* * * Следующие двое суток запомнились мне плохо. В любой момент я ожидал появления флота жаберов, прекрасно понимая, что еще одного удара мы не выдержим, но бросать людей и ящеров на второй планете никто из нас не собирался. Баррингтон, как мог, ускорял процесс эвакуации, а мы в меру сил ему помогали. Я поднял с планеты практически все войска, и отправил в систему Барнарда. Оттуда войсковые транспорты вернулись пустыми, и я отдал их Баррингтону под перевозку бывших пленных. В последнем рейсе мы загрузили всех, кого могли на все, что летало, включая боевые корабли и к моему огромному облегчению покинули, наконец, систему Каппы Кита. Транспортное кольцо расстыковалось и под охраной десятка линкоров корабли-сегменты отправились домой по цепи гипермаяков. Почти восемь миллиардов человек и три миллиарда ящеров вернулись домой. В качестве трофеев нам достались крейсер жаберов и боевые корабли кваргов, входившие в состав эскадры прикрытия системы. Наше возвращение могло стать триумфальным, но настроения в правящей элите Федерации царили похоронные. Встретить ТАКОГО противника не ожидал никто. Два вражеских крейсера уничтожили треть нашего объединенного флота, что же будет, когда враг пошлет в бой свои линкоры? Сдавшегося командира крейсера я допросил лично еще в системе Каппы Кита, и, честно говоря, мне немного полегчало. Все-таки это были не те жаберы, не наши. Откуда они здесь взялись? Да кто ж их знает? А откуда здесь взялись люди? На эти вопросы у меня нет ответов, как не было их у доктора Силка и имперских генералов, отправивших меня сюда. Наверное, есть какие-то законы зарождения жизни во вселенной, а может быть, она зародилась, так сказать, не по собственной инициативе. Возможно, если хорошенько поискать, то и в галактике генерала Дина тоже можно обнаружить ящеров и кваргов, я не удивлюсь. Командир крейсера сперва пытался запираться и отвечал на вопросы весьма уклончиво, но он был жабером, а как наши разведчики работают с этими ребятами, я за свою прошлую жизнь насмотрелся вдоволь. Нет, никаких пыток или прочих подобных гадостей я не применял, но вот химическая формула вещества, прекрасно развязывающего жаберам языки без особого вреда для их здоровья, была мне отлично известна, а Лит-та лишь хмыкнула презрительно, когда я спросил, могут ли ее инженеры быстро изготовить нужный мне химикат. Через полчаса искомое средство у меня имелось. В общем, беседа наладилась. Здешние жаберы оказались сами по себе, и надо сказать, по сравнению с нашими они совершенно не плясали. Тот самый случай, когда труба пониже и дым пожиже. Нет, когда-то давно они достигли немалых высот и, возможно, стояли по уровню развития даже выше тех лягух, с которыми я воевал, но пик развития их цивилизации давно прошел. Жаберы потеряли волю к экспансии, замкнулись в освоенных границах и постепенно начали утрачивать технологии, а с ними и былое величие. Процесс этот шел уже не первую тысячу лет, когда на них наткнулись кварги. На какой-то короткий период это всколыхнуло общество разумных лягушек, но весь этот всплеск активности вылился лишь в то, что лягухи решили подчинить себе кваргов и их руками обеспечить свой покой, сдерживая развитие и экспансию других рас, соседствующих с ними в галактике. С кваргами все прошло очень удачно. Сохранившихся знаний и технологий хватило жаберам, чтобы получить полный контроль над кваргами с помощью установки им в мозг ментальных блоков, обеспечивающих лояльность. Как и в любом обществе, у кваргов тоже нашлись свои ренегаты, с восторгом принявшие новых хозяев и сформировавшие касту следящих. Вскоре у жаберов даже исчезла необходимость вмешиваться в процесс постановки и обновления блоков, следящие прекрасно справлялись и сами. Нет, технологию жаберы передавать им не стали, но вот оборудование – пожалуйста. В итоге возникла сеть Центров Лояльности, и политическое устройство государства кваргов приобрело современный вид. – Что вы делали в системе Каппы Кита, командир Кли? – продолжил я допрос. – Мы прилетели за очередной партией людей и ящеров для наших лабораторий, – спокойно ответил жабер. Говорить неправду он сейчас просто не мог, как и отмалчиваться в ответ на прямые вопросы, – Научиться ставить блоки в мозг кваргов у нас получилось достаточно легко, а вот с людьми и ящерами прогресс исследований весьма умеренный. Можно сказать, его совсем нет, но наши ученые продолжают работу. – И что происходит с теми, кто попадает в ваши лаборатории? – Чаще всего они умирают в результате неудачных попыток поставить им блок. Что происходит с теми, кто выживает, я не знаю, не мой профиль. Мне очень захотелось врезать этой невозмутимой жабе чем-нибудь тяжелым, но я сдержался. – Снять блок без разрушения памяти возможно? – Возможно. Это делается на том же оборудовании, что и его установка. Вот только пациент не должен знать, что ему собираются снимать блок, иначе он умрет. Если такая необходимость возникает, что бывает крайне редко, мы делаем это под предлогом внепланового обновления блока. – На вашем крейсере есть необходимое оборудование? – Да. В медицинском отсеке. Подробностей я не знаю, их лучше спросить у нашего медика. – Что будет делать ваше руководство после инцидента у Каппы Кита? – Это сложный вопрос, он не моего уровня. – Но у вас есть какие-то предположения. – Скорее всего, они решатся на прямое вмешательство в войну на стороне кваргов, хоть это решение и будет для них непростым. Но вы убили десять наших сограждан и еще десять захватили в плен, включая меня. Жизнь каждого гражданина бесценна, мы ведь живем почти вечно. Так что ждите и готовьтесь, если сможете, но судя по качеству ваших кораблей и оружия, эта война будет недолгой. – Вы можете выставить столь значительный флот? – постарался я донести до жабера всю глубину своего скепсиса, – тогда почему же вы не сделали этого раньше? – Раньше вы о нас не знали, человек. Вы воевали с кваргами, и эта война могла длиться еще очень долго, что нас вполне бы устроило. Зачем подвергать риску корабли, число которых ограничено? Но теперь вы представляете реальную угрозу, особенно с учетом того, что вы захватили наш крейсер вместе с командой. – Давайте вернемся к вашему флоту. Сколько и каких кораблей вы сможете задействовать в войне? – Точных цифр я не знаю, мне это не по рангу, но десяток линкоров и до двадцати крейсеров точно находятся в боеготовом состоянии. Есть еще многие десятки, а может и сотни других кораблей, но их состояние не позволяет нам использовать их в бою. – Все так плохо? Вы не можете привести эти корабли в боевую готовность? – К сожалению для нас, не можем. Не все знания удалось сохранить за тысячелетия, прошедшие с эпохи расцвета. – А новые корабли вы строите? – Мы можем их строить, но пока в этом нет необходимости. Они в любом случае получатся слабее, чем те, что у нас есть сейчас, а имеющихся кораблей нам пока вполне хватает. – Почему вы решились на удар по нашему транспортному кольцу, командир Кли? Вы ведь не могли быть уверены в успехе. – Мы должны были победить, человек. То, что произошло – случайность, вероятность неудачи наш вычислитель оценивал менее, чем в два процента. А ваше кольцо являлось воротами, через которые вы могли ускользнуть от нас. Их следовало уничтожить. Я не стал оспаривать слова жабера по поводу случайности нашей победы. Зачем? Пусть думает, что хочет. Если все остальные лягухи тоже предпочитают подобные заблуждения, нам только лучше. Но вот по поводу портала мои вопросы к жабам еще не иссякли. – Вы владеете технологией транспортных колец? – Мы знаем о ней. Когда-то наши предки умели строить гиперворота. Сейчас – нет. У нас еще есть несколько действующих порталов между важнейшими звездными системами, но сколько они проработают, никто не знает. Я могу задать вопрос? – Спрашивайте, командир Кли. – Гиперпортал – технология не вашего уровня. Откуда они у вас? – Вы так уверены в нашей отсталости? – ответил я вопросом на вопрос. – Я только что вел бой с вашим флотом, человек. Каким количеством погибших кораблей вы заплатили за свою победу? Вы отстаете от нас на сотню лет, не меньше, а мы можем только эксплуатировать и частично обслуживать порталы, но не строить их. Или моей логике есть ошибка? * * * – Тридцать тяжелых кораблей, каждый из которых в состоянии в одиночку уничтожить пятнадцать, а то и двадцать наших лучших линкоров, – мрачно произнес маршал Тобольский, тяжело глядя мне в глаза, – плюс тот флот, что смогут построить кварги. Их ударное соединение погибло, но промышленность-то в полном порядке. Вы понимаете, адмирал, что это безнадежно? Я напросился на аудиенцию к президенту сразу после возвращения из системы Каппы Кита. Тобольский и сам был не против услышать о нашей операции из первых рук, так что время для меня он нашел практически сразу, вот только радости мой рассказ ему не добавил. Однако в этот раз у меня было чем исправить настроение главы Федерации. – Господин президент, – сказал я после небольшой паузы, – мы с вами уже бывали в ситуациях, когда казалось, что все потеряно. Однако, вот они мы, живые и здоровые, как жива и относительно здорова вся Земная федерация. – И вы знаете, как нам пережить этот кризис? – в голосе Тобольского звучала усталость и скепсис. – У меня нет стопроцентной уверенности, но шанс у нас имеется. Он появился совсем недавно, буквально несколько часов назад. Вы первый человек в Федерации, кому я об этом рассказываю. – Не тяните, адмирал, я вас внимательно слушаю. – Транспортное кольцо в системе звезды Барнарда приняло информационный пакет в режиме дальней гиперсвязи. Такое сообщение можно было передать только с другого транспортного кольца. Стандартные гиперпередатчики на это неспособны. – Адмирал, но ведь второе кольцо сейчас возвращается из системы Каппы Кита в разобранном виде. Или его вновь состыковали где-то на полпути? – Нет, господин президент, наше кольцо по-прежнему расстыковано. Сигнал пришел совсем из другого места. Это очень далеко, господин главнокомандующий, ОЧЕНЬ далеко, но… это люди, и они знают о нас. Как только мы построили и запустили в работу пару транспортных колец, они засекли своими сканерами факт дальнего гиперпрыжка. – Так мы теперь светимся на всю вселенную, и о нас может узнать кто угодно? – в голосе президента зазвучала тревога. – Нет. Им просто очень повезло. Маловероятное стечение обстоятельств. – И что они предлагают? – Они передали нам подпространственные координаты одного из своих гиперпорталов, у них так называют транспортные кольца. Нас приглашают в гости, и, я уверен, эта встреча откроет перед нами серьезные перспективы. Мы имеем шанс получить еще одного очень сильного союзника, обогнавшего нас в развитии на сотни лет. – Или шанс стать их слаборазвитым придатком, – невесело ответил Тобольский. – А вот это зависит от нас, господин президент. Попасть сюда без нашего портала они не смогут. Тобольский некоторое время ничего не отвечал, потом протянул руку, приложил палец к ДНК-сканеру на своем рабочем столе и совершил какие-то манипуляции с засветившимися на нем пиктограммами. Мой планшет подал сигнал о получении файла. – Ознакомьтесь, адмирал. Я подожду. Первым мне бросился в глаза гриф секретности А-ноль, допуск только с личной санкции президента. Нехилая, похоже, информация мне упала. Передо мной развернулся аналитический отчет о моей жизни с момента рождения и до разгрома заговора финансистов. Составляли его очень въедливые и дотошные ребята, не упускавшие ни одной важной детали и не утруждавшие себя соблюдением законов при сборе информации. А в конце шли выводы психоаналитиков, очень аргументированные и логичные выводы, несмотря на их, мягко говоря, неординарность. Я поднял глаза на Тобольского и стал молча ждать его комментариев. – Сколько вам лет, адмирал? – наконец, произнес глава государства. – Двадцать, господин президент, – честно глядя в глаза Тобольскому ответил я, – мне – двадцать. – А ему? – Тобольский кивнул на мой планшет. – Ему было пятьдесят два. – Расскажите мне о нем. – Его звали Дин. Он вырос в детском доме, потом было кадетское училище, Десантная Школа младшего комсостава, военная карьера, звание бригадного генерала и смертельная доза облучения в одном из последних боев при применении противником нового оружия. – И кто вы теперь? Адмирал Игорь Лавров или бригадный генерал Дин? – Бригадный генерал Дин умер за миллионы световых лет отсюда, господин президент. Его мозг погиб, а тело кремировано. Родителей своих он никогда не видел, с семьей у него тоже как-то не сложилось, и все что он имел там, было неразрывно связано с армией. Смею надеяться, он был неплохим человеком и хорошим офицером, и он погиб смертью солдата, защищая свою Родину. А я – адмирал Игорь Лваров, родившийся на Титане и живущий сейчас на Земле. Мой отец погиб в войне с кваргами, а мама жива, и я очень этому рад. У бригадного генерала Дина никогда не было мамы. У меня есть любимая женщина, которая, я надеюсь, согласится все-таки стать моей женой, мне есть что терять и есть кого защищать, господин президент. С минуту Тобольский молчал, с интересом рассматривая меня, будто видел впервые, потом слегка качнул головой, будто отгоняя какую-то мысль, и спокойно произнес: – Я вас услышал, адмирал. Будем считать, что этого разговора не было. Когда вы сможете отправиться к потенциальным союзникам? – Вы хотите поручить это мне, господин президент? – искренне удивился я.