тоже замираю на мгновение, чтобы прочувствовать новые ощущения, но, уже через секунду, спускаю бретельки платья и впиваюсь губами в ее набухший сосок. Она запрокидывает голову, стон становится протяжнее, и начинает медленно двигаться. Я отлипаю от соска и целую ее в шею, руками обхватывая упругие ягодицы. Сжимаю их так жадно и почему-то в этот момент мне представляется идеальная задница Агаты. С чего я о ней подумал? Но это меня сильно возбуждает. Я чувствую, как на меня накатывает. Люси делает две резкие фрикции и я, неожиданно для себя, кончаю. Оргазм блеклый, едва уловимый. Такого со мной никогда не было. Похоже, насчет шикарного секса я сглазил. — Ты что уже все? — в голосе Люси звучит обида. Глава 7. Агата Я выхожу из душа, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем. Не знаю насколько здравой была идея пойти в зал перед первым рабочим днем, но утром я все еще злилась после вчерашнего инцидента и решила снять напряжение. А самый верный способ это сделать — убойная часовая тренировка на ягодицы. Судя по часам, в запасе у меня еще есть полтора часа, поэтому я неспешно укладываю волосы и крашусь. Ноги гудят, но это здорово отвлекает меня от неприятных мыслей, которые бесконечным роем кружатся в моей голове. Было бы куда проще если бы я понимала причину неприязни Ильи который явно невзлюбил меня с первого взгляда. Конечно, это не то, что может вынудить меня отказаться от работы в “Есенине”, но с этим придется что-то делать. Может быль Илья банальный шовинист, но тогда управляющий из него так себе. В конце концов, я отличный шеф-повар, вчера они в этом убедились. Так что максимум профессионализма, минимум контакта и все будет отлично. Погода в Питере похожа на пубертатного подростка. Она изменчива, истерична и непредсказуема. После недели непрекращающихся дождей, сегодня во всю светит солнце. Обманчиво яркое, но все еще по-зимнему холодное. Я накидываю кашемировый шарф на голову и, огибая лужи, иду к машине. Пока мотор прогревается переключаю радиостанции, в поисках приличной музыки и останавливаюсь, услышав знакомый мотив. Отлично, «Brand New Day» от Ryan Star то, что надо для этого утра. Дорога до ресторана занимает меньше времени, чем я ожидала, и уже в половине девятого я паркую машину на стоянке для персонала, между оранжевым камаро и чёрным майбахом. Готова спорить на свою новую работу, что шевроле принадлежит Илье. Пафосно и вызывающе — в его стиле. Я иду по коридору к служебным помещениям, раздумывая насколько могу усугубить и без того сложные отношения с Ильей, если сейчас пойду в кабинет к Марку, а не к нему. Михельсон четко дал понять, что мой непосредственный начальник — управляющий, но мне по-детски очень хочется спрятаться от него и исключить контакт, насколько это возможно. Все же принимаю взрослое решение и направляюсь к кабинету Ильи, когда вижу в конце коридора Марка. Он выглядит раздраженным, его брови сведены на переносице, губы плотно сжаты. Все внимание Марка направлено на телефон, в котором он яростно что-то набирает, поэтому и не замечает меня. Я раздумываю лишь секунду и, поддавшись искушению, рассматриваю его, замедляя шаг. Он высокий и широкоплечий. Русые волосы небрежно взлохмачены. Сегодня на Марке клетчатые брюки и горчичная водолазка, отлично подчеркивающая его плечи и накаченные бицепсы. Расслабленный стиль большого бизнесмена. Ловлю себя на мысли, что каждый раз Марк одет стильно и со вкусом. Интересно, ему девушка помогает с выбором одежды? Почему-то от этих мыслей мне становится неуютно. Марк, словно ощутив мой пристальный взгляд, поднимает глаза от смартфона и смотрит на меня. Я поймана им и чувствую как начинают пылать мои щеки. Надеюсь ему не видно предательского румянца, но Марк выглядит озадаченным. Я не понимаю, что вызвало такую реакцию — я или что-то в его телефоне. Поборов смущение, я улыбаюсь мужчине и выдавливаю из себя: — Доброе утро, Марк Давидович. Он все еще задумчиво смотрит на меня. — Доброе, Агата. И, пожалуйста, просто Марк. Я киваю и делаю шаг в сторону кабинета управляющего. — Вы к Илье? Мне кажется, что это очевидно, но я останавливаюсь, киваю и для чего-то уточняю: — Я планирую обсудить с ним свой график. Мужчина ничего не отвечает, поэтому я делаю последний шаг в сторону двери, стучу и, не, дожидаясь приглашения, вхожу, словно подгоняемая взглядом Марка, стоящего у меня за спиной. — Доброе утро, Илья… — я делаю паузу и мужчина правильно ее истолковывает. — Владимирович, но думаю мы обойдемся без отчества, — он криво улыбается и кивком указывает мне на стул. Кабинет Ильи меньше, чем Марка и выглядит его бледной копией. У Михельсона светло, просторно, дорого и заметен вкус владельца. Здесь же скорее тесно и неуютно. Мебели немного: не по размеру массивный стол, маскирующийся под дерево, пара стульев перед ним и небольшой платяной шкаф. За спиной Ильи как и у Марка располагается окно, только выходит оно на зону приемки продуктов. Я сажусь и вся моя утренняя неуверенность тут же растворяется. Я знаю чего хочу и что мне надо делать, чтобы этого добиться. И начальник, который меня не любит не сможет мне помешать. Я беру себя в руки и приступаю к обсуждению интересующих меня вопросов. — Я хочу сразу сформировать график на первые пару недель. Для начала, мне будет нужно ознакомиться с меню и под этим я подразумеваю личное приготовление всех блюд. Если вы хотите, чтобы я работала с меню Жака, тогда это то, что мне надо сделать в первую очередь. Еще мне необходимо познакомиться с персоналом кухни. Изучить их анкеты и расстановку по позициям, в идеале лично понаблюдать за работой. Я так понимаю су-шеф достаточно сильный и пока я буду принимать дела, вполне может первое время разделять со мной управление кухней. В ответ на мои слова Илья поднимает бровь. Видимо, он не ожидал, что я настроена так решительно. Но управляющий смахивает со лба прядь волос, кивает мне и первый рабочий день шеф-повара Лушкевич официально начинается. За час мы обсуждаем все вопросы, которые посчитали важными для нашего сотрудничества. Я жду, что Илья будет настроен враждебно, но, на удивление, он вежлив и конструктивен. Даже в тех моментах где наши мнения расходятся удается прийти к компромиссу. Когда, спустя полтора часа, я стою посреди кухни шефа, все мои опасения кажутся надуманными. С восхищением я оглядываю святая святых шеф-повара. Все идеально и с точки зрения чистоты и с точки зрения удобства. Я провожу рукой по столу из нержавеющей стали и позволяю себе недолго насладиться триумфом, а затем приступаю к выполнению намеченных задач. День проносится стремительно. Я успеваю приготовить два основных блюда, три салата и десерт. Меню Жака, без сомнения, восхитительно, но все равно в некоторых рецептах, я подмечаю, что бы мне хотелось изменить в подаче или самом приготовлении. Не знаю насколько Марк разбирается в готовке, но думаю, что за свою точку зрения мне придется с ним повоевать. Между готовкой и дегустация мы обсуждаем с Андреем персонал, схему взаимодействия с залом и меню. Мне интересно его мнения о блюдах, и я с удовлетворением отмечаю, что наши взгляды на него во многом схожи. Под конец дня я ощущаю приятную усталость. Нигде я не чувствую себя настолько на своем месте как на кухне. Уже в детстве я тянулась к поварешкам и кастрюлям и пока мои сверстники увлеченно ковыряли лопаткой в песке, я старательно нарезала поленья из огурцов в салат и, разбрызгивая, липкую жижу по всей кухне, мешала тесто на блины. Если бы не терпение моей мамы, все могло бы закончиться уже тогда, но она поощряла меня и, ласково вздыхая, вытирала стены, украшенные разноцветными пятнами от моей готовки. Когда встал вопрос о будущей профессии выбор был очевиден для всех. Верка, к тому моменту решившая, что без нее я пропаду и какой-нибудь очередной хулиган непременно меня обидит, пошла учиться вместе со мной. Она не была фанатом кулинарии, но по всей видимости, кто-то сверху щедро отсыпал ей талант. Потому что щей и голубцов вкуснее чем у Веры я за всю жизнь ни у кого не пробовала. Я же упорно и методично училась. И сейчас также методично двигаюсь к цели. В соседнем помещении кипит работа, начинается вечерний аншлаг и я слышу как все сильнее гудит кухня. Мой рабочий день закончился, но я решаю завершить начатое и только потом отправляться домой. Спустя тридцать минут, раздается сигнал входящего сообщения. Я устало тру глаза и достаю смартфон. “На вечер все в силе?” Читаю сообщение от Темы и мысленно чертыхаясь. Я совсем забыла про его планы и теперь вынуждена практически вылететь из кухни, одеваясь на ходу. В коридоре я налетаю на девушку-администратора, выходящую из кабинета Ильи. Я совершенно не помню как ее зовут, поэтому просто кричу “извините” и, не останавливаясь, несусь дальше. Час пик и машины на Питерских улицах едва движутся. Сумерки, подсвеченные огнями, плотной пеленой окутали город на Неве. Я нетерпеливо постукиваю по рулю, но пробка на Литейном мосту меньше от этого не становится. Когда я, наконец, подъезжаю к ресторану, где меня ждет Артем, то опаздываю на двадцать минут. Я быстро поправляю макияж и направляюсь ко входу в “La Vue”. Тема с недовольным лицом сидит за столиком и совершенно не обращает внимание на вид, который открывается за его спиной. Я сажусь на стул и только тогда замечаю уже почти пустой бокал вина перед Артемом. — Ты опоздала, — вместо “привет” произносит он. — Прости, я задержалась на работе. а потом попала в глухую пробку. Казалось бы тут ехать всего ничего… Он отмахивается от меня, обрывая на полуслове. Я замолкаю и отворачиваюсь к окну. La Vue — видовой ресторан и с того места, где расположен наш столик я вижу Крейсер Аврору, Троицкий и Дворцовый мосты и яркое подсвеченное здание — Исаакиевский собор. Набережная Кутузова, переходящая в Адмиралтейскую, заметно выделяется на фоне завораживающей панорамы Питера. Я, стараясь не замечать настроение Темы, наслаждаюсь видом. И, пока я смотрю на вечерний Питер, официант приносит нам вино и закуски. — Когда я понял, что ты опоздаешь, сделал заказ за тебя. Я молча киваю, комментировать мне это не хочется, Артем словно повернут на пунктуальности и любое опоздание способно вывести его из себя. На самом деле, мне уже без разницы что есть. Этот вечер должен был стать праздничным, но станет обычным, наполненным тягостным молчанием и раздраженными фразами. Я равнодушно смотрю на ассорти из тартаров, бокал красного вина, совершенного не подходящего к морепродуктам и вздыхаю. Машину я решаю здесь не бросать, поэтому отставляю бокал с вином и делаю глоток воды, за что получаю недовольный, обжигающий взгляд от Темы. Но на такси я бы опоздала гораздо сильнее. Артем поднимает бокал, кривовато ухмыляется и с заметным удовольствием делает глоток. Он заметно пьянеет. Видимо за те двадцать минут, которые Тема меня ждал, официант не раз обновлял ему вино в бокале. За весь ужин он выдавливает из себя не больше тридцати слов, а я смотрю на его раскрасневшееся лицо и пытаюсь погасить разочарование, поднимающееся во мне. Как из амбициозного, жизнерадостного и общительного человека Артем превратился в раздраженного и вечно подвыпившего парня? Может быть это моя вина? Я стремительно делала карьеру и добивалась успеха, в то время как любой стартап Темы раз за разом прогорал. Сейчас он немного зарабатывает на стримах и неохотно ищет работу по профессии. Но имея за спиной лишь высшее образование и ноль опыта, Тема слишком дорого оценивает себя. Но как юрист, без опыта он не может претендовать на тот заработок, который хочет. Мы почти не разговариваем, пока едим. Атмосфера напряженная и не располагает к душевным беседам, поэтому я делаю знак официанту и поворачиваюсь к Артему. — Поехали домой. Он кивает и, покачиваясь, пытается встать. Мне уже не стыдно, это происходит раз за разом, и я привыкла делать вид, что все в порядке. — Подожди, надо заплатить. — О, малыш кстати… Я знаю, что он скажет дальше, поэтому лезу в сумочку за банковской картой. Артем икает и пытается погладить меня по руке, но промахивается и опрокидывает стакан с водой. В тот же момент у столика возникает официант, одной рукой протягивая мне терминал для оплаты, другой ловко вытирая воду со стола. Оплатив счет и оставив внушительные чаевые, я подхватываю Артема под руку и вывожу на улицу. Он отстраняется от меня и как есть, в костюме и пальто, садится на поребрик и закуривает. — Чертов закон, покурить негде, — едва слышно бубнит он себе под нос. — Поехали, Тем. Мне завтра снова на работу с утра. — Ничего, опоздаешь, — он пьяно смеется. — Ко мне же опоздала, вот и на работу разок можно. — Если меня уволят, то нам нечем будет платить за квартиру. Когда слова срываются с моих губ, я понимаю, что зря сказала это, но изменить уже ничего нельзя. Артем резко вскакивает, но его ведет в сторону, поэтому мне приходится схватить его за руку, что он не упал. — Что ты хочешь этим сказать? — он резко дергается и я выпускаю его руку. — Что это ТЫ вся такая важная нас содержишь? Что я неудачник, безработный и иждивенец? Ты наша пчелка, трудишься с утра до ночи, а я палец о палец не ударил? Так? — Нет, я не это хотела сказать, — выставив ладонь в успокаивающем жесте, я подхожу к парню. — Я просто хочу, чтобы мы поехали домой. — Ну уж нет. Давай же, скажи все что хочешь. Ты думаешь, я не вижу как ты смотришь на меня, с каким презрением твоя драгоценная Вера со мной разговаривает. А эти понимающие кивки от твоей мамы? Ты считаешь я слепой? Артем срывается на крик, и я теряюсь. Обычно все скандалы начинаются дома, и там я просто ухожу в другую комнату. Но бросить его посреди города в таком состоянии я не могу. Но также внезапно как и завелся, Артем теряет весь запал и, пошатываясь, идет к машине. Вспышка его гнева бесследно проходит. К этому я тоже привыкла. Мне удается подхватить его под руку и кое-как усадить в машину. Тема что-то неразборчиво бурчит, но я уже не прислушиваюсь. Все чего мне сейчас хочется — оказаться в совершенно другом месте. Знать бы еще где. Глава 8. Марк — Да, брось! У тебя никогда такого не было? Ильсур делает выпад правой рукой, я ухожу влево от удара и бью левой ему под дых. У него сбивается дыхание, он делает шаг назад. Я победно улыбаюсь. — Никогда, — отвечаю я. — Все мои девочки были… как бы тебе сказать? Как с картинки! И не требовали дополнительных фантазий, — я не перестаю улыбаться и подманиваю его рукой.