— Товарищ подполковник, — с трудом выдохнул он. Видимо, бежал из последних сил. — Вот… Он протянул мне обычную DECTовскую телефонную трубку Panasonic. С нынешним оборудованием никто наш разговор прослушать не мог — в Усадьбе стояла мини-АТС из будущего, в которой стоял модуль VoIP, связанный по нашим вычислительным сетям с аналогичными коммутаторами на других важных объектах. Такие стояли на нашей базе в Чкалове, в Кремле и еще в паре других мест, где трудились люди из будущего, либо принимались серьезные решения, касающиеся нас. Соответственно, перехватить и послушать цифровой зашифрованный сигнал вряд ли мог, поэтому в данной ситуации можно было свободно говорить. Я взял, приложил к уху: — Да, слушаю. — Здравствуйте, Сергей Иванович, — с характерным акцентом поздоровался Берия. — Здравствуйте, товарищ Иванов. И передайте мой привет и пожелание долгих лет жизни товарищу Максимову. Это тот, который сейчас рядом с вами на своем ноутбуке материалы по Савченко просматривает. В трубке повисла пауза, и я услышал, как Берия что-то спросил у Сталина и, получив ответ, уже открыто усмехнулся в трубку: — Вы можете смотреть, чем мы сейчас занимаемся? Я решил слукавить: — Нет. В нашей системе безопасности идет фиксация, кто, когда и к каким материалам обращается. Мы так и узнали, что вы живы, несмотря на сообщение товарища Левитана. — Это хорошо, Сергей Иванович, что вы живы и даже шутите. Значит, с вами всё в порядке, и руку держите на пульсе. — Тем не менее, товарищ Иванов, погибли люди, много людей. — Я знаю. Те, кто так долго не давал и нам и вам покоя, наконец-то понесли заслуженную кару. Я уже хотел продолжить наезжать, но вспомнил, с кем говорю, поэтому заткнулся и осторожно спросил: — Нельзя было обойтись без жертв? — Сергей Иванович, мы не рассчитывали, что наши противники пойдут на такой отчаянный шаг. Ваша ценность для нас и для нашего дела — огромны. Это не преувеличение. И сознательно рисковать вашей жизнью и жизнью Судоплатова мы бы не стали. Гниль и предательство залезли слишком высоко. Он на мгновение замолчал. — Очень жалко Павла Анатольевича, на него многое было завязано, поэтому мы надеемся на вашу медицину. — Хорошо, я понял. И как обстановка? — Не по телефону. Хотелось бы встретиться лично и обсудить многие накопившиеся вопросы. — Я пока не в состоянии. — Я в курсе, но ситуация того требует, поэтому штаб ПВО получил команду пропустить к Кремлю один вертолет, на котором вас к нам доставят. — Я в плохом состоянии. Берия не нервничал и как-то мягко ответил: — Я знаю, Сергей Иванович, но обстоятельства того требуют. Когда прилетите — узнаете. Это не приказ, это просьба. Вот это меня удивило: значит, конкретно приперло. Ведь те, кто служил, прекрасно знают, что просьба начальника имеет более весомое значение, нежели простой приказ. — Хорошо, я подумаю. Все-таки последнее слово оставил за собой. Семенов, всё это время слушавший разговор, спросил: — Операция по выявлению скрытой оппозиции? — Однозначно, вот только наш эпизод скорее форс-мажор. Просит срочно прибыть в гости. Очень просит. — А ты? — Лететь надо. Они даже коридор к Кремлю откроют. Олег, хмуро смотря на свои берцы, поднял голову. — Может, очередная ловушка? — А у нас есть выход? Надо ситуацию ни в коем случае не выпускать из-под контроля. Поэтому придется лететь. — А если захватят? — Вы закроете портал навсегда. А без фокусирующих цилиндров и без нашей элементной базы я им тут долго буду что-то строить и делать. Замучаются ждать. Голос подал Семенов: — В сложившейся ситуации, когда на носу начало мировой войны против СССР, Сталин не будет с нами ругаться — он же не идиот? А вот со стороны оппозиции, грохнуть Сергея и столкнуть лбами руководство СССР и нас, пришельцев из будущего — как раз логично и продуктивно, если удастся. Даже на время устроить общий тарарам и вызвать атмосферу недоверия и подозрительности, заблокировать работу порталов — это уже будет большим достижением. А может, под шумок попытаются кого и внедрить глубоко, так сказать на дальнюю перспективу. Олег попробовал возмущаться, но и я, и Семенов его начали переубеждать. В итоге Олег, в сердцах плюнув и выдав многоярусную военно-морскую конструкцию нецензурного содержания, пошел готовить вертушку к вылету. Он сам собрался лететь со мной в качестве охраны, прихватив за компанию своих спецназеров. Семенов тоже был не прочь слетать в Кремль, но разумно сдержался и, обговорив порядок связи, засобирался к площадке с маяком, куда обычно выходило окно портала. Уже когда мы все-таки связались со штабом ПВО и согласовывали маршрут полета и возможность нашего сопровождения истребителями, на связь снова вышел Берия, и опять трубка у меня. — Сергей Иванович, учитывая ваше состояние… — Я не смог не улыбнуться. Только минут пять назад приходил местный врач и осматривал меня. Видимо, уже доложился, что меня тащить на вертушке не стоит. — …Решили немного пересмотреть свои планы. — В чем это заключается? — Я и еще один гость прибудем к вам. — На машинах? — Можно, но в свете последних событий в столице приняты особые меры безопасности, и чтоб не терять времени, желательно воспользоваться вашей техникой. «Ага. Я так и поверил. Только что Олег сообщил, что перехватили разговоры командиров специальных мотострелковых батальонов НКВД, которые в городе ведут уличные бои. Сто пудов, сами спровоцировали оппозиционеров, а сейчас долавливают очаги сопротивления». — Прислать за вами вертолет? — Да. В штабе ПВО вам уже выписано разрешение на пролет. — Я понял, сейчас организуем. Нажав красную кнопочку прекращения связи, вызвал по радиостанции Олега, который тут же отозвался: — Чего тебе, болезный наш, стукнутый на всю голову? Всё еще хочешь лететь? Не налетался еще? — Вижу, настроение улучшается. Я никуда не лечу. Только что Берия звонил, просил сгонять на вертушке к Кремлю и забрать его и какого-то гостя. — Да неужели? И что за гость? — Да вот терзают сомнения, что день сюрпризов еще не окончен. — Плохие предчувствия? — Как раз нет. Наоборот, чувствую, что большое веселье нас ожидает. — Ну, надеюсь. Мне лететь? — А есть варианты? — Тоже дело. Ну ладно, я тогда сам всё организую. А ты, пока есть время, сгоняй в бункер. Там Маринка хай подняла, что тебя нужно срочно на обследование. В общем, Серега, реально, сгоняй, проверься на томографе. — Хорошо, да если честно, я себя и чувствовать как-то лучше стал. — Всё равно. Это уже народ требует. — Хорошо, будет по-твоему. Надо действительно провериться. Отлет Дегтярева я не смог увидеть, так как окно в наше время открылось раньше, и на носилках меня отнесли в святая святых Маришки, где за меня принялись с самыми серьезными намерениями. Кардиограмма, томограф, рентген, анализы и куча других страшных медицинских пыток растянулись не меньше чем на полтора часа, и после капельницы я, несмотря на головокружение и тошноту, уже смог сам подняться на ноги и пройтись к установке. Опять из-за чрезвычайной ситуации мы прекратили войсковые переброски и ждали разрешения сложившейся ситуации. Из моей личной охраны в этой стычке погибло пять человек и восемь получили тяжелые ранения. Все они, также как и Судоплатов и семеро бойцов НКВД из группы сопровождения, были переправлены в наш, оборудованный по последнему слову техники, госпиталь, и теперь там был настоящий аншлаг со стонами, криками и писком дефибриллятора. Получив очередную порцию стимуляторов, поддерживаемый прибежавшей до неприличия взволнованной Светкой, доковылял до установки и, дождавшись ее включения на маяк в Усадьбе, в сопровождении телохранителей перешел в прошлое. Там под присмотром местной охраны прямо на морозе пританцовывал и ждал моего появления комендант, а, увидев мою бледную и побитую физиономию, чуть не нарвался на автоматную очередь — так радостно кинулся ко мне. — Товарищ полковник, там вас ждут… — и кивнул в сторону Усадьбы. Судя по его тону, по протоптанной дорожке, куче окурков и тому, как он вытанцовывает на месте, ждет долго. Дядька весьма серьезный, и такое поведение для него вообще нехарактерно, и это сначала позабавило, а потом насторожило, как прапорщик-кладовщик, бегущий по плацу с мешком на плече. Включив радиостанцию, вызвал Дегтярева: — Папа, это Феникс, что тут за херня творится? Местный управдом чечетку возле портала выделывает.